Неандертальский томагавк в астроархеологии
Шрифт:
— Допустим, — сказала Кэтти, — при определенном псевдо-генетическом комплекте, этот замечательный форт-баобаб вырастет в условиях Хийси, даже при очень слабом свете коричневого карлика Юмали. Но сколько времени это займет?
— Четыре стандартных месяца, — ответила магистр Чикити, — если выбрать для посадки хороший участок грунта. В тайкобаобабе прорастают синсекты первого поколения, и приводят его внутреннюю емкость к состоянию, пригодному для жизни колонистов.
— Гм… А насколько это реально?
— Сквот, — веско сказал эрл Трент, — может представить действующий прототип этого тайкобаобаба, и образцы рассады. Дальше пусть решают эксперты.
— Круто! — оценила Кэтти. — А размер?
— Примерно, как у простого крупного баобаба. Высота 15 — 20 метров, диаметр 10 — 15.
— Но, — уточнил Флют, — размер внутренней емкости меньше. Там толстые стенки.
Кэтти задумалась и интенсивно почесала свою босую пятку.
— Блин… Если даже разбить это на пять этажей, то суммарная площадь все равно будет маловата для полсотни колонистов с бытовыми
— Ты не врубилась, — заметила Лимай, — Никто не мешает посеять три, пять, или сто этих тайкобаобабов. Они же сами растут.
— Упс… — произнесла патрульный пилот, — а когда можно посмотреть прототип?
— Например, сейчас, — ответил эрл, — Для этого надо проделать шагов двести. Прототип маленький, примерно половина заявленного размера, но он дает общее представление.
54
Блуми Сквот
Разговор внутри баобаба
Нечто вроде эпилога
Антураж: дупло, или точнее, деревянная пещера, напоминающая большую гостиную неровной круглой формы, с куполообразным потолком. Лектор — загорелая стройная женщина средних лет, одетая в два серебристых платочка (один — шейный, второй — набедренный) — сидит на плоском выступе, похожем на огромный древесный гриб.
Межзвездная экспансия! Четверть тысячелетия она была мечтой фантастов, и вот, стала реальностью. Это уже не единичная авантюра, как экспедиция «Space Age» к планете Эврике у Альфа Центавра, и это не ширма для огромной аферы, как бегство миллиона запуганных людей на «ковчегах». Начинается расселение человечества по галактике, и возникает вопрос: кто и как будет планировать и регулировать этот процесс? Я не буду касаться технических проблем, хотя их немало, а акцентируюсь только на социальном планировании. Мы уже имеем ситуацию, когда в колониях, разделенных гигантскими расстояниями, сформировались непохожие друг на друга социальные системы. Где-то техно-аграрный социализм, где-то клоны коммунизма из интерпретаций «ТА», а наша привычная земная свободно-ассоциативная система, кстати, пока представлена только доблестными экипажами Патруля. Кто-то скажет, что так, мол, сложились начальные условия, и напомнит, как возник проект «Space Age», и как затем возникли «ковчеги».
Ладно, а что теперь? Где волонтеры из числа граждан нашей Свободной Ассоциации? Посмотрите: никто из них не рвется в сверхдальние колонисты. Наши граждане, это, в основном, симпатичные, умные, деятельные люди, с очень хорошо развитым здравым смыслом. Они живут в комфортной социально-природной среде, и здравый смысл им подсказывает: сейчас, когда даже на Земле не заметно перенаселение, а в ближнем и в среднем космосе настоящая прорва свободного места, незачем мигрировать к далеким звездам, если путь рискован, дискомфортен и долог. Вот, когда астронавтика улучшит условия перелета, тогда можно подумать на эту тему, но не раньше. Максимум к чему сегодня готовы самые мобильные из наших сограждан, это миграция к периферийному субкоричневому карлику Мангароа, к планете Рохи, куда можно долететь за несколько недель на комфортабельном, безопасном субсветовом корабле, и где построен городок Вакатанга, не уступающий по качеству жизни ближним колониям. Но, волонтеры для миграции на полтора световых года, к Хийси у Юмали, нашлись только в сообществе другого типа: в Лкела, населенном, как выразился Флют, фанатиками-камикадзе.
