Небесные люди

О присутствии счастья человек узнает, только когда его потеряет – Нора осознала это со смертью мамы. Чуть раньше из жизни ушла бабушка. Счастье кончилось. То есть, до этого момента оно, оказывается, было, а теперь…

Все изменилось. В жизнь пришла пустота – тягостная, жуткая, невыносимая.

Папа был солдатом, следил за пустыми землями. Ночевать дома ему удавалось не чаще, чем позволял график – сутки отдыха через пять рабочих. И даже это не всегда получалось: или кто-то заболевал, и нужно было подменять, или просто не оставалось сил часами идти через пустыню, чтобы побыть немного в родных стенах. А когда добирался, он падал на тюфяк и отключался. Можно было по стальным стенам молотком стучать – он бы не проснулся.

Пусть мама, пока была жива, почти не вставала с постели, но за Норой следила и каким-никаким воспитанием занималась. После ее смерти приглядывать за непоседливой девочкой, которая жаждала познавать мир, стало некому.

Выходить из дома Норе категорически запрещалось. То, что ее годами держали взаперти, не было чем-то особенным, так поступали со всеми девочками. Такова женская доля. Папа объяснил почему. Во времена большого беспредела, что случился после катастрофы, племя едва не погибло в бою с бандитами. Ныне такого произойти не могло, беспредел закончился примыканием большинства племен к договору о Дорогах. Отказавшихся игнорировали или совместно уничтожали. После подписания договора больших банд в округе не осталось, они захватили земли в более богатых краях, где и осели, или были перебиты. Но это произошло чуть позже, и одна жившая разбоем лихая компания успела разграбить поселок, забрала все ценное и ушла дальше. Они увели почти всех девушек племени. Многих жителей убили. Чтобы избежать нового нападения, нужна сила, нужны люди. В те времена правил молодой король-неумеха, прозванный так из-за неспособности организовать оборону, что и привело к поражению. Прозвища у него были и похуже, но с этим согласился даже сам бывший король, которого, в конце концов, посадили на кол. Место неумехи занял нынешний король-колдун, тогда еще просто король Джав – активный, жесткий, умный. Хитрый. С тех пор никто не погиб из-за нелепых действий правителя. Погибали по другим поводам, оттого и странное прозвище прибавилось к титулу нового владыки.

Наладить жизнь новый король сумел. Для увеличения численности в племени стали давать приют шатунам. Пришлось делать выбор, и король предпочел риск. Если человек обязался жить по местным законам, он становился своим. Первое время за новенькими следили, потом это стало ненужным – нарушать правила не было смысла, любой проступок грозил смертью, а смерть – именно то, от чего люди бежали из других мест. Причины у всех были разные, здесь о них знал только король, остальные просто принимали новых соплеменников как равных.

Главной проблемой стала нехватка женщин. За каждую между холостыми мужчинами шла нешуточная борьба с интригами и мордобоем. Для женщин это в конце концов обернулось затворничеством. Теперь каждый выход без сопровождения родственника давал окрестным мужчинам намек, что женщина ищет приключений либо недовольна своим мужчиной, если он у нее имелся. Это приводило к дракам, а те – к членовредительству вплоть до смертоубийства. Терпеть такое король не намеревался. В племени каждый боец наперечет. А как запретить драки? С тем же успехом можно заставить солнце сесть на востоке. Умный правитель не издает законов, которые не будут выполняться, тогда он перестанет быть правителем. И король-колдун избрал другой путь.

Проще страхом заставить женщин сидеть по домам, чем разбираться с враждующими мужиками. Это и было сделано. Через годы другая жизнь уже воспринималась как сказка, женщины превратились в домоседок, а мужчины тратили силы на заработок – ведь жену нужно купить. И чем меньше женщин, тем выше цены. А женщин было о-о-очень мало.

– Понимаешь?

– Да.

Слишком быстро ответила. Папа нахмурился:

– Нора, это не шутки. На кону наши жизни.

– Я все понимаю.

Она кивала, слушая папины истории и наставления. Да, нельзя выходить без него. Нельзя попадаться на глаза чужим дядям, особенно неженатым или, тем более, вдовым. Как отличить одних от других папа не рассказал, а вывод озвучил естественный: ради безопасности за дверь вообще не выходить, еду он принесет и мусор с отхожим ведром вынесет. А если приспичит, на то есть женский час.

Женским часом, когда мужчины поголовно дрыхли после трудов праведных, называли рассвет. Закутавшиеся с головы до ног фигуры выходили из служивших домами контейнеров, и выливали в ближайший овраг отхожие ведра. Иногда они переговаривались, но даже подружиться не успевали, не было времени. Час только назывался часом, правила обязывали вернуться домой до того, как мужчины пойдут на работу. Нора прикладывала ухо к стене, но долетало не больше, чем краткое перекидывание словами:

– Когда третьего ждешь?

