Небесный огонь

— Меня мутит, — прохрипел Уджурак с одышкой. — Этот яд не…

Она быстро его оглядела:

— Тебе просто нужен воздух. Сколько времени прошло с того, как ты в последний раз дышал?

Он понял, что она права, и почувствовал себя последним идиотом. Ядозверь так его напугал, что он забыл, что ему необходимо выныривать на поверхность, чтобы дышать.

— Идём, — сказала она, плывя на свет, который неясно мерцал далеко над их головами. Уджурак последовал за ней, радуясь, что покинул отравленные воды и далёкое дребезжание.

— Углу! Углу! — Уджурак услышал писки и сигналы над головой. По звуку это смахивало на стаю китов-белуг, и все они кричали одно имя. — Углу!

Самка резко прибавила темпу и повела его вверх через воду, вырвавшись на поверхность через лунку во льду. Эта лунка была гораздо больше, чем те проруби, которые использовали тюлени, и в ней отдыхала целая стая китов. Бесконечный ледяной простор блестел вокруг лунки и далеко за её пределами, перерастая в высокие замёрзшие фигуры, скрытые лёгким напылением снега. Искрящаяся, почти голубая белизна, которой едва можно было найти конец, цепляла глаз, контрастируя с мягкой, пронзительно-серой белизной китовых тел.

Уджурак выпустил фонтанчик воды и сделал вдох холодного воздуха. Он увидел старого, болезненно тощего кита, на половину забравшегося на дрейфующий обломок льдины, нежащегося в последних лучах заката, и понял, что уже почти ночь. Серебристая луна уже выглянула через краешек неба. У него возникло странное чувство, что он должен быть где-то, но он не мог вспомнить, где.

— Он был совсем один! — рассказывала его новая подруга другим китам с помощью писков и свиста.— Ядозверь уже собирался атаковать его! Но я его спасла! Он даже не знал о них!

— Вау, — сказал один из самых молодых китов. — Да ты герой, Углу!

Углу взмахнула хвостом:

— Я лучше отправлюсь туда, вниз. Пукаку тоже может потребоваться моя помощь, — она сделала глубокий вздох, кивнула на прощание Уджураку и нырнула обратно в океан.

Уджурак увидел, как двое старых китов обменялись унылыми взглядами. Вокруг него собралось несколько китов, любопытно сигналящих и свистящих. Три молодых кита, плескавших друг на друга воду, прекратили играть и поспешили подплыть и посмотреть на него. Он с удивлением отметил, что ему нравились их игривые кивки: он чувствовал себя уютно в их дружелюбной компании, вместо обычного ощущения назойливости незнакомцев.

— Ты, правда, был совсем рядом с ядозверем? — спросил один из них. — Тебе не было страшно?

— Было, — ответил Уджурак. — Они ужасны.

— Откуда ты? — громко пискнул взрослый самец белуги. — Как охота там, где ты плавал?

— Где твоя стая? — поинтересовалась молодая самочка.

— Я… не знаю точно, — пробормотал Уджурак, пытаясь думать. Он не мог вспомнить ничего, что было с ним до столкновения с ядозверем. Поверят ли ему остальные киты, если он им так и скажет?

— Я проделал долгий путь, — сказал он, в конце концов. — Я поймал течение, и оно принесло меня сюда, потому что охота была не очень там, где я был… хм, раньше.

— Ну, здесь она не много лучше! — вставил всё тот же самец. — Тебе бы лучше вернуться назад.

— О, не будь таким грубым, — сказал один из старых китов, отталкивая молодого самца в сторону. — Дай бедняжке передохнуть. Можешь пытать его своими расспросами позже, если он тебе позволит.

— Как хочешь, — сказал молодой кит и, обдав Уджурака градом брызг взмахом хвоста, поплыл прочь. Остальные тут же унеслись подальше, перешёптываясь друг с другом и с любопытством оглядываясь на него через хвосты.

— Не воспринимай молодёжь близко к сердцу, — произнёс старый кит. — Их мир отличается от мира, в котором рос я. Я Кассук, между делом.

— Я Уджурак, — ответил Уджурак, благодарный, что был избавлен от назойливых вопросов. — Почему Углу так быстро уплыла?

Кассук вздохнул:

— Бедная Углу! Она потеряла Пукака, своего телёнка, совсем недавно. Он ушёл на охоту, но теперь никогда не вернётся, и теперь она каждый день уходит на его поиски, — старый кит взбаламутил плавником воду, мгновенно сделавшись грустным. — Все мы знаем, что он, должно быть, уже мёртв. Молодым китам вроде него ни за что не выжить в одиночку. Скорее всего, он заплыл слишком далеко на территорию ядозверей, и один из них убил его. Но Углу не хочет это признавать. Она даже не стала слушать нас, когда мы пытались поговорить с ней. Она просто продолжает искать.

— Пукак, — эхом повторил Уджурак. — Так она назвала меня, когда впервые меня увидела.

Его захлестнула волна горечи, когда он подумал о матери, обречённой вечно искать пропавшего телёнка.

— Скоро она вернётся, чтобы поспать, — заверил его Кассук. — Можешь остаться с нами на ночь, если хочешь, а утром отправишься искать свою стаю. Или, если нет иного выхода, можешь остаться с нами насовсем. Не похоже, чтобы ты мог причинить нам какие-либо проблемы, — он обрызгал Уджурака фонтанчиком воды в знак дружбы.

— Спасибо, — сказал Уджурак. — Я ценю вашу поддержку.

Он не знал, где ещё он может переночевать, а здесь он чувствовал себя в безопасности, окружённый целой китовой стаей.

В сиянии лунного света Уджурак увидел Углу, выплывающую к ним с глубины, чтобы присоединится к ним. Её маленькие круглые глаза было невозможно прочесть в серебристом свете — было не похоже, чтобы она нашла что-то, что могло бы дать ей надежду, но она одновременно не выглядела убитой горем. Неужели она всерьёз верила, что её телёнок по-прежнему жив и плавает где-то в далёких чёрных водах?

Стая сбилась в плотную кучку, удерживая друг друга на поверхности воды. Вскоре почти все киты уснули. Уджурак бодрствовал слегка подольше, пытаясь вытащить что-то из собственной памяти. Ядозверь и камнегрыз напугали его, но он чувствовал, что знает о них нечто большее. Если бы он только мог выхватить это что-то из своей головы!

Так или иначе, прежде чем ему удалось это сделать, его мысли унеслись в спокойную тишину вместе с шелестом ласкающих его бока волн, и вскоре он тоже погрузился в сон.

Следующим утром Кассук и несколько других китов взяли Уджурака с собой на охоту. Он почувствовал, как набухают в его груди пузырьки радости, когда он помогал им спугнуть косяки серебристых рыбок в одну точку. Когда достаточно много рыбы было загнанно в одно место другими китами, было совсем не трудно нырнуть внутрь их стаи и поймать хотя бы нескольких рыбок в пасть. Он по-прежнему видел беспокойство своей новой стаи. Было трудно найти косяк, в котором бы хватило рыбы на всех, а некоторые из них были тусклого, болезненного окраса, как те, которых он заметил у камнегрыза.