Небеса Элис

Он намеревался отказаться, и Эмилия почувствовала приближение паники.

– Я наврала однокурсницам, что ты будешь со мной танцевать! – призналась она и в отчаянье добавила: – И они меня сживут со свету, если ты откажешься!

На другом конце провода зазвучал тихий бархатный смех.

– Поднимайся в гостевой дом, Мышка. Я не заключаю сделок по телефону.

Он положил трубку, и Мила с сомнением уставилась на потемневший экран мобильника. Неужели у нее получилось?

***

Стоя перед номером Виктора Полоцкого, Мила набиралась смелости нажать на звонок. Только она протянула палец к кнопочке, как дверь распахнулась и на дебютантку едва не налетел худой брюнет во фраке.

– Ты кто?

– Я Мышка! – заливаясь румянцем, брякнула Мила.

– Ах, Лазарева-младшая, – догадался парень, и на лице заиграла странная улыбка.

Он придержал дверь, пропуская гостью в номер. Сильно нервничая, она последовала за провожатым в гостиную, но остановилась на пороге, обнаружив целую компанию незнакомых колдунов. Народ наслаждался тихим вечером и явно не торопясь на бал, куда так мечтала попасть наивная дебютантка.

– Пришла? – Виктор стоял за стойкой бара и наливал в широкий бокал виски. Оробевшая Мила как баран на новые ворота таращилась на развязанный галстук-бабочку и кусочек обнаженной груди, мелькавший в расстегнутом вороте белой рубахи. Зрелище показалось самым эротичным из того, что она видела в своей невинной жизни.

Полоцкий протянул дебютантке мобильник с горящим экраном.

– Вводи.

– Что?

– Номер твоей сестры.

Мила для чего-то оглянулась к гостям, наблюдавшим за переговорами с полуулыбками. Кашлянув, она убрала руки за спину и, изображая невозмутимость, потребовала:

– А танец?

От оценивающего взгляда, скользнувшего от макушки до носочков босоножек, кокетливо выглядывающих из-под подола блестящего платья, у девушки сладко засосало под ложечкой.

– Так что о танце? – с вызовом спросила она.

– Договорились.

Дрожащими руками, оставляя на экране круглые пятнышки от пальцев, Мила быстро внесла номер Алиски, отчаянно надеясь, что сестра не догадается о предательстве.

– Ты выучила все танцевальные па? – забирая аппарат, улыбнулся Виктор.

– Да. – Она дернула плечом и для чего-то призналась: – Я готовилась к балу.

В душе Мила понимала, что ни одна тренировка не способна превратить колченогую табуретку в изящную балерину, и относила себя к той породе женщин, кому принципиально запрещалось танцевать, дабы не покалечиться самим и не покалечить партнера.

– Тогда встретимся на танцполе в девять? – Виктор явно выпроваживал гостью обратно на бал, но когда с гордым видом она повернулась к двери, то вдруг остановил: – Ты очень красивая, Мышка.

– Я? – не веря собственным ушам, она оглянулась. Никто и никогда не называл ее красивой, и от этого неказистого, затертого до дыр слова в груди молоточком застучало предательское сердце.

Полоцкий отсалютовал потрясенной дебютантке бокалом.

И Эмилия вернулась на бал, бесцельно побродила по залам, стараясь не попадаться на глазах знакомым по школе. После тихой утонченной вечеринки, происходившей в номере гостевого дома, шумное веселье разноликой толпы напоминало метание разноцветных попугаев в золотой клетке.

Мила пропустила прибытие властителя и открытие бала. В ритуальной чаше уже пылало голубоватое магическое пламя, распространявшее запах вереска. В смятении дебютантка оглядывалась вокруг, вдруг испугавшись, что первый танец тоже пропустила.

– Эмилия, вот вы где! – перед ней словно из-под земли вырос Оскар. Хотя сказать «вырос» язык не поворачивался, ведь его макушка доставала партнерше аккурат до носа.

И в этот момент анфиладу дворцовых залов накрыла громкая переливчатая музыка, призывавшая гостей в ритуальный зал. Народ заволновался, боясь пропустить волшебное действо, ведь ради того, чтобы поглазеть на танец дебютанток, на осенний бал в теневую столицу собирались колдуны со всех уголков страны.

Миле почудилось, что в толпе, среди незнакомых лиц мелькнул Виктор Полоцкий и сердце ушло в пятки.

– Знаете, Оскар, – решительно обратилась она к предполагаемому партнеру по танцам, – я не буду с вами танцевать!

– А?

– Спасибо, что вы сопроводили меня на бал, но я больше не нуждаюсь в вас.

– А?! – Внучатый племянник известной колдуньи пошел красными пятнами.

– Да! – заключила Мила. – Вот так!

И в этот момент зал накрыла темнота, едва-едва разгоняемая магическим пламенем в ритуальной чаше. Люди примолкли, заворожено ждали представления. Голос невидимого ведущего принялся называть женские имена, и над каждой из рассеянных по залу дебютанток вспыхивал энергетический шар.

– Эмилия Лазарева! – произнес голос, и Милочка оказалась в столпе ослепительного света. Задыхаясь и волнуясь, она направилась в центр зала, куда собирались остальные девушки. Народ восхищенно шептался, а длинное серебристое платье, при каждом шаге взрывалось бриллиантовым сиянием. Не в силах сдержать взволнованной улыбки она встала в круг с остальными дебютантками, замерла в ожидании Виктора.

Но он не пришел.

Зазвучали первые звуки вальса, закружились в чарующем танце пары. Вдохновенные дебютантки и галантные кавалеры. А Мила с намертво прилипшей улыбкой на устах продолжала стоять в столпе ослепительно света, теребила блестящую юбку и сверкала, точно новогодняя елка.

Шар резко погас, бедняжку ослепило от слез и унижения. Она бросилась вон из зала, желая немедленно покинуть проклятый бал. Вслед летели шепотки, но теперь в них не звучало восхищения, лишь злорадство, что сестра «той самой Лазаревой» продолжает традицию и позорит семью.

Казалось бы, хуже уже быть не могло, но Мила ошибалась. Не успела она добраться до гардеробной, как, откуда не возьмись, в окружении фрейлин появилась Серафима.

– Танец с Виктором Полоцким, говоришь? – издевательски протянула она, уперев руки в бока.

– Отвали, – буркнула Мила и, не сдержав злости, толкнула насмешницу. Удивительно, но королева школы не удержалась на ногах, неловко взмахнула руками и под удивленный возглас подружек совершенно не по-королевски растянулась на полу.

– Ах, ты дрянь! – вскрикнула она, ловко вскакивая на ноги, и вцепилась оторопевшей противнице в платье. Она рванула тонкую нежную ткань, и лиф с хрустом треснул. В ярости Мила вцепилась профурсетке в космы и дернула с такой силой, словно хотела отодрать вместе со скальпом.