Небесная канцелярия

Обычно кофе на моей плите варится ровно пять с половиной минут. Я задумалась, и меня настигли одновременно два схожих друг с другом звука. Первый – это сбежал кофе, которому отчего-то понадобилось на это не больше трёх минут. Второй…

Я медленно закрыла ежедневник, сделала глубокий вдох и, стараясь взять себя в руки, повернулась к окну.

На подоконнике нога на ногу сидел Лео. Незажжённая сигарета в зубах, экстремально фиолетовый ирокез на голове, жёлтые очки, яркие витражные крылья, берцы размера этак сорок пятого, на руках шрамы от ожогов, которые он и не пытался скрывать. Лео улыбнулся. Постарался как ни в чём не бывало, но понял, что со мной этот фокус не пройдёт, и опустил взгляд.

Я знала, что это когда-нибудь случится. Чего душой кривить, я хотела, чтобы ко мне пришли и начали уговаривать. Но оказалась не готова к такому повороту событий. Я думала, с высокомерно-отстранённым выражением лица молча поставлю нужную подпись и сделаю вид, что знать больше никого не хочу. Возможно, так и получилось бы, явись ко мне кто-то более официальный и незаинтересованный. Но Лео? Тот, с кем мы огонь и воду, бюрократию и произвол прошли?

– Кофе нальёшь? – спросил он.

Я посмотрела на залитую чёрной жижей плиту – результат искусственного ускорения хода событий, нередкий побочный эффект от соприкосновения миров, и почувствовала, что сама закипаю не хуже воды. Леонард, как всегда, уловил моё настроение, спрыгнул с подоконника и решительно взялся за уборку и приготовление новой порции.

Наблюдение за ангелом, который хозяйничает на кухне, оказалось неплохим успокоительным средством. Через положенные пять с половиной минут кофе был готов, а я – готова начать беседу. Лео разлил кофе по чашкам и подал одну мне.

– Плохо нам без тебя, Тинка, – без прелюдий сообщил он, сделав глоток.

Несмотря ни на что, я его очень любила. Мой лучший друг, мой верный соратник, ангел Леонард, замначальника отдела бытовой магии, пришёл-таки меня уговаривать. Конечно, не он принял решение, но всё же.

– Зато мне хорошо, – отозвалась я.

Он скептически улыбнулся одним углом губ.

– Да ну.

– Ну да. Садись.

Мы сели на подоконник.

– Закурю? – спросил ангел.

– Не вопрос.

Лео щёлкнул пальцами, вспыхнул огонёк. Он с удовольствием затянулся сигаретой, а ещё одну предложил мне. Я отказалась. Некоторое время мы пили кофе в молчании.

– Тин, там шеф… – решился, наконец, Лео. – Очень просит тебя прийти. Хочет с тобой увидеться. У него есть для тебя специальное задание.

Я усмехнулась.

– Надо же! Меня не вызывают, не приказывают, а просят прийти!

– Да. Ты же так долго не выходила на связь…

– Надеюсь, догадываешься, почему? – зло бросила я.

Леонард молчал. Я уставилась в окно, на апрельский город, который скидывал с себя остатки грязного снега, на высокое весеннее небо. Мои руки были испачканы масляной краской, мне вскоре нужно было забирать из детского сада дочку – Маришке почти шесть лет. В свои двадцать семь я работала художником-иллюстратором, у меня наконец-то началась стабильная хорошая жизнь, появилось любимое занятие. Я впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Получила передышку, перестала разрываться между мирами, хоть и стоило это мне… Мне двадцать семь, если не брать в расчёт предыдущую вечность, которую я всегда вижу, когда смотрю на себя в зеркало. Мои глаза – как бывало вдохновенно разливался соловьём Леонард под чашку кофе с каплей чего покрепче – цвета первой апрельской зелени, с коричневыми прожилками, схожими с шелухой прошлогодней сухой полыни… Мои глаза навсегда вобрали в себя боль прожитых жизней. Моя внешность менялась, но они не менялись никогда.

– Лео, ты в курсе, сколько на мне служебок висит? Почему бы меня просто не уволить?

