Неандертальский томагавк в астроархеологии
Шрифт:
— Очень хорошо, — со скупой улыбкой повторил тот, убирая авторучку и заполненный, подписанный документ обратно во внутренний карман.
— Значит, — уточнил Томас, — завтра за полчаса до начала утренней смены.
— Да, — спокойно подтвердил Пенте и вынул руку из кармана. Метис, конечно, не успел сообразить, что за предмет оказался теперь в руке. Негромко хлопнули два выстрела из автоматического пистолета с глушителем. Молодой человек вздрогнул всем телом и медленно осел на каменистый грунт, и как тряпичная кукла, завалился на бок…
Пенте обошел упавшее тело и произвел контрольный выстрел
Посмотрев с обрыва и убедившись, что тело исчезло, худощавый быстрыми шагами направился по тропинке в сторону, противоположную той, с которой пришел Томас, и вскоре выбрался к широкой площадке, на которой был припаркован внедорожник. От площадки начинался грейдер, выходящий на трассу…
— Замри, — раздался приказ, отданный спокойным мягким меццо-сопрано.
Пенте развернулся, выдернув из кармана пистолет и… Почувствовал хлесткий удар в плечо, от которого мгновенно онемела рука. На заднем плане восприятия прозвучал щелчок выстрела. Выпавший из руки пистолет упал на камни.
— Черт, — прошипел Пенте, морщась от боли. Рукав постепенно набухал кровью. Капли скатывались до кисти и капали на брюки, расплываясь неопрятными пятнами.
— Еще раз дернешься — голова отлетит, — предупредил тот же голос, источник которого терялся среди нагромождения каменных глыб.
— Мы можем договориться, — произнес Пенте, — Если тебе нужны деньги…
— Не нужны, — перебил голос, — Сейчас разденься полностью, и положи вещи на грунт.
— Ты извращенка? — прошипел он.
— Если будешь пререкаться, — ответила невидимая незнакомка, — то будешь выполнять приказ, прыгая на одной ноге, потому что я прострелю тебе колено. А чтоб ты совсем меня понял, сообщаю: есть подозрение, что ты продался ассоциатам. Так что, в твоих интересах ответить на кое-какие вопросы. Тебе ясно?
— Да, — буркнул Пенте, про себя ругая параноидную мнительность далеких хозяев.
Следующий полдень.
В 50 километрах к юго-западу от Шри-Ланки.
Небольшой катер-катамаран сделал изящный разворот в полукилометре от «EMU» и двинулся параллельным курсом. На флагштоке трепетал лилово-желтый вымпел.
— Прыгаем, — сказал Флют.
— Уф! — тоскливо произнесла Сигни, — как я не люблю заплывы на голодный желудок.
— Я за тобой, — добавил он.
— Ладно, — согласилась она, разбежалась и рыбкой, сиганула через леер. Флют прыгнул несколькими секундами позже… Когда они вынырнули, то увидели корму «EMU», уходящего дальше на север, к Коломбо, а затем приближающийся катер. Темнокожий белозубый ланкиец на мостике за штурвалом, приветливо помахал им рукой, очевидно сообщая, что плыть «биологически» вовсе не обязательно. Приятно обрадованные этим обстоятельством, Сигни и Флют продолжили плыть к катеру, но уже предельно лениво. Вскоре, катер-катамаран развернулся и практически уперся в них кормой, на которой,
в соответствие с назначением прогулочных судов такого типа, имелась удобная широкая лестница, по которой можно выйти из моря, как из бассейна — что и было сделано.— Привет-привет! — жизнерадостно объявил другой ланкиец, пожимая им руки, — я вам с самого начала хочу сказать: вы просто ходили с друзьями на яхте, и решили заглянуть в Лассанай-камп, что на скалах у Хиккадува. А ни на каком грузовом корабле вы не шли. Понимаете? Тот корабль просто прошел мимо, сам по себе.
— Конечно! — Флют кивнул, — Все правильно, друг! Мы ведь не дураки, чтобы ходить на корабле, который вовсе не предназначен для людей.
— Вот-вот, — ланкиец кивнул, — конечно, вы шли на яхте своих друзей.
— …И, — добавила Сигни, — решили посмотреть Ласа…
— Лассанай-камп, — помог ланкиец, — это прямо по курсу, но еще не видно. Там красиво.
Маленький отель «Лассанай-камп», расположенный в море, в километре от берега, на одном из нагромождений живописных каменных плит шоколадного цвета, был очень маленьким, и состоял из нескольких бунгало на краю фигурной металлопластиковой платформы, центр которой занимала вертолетная площадка. Один из бунгало, видимо, играл роль ресторанчика. Сейчас там, под навесом, стилизованным под первобытную конструкцию из пальмовых листьев, неспешно накрывали на стол три симпатичные ланкийки, одетые в традиционные легкие короткие оранжевые платья.
Едва катер-катамаран причалил к короткому пирсу почти около самого ресторанчика, Флют, воскликнув что-то крайне позитивное, но непереводимое метнулся к одной из ланкиек, сгреб ее в охапку и звучно чмокнул в нос.
— Детский сад, — ворчливо прокомментировала ланкийская туземка, — Мальчик мой, ты совершенно не умеешь обращаться с женщинами. Я тебе десять тысяч раз говорила: женщина, это не плюшевый медвежонок, а биологический млекопитающий организм, требующий нежного и ласкового обращения. Я вынуждена в очередной раз с грустью признать тот факт, что несмотря на все усилия семьи, ты остался балбесом.
— Тетя Чики… — начал было он, но женщина у него на руках продолжила.
— Во-первых, не перебивай меня, я все-таки немножко старше тебя. Во-вторых, ты не познакомил меня со своей дамой сердца, а это уже ни к дьяволу в задницу не годится. Понимаешь, я твой родич, и я готова мириться с твоим неэтичным поведением в быту, однако, та юная леди, сердце которой ты, похоже, отчасти, завоевал во время вашего интересного приключения, не обязана толерантно относиться к твоей невежливости.
— Добрый день, магистр Чикити, — вмешалась Сигни, сообразив, что женщина, которую сейчас держит на руках Флют, вовсе не ланкийка, а, скорее, темнокожая африканская квартеронка. И она была гораздо старше двух девушек-ланкиек, примерно ровесниц Сигни. Можно было только гадать, во сколько раз старше. Вчетверо? Впятеро?..
— Привет, детка, — улыбаясь, ответила троюродная прабабушка Флюта, — Называй меня просто «Чики»… Флют, будь хорошим мальчиком, поставь меня на ноги… Вот так. А сейчас, детки, смело и решительно кушайте. Вы можете даже чавкать за столом, я не восприму это, как нарушение этикета, поскольку вы не питались более суток…