Небесные Грешники

Я окинул взглядом ее обнаженное тело – из-под одела выглядывала идеальная маленькая грудь, на длинной изящной шее виднелись следы моих ночных ласк. Подтеки, которые я поставил, безудержно проникая в самую глубину ее женского естества. Чуть разомкнув чувственные губы, девушка размеренно дышала.

Черт.

Черт.

Черт.

ЧЕРТ!

Какого хрена я натворил? Переспал с девушкой, к которой поклялся больше никогда не прикасаться! Я поклялся держаться от нее подальше. И, вот теперь она умиротворенно спит в моей постели после того, как я всю ночь напролет топил себя в пучине страсти. Твою ж мать!

Я просто конченный придурок! Нужно было сдержаться, но случилось то, что случилось. Вчера она поймала меня за подглядыванием, и, на удивление, ей это понравилось. Помню, как вспыхнуло ее лицо, как она, разгоряченная, смотрела на меня, словно готовая съесть заживо. Нужно было уйти еще тогда. Именно в тот момент следовало развернуться и бежать, но вот я здесь…И теперь я не хочу никуда уходить, черт возьми! Я желаю ее. Она очень нужна мне. Я страшно боялся, что к ней может прикоснуться какой-нибудь тип, и это до безумия меня пугало.

Потому, что все это неправильно.

Ей здесь не место.

Сиара тихо простонала и перевернулась в кровати. Блин! Я вскочил с кровати, быстро натянул свои боксеры и бросился из комнаты, как чертов психопат.

Спустившись вниз, я прошел через гостиную и направился в кухню, где уже стоял Грейнджер, облокотившись на столешницу и, как всегда, с сигаретой в зубах. Когда я появился в дверях, мой взгляд адресовал ему что-то вроде «Даже не смей ничего говорить». И этот чертов засранец лишь оскалился в ответ.

— Тяжелая ночка, босс?

— Ага, что-то типа того, — буркнул я, доставая из пачки сигарету и подкуривая ее.

— А эта телочка в твоей кровати – весьма голосистая. Черт, вы всю ночь не давали мне спать.

Проклятье.

Проклятье.

Твою мать!

Я сурово взглянул на напарника, и он поднял руки вверх.

— Она не такая, как все?

— Сиара, — фыркнул я.

— Я прошу прощения, что ты сказал?

Ну вот, блин, началось.

 — Я сказал: «Сиара».

Грейнджер медленно опустил сигарету в пепельницу и затушил, затем очень серьезно взглянул на меня.

— Ты, что, умом тронулся, мать твою?

— Нет.

— Тогда ради чего ты столько времени боролся, черт возьми? Схватив себя за яйца, ты несколько недель не подпускал ее, чтобы теперь трахнуть? Черт, босс, да что с тобой такое?!

Сжав кулаки, я подошел ближе.

— Закрой свой поганый рот. У меня все равно нет ни одного гребанного ответа на твои вопросы. Это мое дело.

— Это не только твое дело, босс. Ты нас всех подставляешь. Нельзя ее подпускать так близко, черт возьми.

— Да она не будет вмешиваться! — я повысил тон. — Она под защитой Рыцарей, и не имеет никакого отношения к тому, что происходит!

— Но это опасно!

Я сильнее сжал кулаки.

— Я сказал, ее это не коснется.

— Ты играешь с огнем, босс. Ты хочешь потерять еще одну девушку из-за Хогана?

— Нет! — рявкнул я, стукнув по столу. — Я не хочу, чтобы она хоть как-то имела дело с этим ублюдком, но я не могу держать ее на привязи и заставить бросить меня! Я пытался, Грейнджер! Я сто раз пытался, но она отказывается слушать меня! Сейчас наилучшим выходом будет держать ее рядом, чтобы обеспечить безопасность.

Грейнджер долго смотрел на меня, и, наконец, покачал головой.

— Черт, босс…

— Ну, что?! — завопил я.

— Ты любишь эту сучку, мать твою.

— Если ты еще раз так ее назовешь, я отрежу тебе член и вставлю его тебе в задницу.

— Ты так и не ответил на вопрос, — хмыкнул он, закуривая еще одну сигарету.

— Не на что отвечать. Не люблю я никого. Просто не хочу, чтобы еще одна девушка лишилась жизни. Пока этот урод разгуливает на свободе, я буду проводить с ней время и присматривать. Но, когда все закончится, я отпущу ее.

— Что ж, тебе решать, босс.

Я бросил взгляд на друга, но не смог ничего сказать, поскольку в воздухе раздались чьи-то звонкие шаги по деревянному полу. В кухню вошла Сиара. О, боже, только этого не хватало. На ней была надета моя футболка, которая едва прикрывала ее красивую попку. Распущенные волосы лежали на плечах, и она выглядела словно невинное дитя.

На меня обратились желтоватые кошачьи глаза, и я вздрогнул. Да, именно вздрогнул, черт возьми! Я снова ее хотел. Снова хотелось глубоко вонзиться в нее.

Все это дерьмо не есть хорошо. Все пошло совсем не так, но я не могу повернуть назад. Так хочется провести пальцами по ее нежной щеке, поцеловать ее сладкие губы.

— Привет, — тихо поздоровалась Сиара, оглядывая меня, затем мимолетно взглянула на Грейнджера. Я уловил его взгляд – парень был просто в шоке. В изумлении подняв брови, он сразу же встал по стойке «смирно» не взирая на то, что еще минуту назад развалился на столешнице.

— Привет, Котик, — хрипло ответил я.

— Я проснулась… и несколько минут не могла понять, где нахожусь. Не могла найти свои вещи.

Она залилась румянцем. Черт!

— Они у меня.

— А, ну ладно, — снова прошептала она. — Тогда, не мог бы ты отдать их мне? Нужно идти на работу.

— Конечно, маленькая. Я тебя отвезу.

Я бросил на Грейнджера предупреждающий взгляд, затем развернулся и пошел вслед за Сиарой. Она еще сильнее смутилась, и мне пришлось прикрыть руками трусы, чтобы скрыть, насколько сильно я желал ее. Будь проклято это наваждение! Долгие годы я с ним боролся, а теперь она вытащила все мои внутренности наружу, и я был не в силах противостоять этому.

Все пропало. Я больше не могу сказать «нет». Я и не хочу это говорить, черт возьми! Пускай я должен прогнать ее, поблагодарить за прекрасную ночь и сказать, что этого больше не повторится. Но я не собираюсь этого делать.

Кажется, мне пришел конец.

~*~*~*~*

 НАШИ ДНИ - СИАРА

Боже, он с таким вожделением смотрел на меня, словно готов наброситься прямо на этом месте. Я тоже очень сильно желала его. Снова и снова.

Пытаясь скрыть залившееся краской лицо, я развернулась на пятках и быстро побежала назад в комнату Спайка. Все время, что я шла по коридору, за спиной были слышны его шаги. Без всяких сомнений он думал о прошлой ночи. И я тоже не могла забыть об этом. Мы занимались любовью четыре раза, и каждый последующий раз был чувственнее предыдущего. Все, из чего состоял этот человек – тело, губы, руки – заставляло меня умирать от блаженства. Он заставлял меня чувствовать, и одному Богу известно, как долго у меня этого не было.