Неангелы
Шрифт:
Я не стал отвечать, а просто отфутболил его подальше. Он попытался выставить блок, но я снес его без труда. Говоришь, потенциал – это еще не всё? Лети, мой злейший друг, лети. По моим расчетам он должен был приземлиться в паре сотен километров от Старой деревни. Как он будет возвращаться обратно – его проблемы.
– Эдгар, верни её домой. Я приду позже, - повторять дважды им не потребовалось. Когда Эдгар и Соня отошли на безопасное расстояние, я понял, что теперь меня ничто не сдерживает. Одно движение, Кирилл. Легкое, неуловимое. От этих сумасшедших, жестоких, отвратительных… не останется и следа. Выдыхаю. Я должен себя контролировать. Спокойно. Хорошо, если я не могу себе позволить уничтожение физическое, попытаюсь хотя бы отрезвить их морально.
– Кто вы такие, чтобы швырять в неё камни? Вы Творцы? Вы её создали?
Мне хотелось провалиться сквозь землю. Глубоко-глубоко. Я сделала несколько осторожных шагов назад, пытаясь смешаться с толпой и не попасть на глаза разъяренному Наставнику, но не успела. Он заметил. Больше всего на свете я хотела опустить взгляд. Давай же, отведи взгляд на секунду. Разорви контакт и ты свободна. Бесполезно. Он смотрел на меня так, будто я была виновата во всем, что здесь произошло. Как будто это я бросала в неё камни и называла проклятой. Почему? Чем я провинилась?
Не знаю, сколько времени мы так стояли и смотрели друг на друга, но в один момент он просто взлетел вверх и растворился в облаках. Люди начали расходиться по своим делам. Я понимала, что для большинства из них это станет новостью одного дня и скоро забудется. Да, мы были свидетелями этого события, но ничего плохого не сделали. Всё, что он говорил, относится только к тем, кто кидал камни. Так они думают. Все, кто идет сейчас прочь от фонтана. Мне не нужно было обладать способностями, чтобы это понять.
– Понравилось представление? – раздался голос за моей спиной. Я вздрогнула и обернулась. Зачем он вернулся? Решил сделать контрольный выстрел? Снова заняться моим воспитанием? Лучше выстрел.
– Думаешь, кому-то это зверство может понравиться? – да за кого он меня принимает? Считает меня хладнокровной и бездушной эгоисткой, несомненно.
Как и все. Как многие до неё и после неё. Откуда в них это? Кто засунул в головы людей мысль: «Если я ничего не делаю, я не виноват». Если ты видишь жестокость и несправедливость, но ничего не делаешь, то виноват больше всех. Если ты позволяешь такому случиться, то ты виноват. Это твоя ответственность и твой потенциал человечности, который ты в большинстве случаев не способен реализовать. Почему? Много причин. Некоторые из них важные, некоторые нет. Но если ты Мыслитель и твоё призвание защищать людей, то такому поведению нет оправданий. Потенциал человечности для Мыслителя так же важен, как и потенциал силы. Не говоря уже о Целителях. Целители – те, у кого потенциал человечности превышает потенциал силы. Они компенсируют недостаток силы любовью к людям, справедливости и жизни. Целители ценят чужую жизнь превыше своей и в итоге становятся теми, кем должны быть. Именно поэтому Целителей можно пересчитать по пальцам. Я и сам не могу стать полноценным целителем, но она…она должна. Как? Понятия не имею. В любом случае, Арина должна получить урок.
– Нам надо поговорить, - я схватил её за предплечье и затащил в ближайший проулок, подальше от любопытных глаз. Сегодня мне и так посчастливилось привлечь слишком много внимания, желания развлекать публику на бис я не испытывал. По крайней мере, не сейчас.
Почему он постоянно меня таскает? Неужели нельзя просто сказать: «Пошли, надо поговорить». Нет, надо действовать методом питекантропа, пришел-увидел-утащил. Я даже пикнуть не успела. Мы оказались в одном из узких переулков между домами, такими ходами, наверное, пользуются только воры, шпионы и влюбленные парочки. Все примерно с одной целью – скрыться
от посторонних глаз.– Ты действительно думаешь, что это нормально? – он произносит каждое слово отрывисто и с нажимом, точно монеты чеканит.
– Говорю же, нет. Это бесчеловечно! – не понимаю, кому нужен этот допрос. Ну проходила мимо, ну увидела, ну подошла. Что я сделала не так?
