Неаполь – город миллионеров

ПОП(развязывая и развертывая сверток в мешковине, который он принес с собой). Шесть белых булок… Мука союзников… но испечены по — нашему в пекарне Маталена в Фраттамад — жоре… (Раскладывает хлеб па мраморной доске.) Сигареты прислала вам Терезина из Фурчеллы… (Показывает сверток с американскими сигаретами.) И эту вот записку— (Достает из кармана сложенный в несколько раз листок из тетрадки.) Она посылает вам. (Отдает записку и идет, чтобы положить сверток с сигаретами в ящик комода.)

АМАЛИЯ(вертит записку в руках, ясно, что не умеет читать. Объясняет все плохим освещением). Я плохо вижу… Донн' Адела, посмотрите, что тут она пишет…

АДЕЛАИДА(берет записку из рук Амалии). Дайте-ка сюда. (Готовится читать, но и ей это не удается.)

ПОП. Донн'Ама, ваш сын достал на ужин двух козлят, впору хоть к столу королю… Я имею в виду прежних королей, а не теперешнего… Я уже отнес козлят зажарить и сегодня вечером, в половине восьмого, пойду заберу их и принесу сюда вместе с пармезаном и с полной сковородкой сладкого перца.

АМАЛИЯ(заметив, что Аделаида не может прочесть). Донн'Адела, если не умеете читать, не будем терять времени.

АДЕЛАИДА. Нет, знаете, в чем дело? Я этим вот глазом (показывает на правый глаз) не очень хорошо вижу. К тому же записка написана карандашом…

ПОП. Ну, я пойду помогу им налить вино. (Уходит в правую дверь.)

АДЕЛАИДА(наконец разобрала текст и медленно, по слогам, читает). «Дорогая дойна Амалия, примите… (Останавливается в сомнении. Потом продолжает.) Ага… примите это в смысле получите… примите сигареты, что принес английский сержант. Однако английский сержант запросил надбавку по десять лир за пачку. Я сказала: „Но как же, ведь ты англичанин…“ А он мне ответил: „Пусть буду англичанин, коли хочешь, но если тебе подходит цена, ладно, а нет — я пойду к другому итальянскому торговцу“…».

АМАЛИЯ. Заучили песню.

АДЕЛАИДА(продолжая читать). «Не нужно было их брать? Так, как я поступаю, поступайте и вы, чтобы не причинять этим убытка друг другу. Пусть люди посидят три дня без курева. В четверг с божьей помощью все вместе возобновим продажу по повышенной цене, по сто шестьдесят лир. Привет. И сообщите мне о ценах на одеяла и шерстяные свитера, потому что с наступлением холодов цены повысятся. Советую также запасти на зиму консервированный томат». (Возвращает записку Амалии).

АМАЛИЯ. Я уже запаслась томатом. (Берет хлеб и кладет его в ящик комода.)

С улицы входит Ассунта.

АССУНТА. Тетя, пойдемте домой. Картошку я уже потерла. Вы сами посмотрите.

АДЕЛАИДА(вставая). Рубашку я повешу сюда, на этот стул, донн'Ама. До свидания. Коли понадоблюсь, позовите.

АМАЛИЯ. Да, если проснется Ритучча.

АССУНТА. Я тут останусь. Вы идите домой, а я немного здесь побуду.

АДЕЛАИДА. Всего хорошего, донн'Ама. (Кладет принадлежности шитья и рубашку и уходит.)

АССУНТА. Донн'Ама, я хотела вас спросить… (Глубоко вдыхая воздух.) Ах, какие тонкие духи! Это вы душитесь? (Подходит к туалетному столику.) Как приятно, когда женщина следит за собой! (Берет флакон одеколона и смотрит на него как завороженная.) Вот этот, да? И флакон тоже удивительной формы! Вам его принес Красавчик, да?

АМАЛИЯ(немного помрачнев, почти оскорбленно).С чего это вдруг Красавчик принесет мне? Я сама купила.

АССУНТА. Нет… я подумала… Ведь все в переулке говорят… что вы… В общем, что Красавчик… (Замечает, что сказала лишнее, и начинает улыбаться.) Гм… ах… да…

АМАЛИЯ. Ну что говорят? (Выходит из себя.) Что там могут болтать эти…

АССУНТА(прерывая ее, встревоженно). Вы не сердитесь. Это я так сказала… (Словно вспомнив предупреждение.) Тетя мне всегда говорит, что я должна научиться держать язык за зубами. Но я не со зла. Я дурочка… (Начинает смеяться истерическим смехом, который не дает ей закончить фразу.) Иногда я одна смеюсь… (Смеется до слез.)

АМАЛИЯ. Чего ты смеешься?

АССУНТА. Ой, не надо, не говорите, не то будет хуже… (Не может остановиться. Затем вдруг, словно рассердившись на себя.) Господи Иисусе, да что это со мной?

АМАЛИЯ(раздраженно). Слушай, дуреха, ты своим смехом можешь вывести из себя…

АССУНТА(немного утихает). Что ж поделаешь? Это моя слабость. Дайте немного высмеюсь. (Овладевает собой.) Вот и прошло. Хотела я вас спросить… С тетей я не могу говорить, потому что она еще глупее меня… Вы же такая женщина, что купите и продадите весь мир…

АМАЛИЯ(с досадой). Ну говори же, Ассунта…

АССУНТА. Вот… Я хотела спросить, я — старая дева?

АМАЛИЯ. А я почем знаю?

АССУНТА. Я вышла замуж за Эрнесто Сантафеде двадцать четвертого марта тысяча девятьсот сорок первого года, но наш брак так и остался на бумаге, потому что Эрнесто был в армии и служил в Северной Африке. (Восхищаясь платьем Амалии.) Какое красивое платье на вас сегодня! Новое?

Амалия(с деланным безразличием). Позавчера портниха принесла.

АССУНТА(возобновляя прерванный разговор). Он пошел в солдаты, когда еще за мной ухаживал, и последний раз мы виделись как жених и невеста. А как муж и жена, — прямо будто кто-то на нас несчастье послал, — мы не смогли… (подыскивает слова) как это говорится? Ну, это дело… (Сопровождает фразу жестом, ударяя в ладоши.) Пришел он в отпуск на пятнадцать дней, я все приготовила в комнате. Тетя перебралась в мезонин, чтобы оставить нас одних, потому что нам нужно было поворковать… Но как нарочно начались эти бомбежки… Я так красиво нарядилась… Вылила на себя флакон одеколона… (Имитирует сигнал тревоги.) Пе — е-е… И бежим… Так пятнадцать дней отпуска и провели в убежище… Он уехал… И только его и видели! Потом пришло извещение, о котором узнали даже не мы, а свояк одной моей подруги, он был в Риме и наказал передать нам с одной старушкой, которая должна была поехать в Калабрию и проездом находилась в Неаполе…

АМАЛИЯ. Э — э-э! (Как бы говоря: «Какая длинная история!»)

АССУНТА. Что же поделаешь?! Передали, что он был в плену… Один его товарищ, который вернулся, сказал мне, что он умер. Другой — что видел его живым… Вот я и думаю: при всех этих слухах я — все же старая дева?

АМАЛИЯ. А как же? Раз так получилось; что ты не жила со своим мужем. Но дело в том, что, так как у тебя нет точных сведений, ты по — прежнему замужем.