– Да в курсе уж. Шеф показывал. У меня вот тут, да где же… – он зашарил по карманам джинсов, – а, вот оно. Держи пропуск. Всё официально.

Он протянул мне смятую бумажку в пятнах. В углу светилась печать с гербом. Я взяла её, пробежала глазами. Сплошные канцеляризмы и деловые обороты, ни грамма смысла. Но с этой бумагой я могла прийти в офис Небесной канцелярии и провести там какое-то время без ущерба для себя.

– Я пытался с тобой связаться, ты же помнишь, – серьёзно произнёс Леонард. – Это зависело не от меня. Как только шеф упомянул о тебе, я сразу же вызвался, первым.

Он вытащил из другого бездонного кармана похожую бумажку. Только печать уже не светилась – ангел использовал пропуск в мир людей.

Я допила остатки кофе. Взглянула на Леонарда. Он тоже смотрел в окно, сняв жёлтые очки, которые придавали ему легкомысленный вид. Меж бровями залегла складка, и я видела море в его глазах – в отражении оконного стекла. Чего мы с ним только не творили в своё время, шеф за голову хватался. Сколько от него шло вдохновения, он буквально фонтанировал какими-то идеями, что-то делал, куда-то бежал…

И я решилась:

– У меня час. Мне ребёнка из сада забирать. Подожди, переоденусь.

Он кивнул без лишних слов.

Вернувшись, я застала Лео в своём рабочем кабинете. Он стоял перед мольбертом и рассматривал новую картину. Я вздохнула. Ощущение, как будто в детстве кто-то читает твой личный дневник.

– Нравится? – приблизившись, спросила я.

– Да.

В верхней части картины раскинулось небо. Среди старых развалин горел костёр, искры от которого летели вверх, смешиваясь с падающими звёздами.

– Та-а-ак… – глядя на меня поверх очков, протянул Христиан Сергеевич, – явилась наконец.

Я молча смотрела в окно, облокотившись о колонну. Руки скрестила на груди, одну ногу заложила за другую. Лео же, напротив, с шиком развалился в самом удобном кресле, вытянул ноги в мощных берцах и достал сигареты. Впрочем, сразу же убрал после недвусмысленного взгляда Христиана Сергеевича.

– Явилась, – повторил шеф и, бегло пролистывая в беспорядке разбросанные по столу бумаги, забормотал себе под нос: – Задание провалила… отчёт не предоставила… хм-м… послала матом секретаря, явившегося за материалами… требуется разбирательство… уволить по статье… Так!

Шеф одним движением смахнул документы на пол, сцепил перед собой руки и уставился на меня в упор.

– Изволь объясниться.

– Что я должна объяснять? – поинтересовалась я, продолжая изучать облака за окном. – У вас есть все сведения. Поступите по закону, и делу конец. Могу написать заявление сама, хотите – увольняйте по статье. Мне всё равно.

– Ишь какая! Всё равно ей. Ты меня не учи, – спокойно проговорил шеф. – Ты лучше на меня посмотри.

Сглотнув ком в горле, я перевела взгляд на его лицо, суровое, в лёгких морщинках, но с необыкновенно добрыми голубыми глазами.

– Послушай, для меня вот это, – Христиан Сергеевич повёл подбородком в сторону раскиданных листков, изобличающих мою некомпетентность, – не имеет ровным счётом никакого значения. Одно моё слово, и никто даже глянуть косо на тебя не посмеет, не то чтоб доносы строчить. Ты мне лучше скажи как на духу, в чём дело? Я понимаю, случилось трагическое происшествие, но мы разобрались, восстановили тебя в другом отделе. Можно продолжать работу.

– В чём дело? – с иронией переспросила я. – У меня ребёнок. Работа. У меня жизнь. Мне не до ваших заданий. Что я за это получу? Где мои гарантии? Зарплата, уверенность в будущем, отпуска, больничные? Конечно, раньше я так не говорила, но времена меняются, шеф. Многое проходит, и я хочу жить и наслаждаться жизнью. Жить по-человечески, а я ведь человек, если вы не заметили!