– К черту толпу, не оценивай других. Оценивай себя. Ты считаешь, что это нормально? Стоять и смотреть, как в другого человека кидают камни и не помочь - это нормально? – Кирилл схватил меня за плечи и несколько раз встряхнул, как игрушечную куклу. Его глаза лихорадочно блестели. Не понимаю, что он хочет от меня услышать и зачем ему это воспитание чувств.
– Как будто у меня был шанс их остановить. Я ничего не могла сделать, - ловлю себя на мысли, что начинаю оправдываться. Осознание приходит внезапно. Я действительно оправдываюсь. Пытаюсь свалить всю ответственность за разыгравшуюся передо мной сцену на кого-то другого. На того, кто стоял в толпе рядом, на того, кто кидал камни, на кого угодно, только не на себя.
– Конечно, со своими способностями в области защиты, ты ничего не могла сделать. Или ты принципиально защищаешь только свою персону?
– яд в каждом слове. Вижу по лицу, что ему противно разговаривать со мной. Он смотрит на меня так же, как люди на площади смотрели на ту девушку. Страх и отвращение. Он не кидает в меня камни, он выворачивает меня наизнанку при помощи слов. Внутри все перевернулось. Наставник должен быть другом и помощником для курсантов Ассоциации, а не доводить их до слез.
– Я…я… - начинаю заикаться, понимая, что крыть нечем. Я проявила малодушие. Не сообразила, не догадалась, не была уверена, что смогу. Если быть честной, я банально испугалась, что наживу себе проблем. Выйду, получу камнем по лбу, потом, не дай бог, мне придется объясняться с матерью. Зачем нужны эти неприятности?
Но быть честной с собой - это одно. Быть честной с Кириллом – совсем другое. По факту, у меня отвратительно получалось и то, и другое.
– Я хотела, но…я пока не могу защищать других, - снова оправдание. Я могла, могла попытаться. Он прав, целиком и полностью. Отвратительно. Я отвратительна.
– Так учись! В этом и есть суть твоей учебы – научиться защищать. Просто способности не стоят ничего. Способности, с помощью которых ты спасла чью-то жизнь – это уже сила.
Сколько можно меня поучать? Кажется, ему нравится орать на меня, постоянно кидать из стороны в сторону. Из-за его нравоучений я даже спать не могу. Каждую ночь выслушиваю их, кричу от страха и вскакиваю до рассвета. Что за ерунда? У всех есть своя точка кипения, даже у меня. Кажется, именно сейчас я подошла к ней вплотную.
– Хватит! Хватит меня поучать! – впервые я кричала на Наставника. Кричала от души, как обычно кричат один на один с деревьями в лесу, чтобы выбросить негативные эмоции. – Ты должен мне помогать, а ты только и делаешь, что несешь какой-то моралистский бред! На занятиях, вне занятий, даже во сне! Да кому он нужен? Доводишь до слез, постоянно! Каждую ночь!
Захотелось спрятаться. Забиться в темный угол, чтобы не встречаться больше ни с этим осуждающим взглядом, ни с собой. Стыдно, ужасно стыдно и противно. Но самое ужасное, что меня снова тыкают в это носом. Почему в каждую мою ошибку меня нужно тыкать носом? Я и так разрываюсь на части между новым миром и нежеланием покинуть старый. Между своими страхами и новой смелостью. Между двумя концами подвесного моста.
– Отпусти меня. Почему, каждый раз, когда мы разговариваем один на один, все заканчивается вот так? – второй раз хочу сказать ему спасибо и второй раз стою в слезах.
– Как я могу полюбить этот мир, если ни от кого не вижу ни капли понимания? Все только требуют, требуют и еще раз требуют. Я всегда кому-то должна. Матери, преподавателям, Ассоциации, людям. Но я не могу ничего сделать, когда вот здесь, - кладу руку на сердце, - только пустота. Любая сила откуда-то вырастает. Желание что-то сделать откуда-то вырастает. Но сейчас от моего мира не осталось ничего, кроме пустоты. А такая почва ничего не сможет вам дать, чертовы идиоты! Кто из вас, требующих, сможет вернуть мне семью? Кто вернет мои мечты? Вы хватаете меня и тащите, отправляете в свободное падение и бросаете одну над пропастью, когда захотите, обесценивая мои желания. Как вы вообще учите кого-то, не понимая людей, Наставник?