Похожая ситуация воспроизводится, уже более миллиона лет, с первобытных времен. Уверяю вас: архантропы первой волны миграции из Восточно-Центральной Африки в сторону Ливийского моря, тоже были нетипичными гражданами своего племени, и их наверняка считали камикадзе. Наверное, был какой-нибудь аутентичный первобытный термин. Аналогично — мореходы-колонисты античности, и далее по ухабам истории. В исторический период, такие камикадзе появлялись, как бы, сами собой. В античном, в средневековом, и в индустриальном обществе были группы репрессируемых, они-то и отправлялись искать хорошей жизни куда угодно, лишь бы подальше от родины. Но в Свободной Ассоциации таких групп нет. Это огромное достижение, но это и огромная проблема, которую, как я говорила, океанийцы почувствовали еще до Ассоциации. И океанийцы сохранили Элау: маленькое сообщество, которое, конечно, не подвергалось репрессиям, но было иным, чем окружающие. Позже, в Ассоциации, этот подход стал называться «биомеханической экологией», и возникла формула: «прогресс общества требует системного разнообразия». Это можно назвать эвристическим правилом.
Системное разнообразие в обществе нужно не только для производства камикадзе. Я готова утверждать, что камикадзе — это только одна, очевидная цель, причем не самая важная. В конце концов, шла бы колонизация космоса медленнее, ничего страшного. Гораздо важнее для общества всегда сохранять возможность посмотреть на себя со стороны. Как мы выглядим с точки зрения жителей Лкела, или жителей Афин, что на Гесионе, у Тау Кита, или жителей полисов в системе Сеннара? Мы никогда не сможем заменить мнение о нас со стороны нашим собственным анализом, потому что любой анализ изнутри системы скован координатной сеткой этой системы. Есть затасканный концепт «матрица» из древнего культового фильма. В общем-то этот концепт неплохо отражает суть проблемы. Пример: ситуация на Гесионе. Тамошние туземцы далеко не глупые ребята, но они влипли в «матрицу» и не замечали дефектов
своей системы, а со стороны эти дефекты бросались в глаза. Возможно человек с Гесионы, глянув на наше общество, тоже найдет в нем дефекты, которых мы не в состоянии заметить.Дело тут не в формальном вхождении или не вхождении в Солярную Ассоциацию, а в принципиальном отличии взглядов на человека, на общество, на вселенную. У жителя Коатлики оно, кстати, тоже принципиально иное, чем у нас, хотя Коатлики формально вступила в Ассоциацию. Это очень ценно и для нас, и для коатликиан.
Наверное, со временем, на фронтире экспансии будут образовываться еще какие-то необычные социальные модели, и нам надо будет экстренно учиться строить с ними отношения, и это будет движком нашего развития. Таково мое мнение.
Магистр Чикити спрыгнула с грибообразной площадки — «кафедры», поправила на себе серебристые платочки, и явно довольная собой уселась за чайный столик, устроенный посреди тайкобаобабового «холла». Эрл Трент почесал в затылке и проворчал.
— Знаешь, мама, у тебя все получается такое масштабное и слегка абстрактное, поэтому белое и пушистое. А если конкретно, то с этим разнообразием мы еще нахлебаемся…
— Это точно, — поддержала Лимай, — разнообразие хорошая штука, тут не поспоришь, в Ассоциации хватает разнообразия. Нужны ли нам фанатики с их великими кольцами?
— По-моему, — мягко заметила Сигни, — у тебя просто предубеждение.
— Давайте, оценим статистику, — предложил магистр Шинрю, — по открытым рапортам Патруля, из полсотни обследованных планет, пассажиры «ковчегов» выжили на девяти, включая четыре планеты-спутника Сеннара. Но Сеннар, как особый случай, правильно будет исключить из выборки. И получится, что погибло почти 90 процентов. Доводы Чикити логичны, но я против эксцессов разнообразия, дающих такую статистику.