– Через месяц. Надеюсь, на этот раз будет девочка. Лучше бы две.

– Гилла родила близнецов, двух пацанов, Джамирас ей почки отбил.

– И что будет делать, когда она сляжет на полгода или совсем скопытится?

– К тебе посватается. У него денег много.

Для Норы именно это казалось настоящей жизнью. Каждое слово – откровение.

Ей запретили выходить даже в женский час. На это были причины, но как заставить ребенка усидеть на месте, когда вокруг огромный непознанный мир? Душу переполняла зависть к девочкам, у которых были братья. Они днем вместе ходили за водой, иногда даже играли – Нора видела это через щели в стальных стенах. Дом постепенно ветшал, а на новый папе никогда не заработать. Едва хватало на питание. Выходом было удачное замужество, но до него требовалось дожить без непоправимых приключений. И найти хорошего супруга для такой, как она, представлялось проблемой.

Мама умерла, когда Норе исполнилось одиннадцать. Незадолго до этого мама сшила ей рюкзак из старой отцовской куртки – большой, красивый, со множеством ремешков и застежек – и Нора как вышла в нем на улицу в первый раз, так без него ее больше не видели.

Выйти заставил невыносимый запах. Безветренная погода стояла почти неделю, палило солнце, и дом раскалился так, что приходилось сидеть в яме в земляном полу. Папа не возвращался уже третью вахту, и когда вернется – неизвестно. Нора гордилась папой, он был настоящим героем. То, что он рассказывал, когда бывал дома, в ее глазах делало его сверхчеловеком. Такие события! Такие подвиги! Такие испытания! Будь папа Нодж гвардейцем, все сложилось бы по-другому, но он служил обычным постовым. Солдаты племени делились на постовых внешних и внутренних, последние назывались королевской гвардией, они охраняли жилище короля, самого владыку и Дороги. Таможенные посты на Дороге давали дополнительный приработок, а работа по охране главного человека племени позволяла меняться каждые пару часов и, соответственно, ночевать дома. Но семье не повезло. Видеть папу дома каждый день оставалось несбыточной мечтой.

Чтобы так устроиться, нужно дать подношение Ферзю – так в народе называли настража Боно, командира королевских гвардейцев. Нора не знала, что слово «ферзь» значило раньше, но звучало оно внушительно. «Настраж» был понятнее, это всего лишь сокращение от «начальник стражи».

На подношение в семье не было средств, поэтому папа служил обычным постовым – их еще называли пустынниками, по расположению постов. Они располагались в особых точках далеко за пределами поселка, откуда хорошо просматривались окрестности. Дежурили по четверо, двое постоянно обходили назначенный участок, третий смотрел вокруг, четвертый отсыпался, периодически меняясь с третьим. Затем вернувшаяся пара отправляла в пеший дозор отдохнувшую. После пяти суток дежурства давался день отдыха, затем постовых тасовали и в новом составе отсылали на другие точки – чтоб не могли сговориться с шатунами, контрабандистами или с возможным противником. Король Джав хорошо усвоил урок, стоивший трона и жизни прежнему правителю.

Папа не всегда приходил после смены, но Нора знала – он вернется. Папа всегда возвращался. А если бы – тьфу-тьфу-тьфу – что-то случилось, ей бы сообщили. К контейнеру Ноджа никто не пришел, и это радовало – с папой все хорошо. Встав в женский час, Нора надела грубое белье, которое шила себе сама, натянула рубашку и юбку, влезла в плетеные босоножки и крепко застегнула на животе опоясывающий ремень рюкзака. Поверх она закуталась в мамин платок и только тогда отворила дверь.

Такой ее увидели впервые – тоненькой неразговорчивой брюнеточкой с рюкзаком за плечами. Женщины молча оглядели ее, кто-то хмыкнул. Несколько девочек пошушукались, но в разговор не вступили.

Вокруг простиралась иссушенная земля. Ветер, скучая, бросал пыль в лица согбенных от тяжелой жизни людей, обсыпал облезлые контейнеры. Говорят, в других племенах люди живут в каменных домах – как в руинах Города, что стоит за отравленным озером. Такое даже представить трудно. Как прикрутить полку к бетонной плите? Как в толстом потолке проделать дыру для освещения?

Нора молча шла к отхожему оврагу под прожигающими взглядами, в которых было все: любопытство, жалость, высокомерное презрение, равнодушие…