— Флют, — Сигни повернулась к «лучшему пилоту современности», — ты ведь работал в береговой охране. Скажи, по каким признакам анализируют статистику аварий?
— Ну, — Флют щелкнул пальцами, — главные признаки: качество техники, характеристика полетной задачи, квалификация экипажа, природные условия, и экстренные факторы.
Сигни похлопала в ладоши.
— Классно! Вот, давайте будем анализировать по правилам, а не по идеологии!
— Верная мысль, — согласился Шинрю, — Начнем с техники. В каждом третьем случае из исследованных, система жизнеобеспечения «ковчега» не сработала, и пассажиры были доставлены мертвыми. В остальных 33 случаях техника доставки сработала. Вычитаем нетипичный Сеннар, и остается 29. Задача была: выжить и основать колонию. Судя по рапортам Патруля, в 22 случаях, выполнимость приближалась к нулю, но три группы совершили почти невозможное. Это Эпсилон Эридана, случай Луна-Тетис: команда техников сумела собрать бустер, перелететь на планету-океан Тетис, захватить модуль другого «ковчега» и создать довольно благополучные аграрные колонии на плавучих атоллах. Это Эпсилон Индейца «Ba-Bb», случай Коатлики, где действия колонистов из инженерной бригады Лкела были настолько грамотными, что войдут в учебники по астронавтике. И это Омега Дракона, «ковчег», посланный к спутнику одной из планет — гигантов типа спутника Ио у нашего Юпитера. Мир льда и огня. Большое удаление от звезды, холод минус 100 Цельсия, и множество постоянно активных вулканов. На всем спутнике ни одного гектара сейсмически-безопасной площади. Правда, атмосферное давление там 300 миллиметров ртутного столба, но состав: углекислота, водяной пар и примесь диоксида серы. Это теперь, за счет штаммов флореллы, там появился кислород. Модуль «ковчега» скоро был разрушен тектоническими ударами, но маленькая команда техников успела построить жилую платформу-аэростат. Выжили, в итоге, только они. Платформа 80 лет дрейфовала на малых высотах, в условно-комфортных зонах около источников вулканического тепла… Сейчас население этой платформы 54 человека.
— А можно промежуточные выводы? — спросила Лимай.
Магистр Шинрю задумался, а затем кивнул головой.
— Мой вывод: квалификация технических специалистов оказались высокой, так что они сумели выкрутиться даже из почти безнадежных ситуаций. Примечательно, что те три «ковчега», о которых я сейчас рассказал, были укомплектованы людьми, недостаточно лояльными к «Великому кольцу», и посланы, по плану Канмаха на верную смерть.
— Опять про идеологию! — воскликнула Сигни.
— Да, — подтвердил Шинрю, — но я не касаюсь содержания идеологии. Я говорю лишь о негативном влиянии идеологической накачки на выживаемость. Это легко показать на примере семи «ковчегов» с лояльной публикой, летевшей, по плану Канмаха к самым перспективным точкам. Из семи уцелели только две колонии: Гесиона у Тау Кита, и Полифем у 56-Вольф. Их оставим на закуску. Сначала — о тех пяти колониях, которые погибли, хотя попали на относительно комфортные планеты. Здесь, по схеме, которую озвучил нам Флют, мы переходим к природным условиям.
Случай № 1: крайне активная биосфера. Колонисты растерялись. Большинство погибло, когда биокоррозия проела «ковчег», а меньшинство эвакуировалось в заполярье, и там вымерло, даже не пытаясь построить функционирующее поселение.
Случай № 2: планета без стабильной суши. Спутник гонит по ее поверхности приливную волну, бродячий океан. «Ковчег» швыряло каждые сутки, а колонисты не решались его бросить, и дело кончилось разрушением реактора с фатальными последствиями.
Случай № 3: неудачное размещение ковчега: посадка в болото. «Ковчег» уходил в топь, колонисты пытались его спасти, упустили время, потеряли и «ковчег», и эквипмент, а в итоге умерли от отсутствия воды, пригодной для питья.