Небесный странник

На преследующем нас корабле не горел ни один огонек, и сомнений быть не могло — это пираты. Корабль шел курсом прямо на нас, и по-моему, он снижался.

Обычно тактика у пиратов такая: подобраться незамеченным где-нибудь в пустынном местечке, пройти над целью и сбросить на нее груз, для чего в днище у них есть специальный люк. Грузом могут быть и обыкновенные камни, ведь хватит и их, стоит только попасть точно. Еще они применяют бочки с гванельской смесью — те при ударе о палубу раскалываются, и смесь, вытекшая на палубу, загорается сама по себе, ее даже поджигать нет необходимости. С недавних пор заговорили еще об одном способе: появился какой-то порошок, вспыхивающий от малейшей искры. Причем вспыхивает он с таким грохотом и силой, что земля содрогается. Но в любом случае атакованному сверху кораблю не поздоровится: иные от удара камней сверху разламываются прямо в воздухе, другие сгорают, а еще бывают случаи, когда сбивается настройка л'хассов и тогда корабли заваливаются набок, чтобы затем рухнуть на землю. После чего ходи себе среди обломков и собирай все, что понравится.

— Колокол! — отреагировал я на внезапно возникшую угрозу. Рианель подскочил к корабельному колоколу и часто-часто в него зазвонил — тревога!

Сначала на палубе возник Аделард Ламнерт, чему я даже удивляться не стал. Причем мало того что он оказался на палубе первым, так еще успел облачиться в стальную кирасу и шлем, а в руках держал алебарду с арбалетом.

Вот что значит воинская выучка — сначала выскочи, готовый ко всему, а затем уже разбирайся. За ним показались и все остальные.

Дежуривший в одной смене с Родригом Гвен застыл у кабестана в ожидании команд с мостика. А они должны быть обязательно, ведь сейчас для нас главное — маневрировать так, чтобы пират не оказался точно над нами. Абордажи в воздухе происходят редко, ведь подойти к борту сложно — в небесах, в отличие от морей, можно не только поворачивать влево-вправо, но и подниматься или опускаться.

Так вот, самое время рассказать о той ценности, что отобрать у меня невозможно — я чувствую ветер. Именно чувствую, причем вижу его, а не угадываю или еще как.

Например, почему я до сих пор еще не отдал ни единой команды, хотя и Рианель, и стоявший за штурвалом Родриг уже несколько раз с явным нетерпением на меня поглядывали: надо что-то делать!

А мы и будем делать, но чуть позже. Нам нужно успеть (и мы успеем!) пройти немного все тем же курсом, а затем повернуть влево. Там нас подхватит сильный воздушный поток. Дует он вверх под уклоном, и когда наступит пора подниматься вместе с ним, он будет нам помогать. Когда мы окажемся много выше атакующего нас корабля, то мы повернем, мы повернем…

Пока я еще плохо представляю, что мы сделаем дальше, но уверен — у пиратов нет никакого шанса с нами справиться. Если, конечно, у них нет человека с таким же даром, как у меня, в чем я очень сомневаюсь.

Я не знаю, откуда он у меня взялся — дар чувствовать ветер. Возможно, наследственное, возможно, он дан мне Богиней-Матерью, но он у меня есть.

Вероятно, я так и прожил бы вместе с ним, даже не подозревая о его существовании, не приземлись рядом с Гволсуолем «Орегано» и не окажись я на его борту. Открыл мне его капитан Кторн Миккейн, ведь до этого я думал, что ветер умеют чувствовать все. Он же и посоветовал мне держать язык за зубами, если я не хочу оказаться там, высоко в небе на одном из кораблей Ост-Зейндской Торговой Компании. И я до сих пор ему благодарен, потому что я не хочу туда, где все серо, холодно и нет возможности любоваться проплывающей под тобой землей без хлюпанья простуженным носом, пряча его в воротник овчинного тулупа.

А Компания нашла бы средство забрать меня к себе и повязать пожизненным контрактом. И пусть он оплачивается очень неплохо, пусть корабли компании — гиганты по сравнению с крохой «Небесным странником», но я туда не хочу. Так что я скрываю свой дар и буду скрывать его даже от тех, кого считаю близкими для себя людьми. Пользуюсь я им очень редко, когда совсем уж нельзя без него обойтись. Например, как использую его сейчас. Или во время ночной вахты, прикрывая изменения курса и высоты корабля тем, что проверяю его возможности. Ну вот и все, пора.

— Родриг, возьми левее! Гвен, оборота полтора-два в правую сторону, поднимаемся!

— Есть, капитан! Есть, капитан! — ответили они оба, и их голоса едва ли не слились в единый.

Крутить кабестан в правую сторону — это всегда набор высоты, что нам сейчас и требовалось.

Преследующий нас корабль, казалось, приближался к нам неминуемо и через некоторое время обязательно должен оказаться над нами. Мы даже скрип услышали: вероятно, там готовятся к тому, чтобы открыть нижний люк. Сейчас!

Вероятно, Гвен прокрутил кабестан чуть быстрее, чем следовало бы, и корабль резко наклонило в левую сторону, но на ногах устояли все… а, нет, одному человеку удержаться не удалось — Инсенсу. На палубе горел одинокий фонарь, и в его свете было видно, как наш пассажир, выскочивший по тревоге из каюты почему-то с ведром (наверное, считая, что на корабле пожар), свалился на палубу и теперь стоит на коленях перед Николь, глядя на нее снизу вверх.

«Заодно уж и прощения за свое поведение попроси — самая подходящая поза», — ухмыльнулся я, оглядываясь на преследующий нас корабль.

Пираты теперь находились немного ниже и правее, да и расстояние между нами увеличилось. Но увеличилось недостаточно для того, чтобы выпущенные из арбалетов болты до нас не долетали.

— Туши фонари! — заорал я, стараясь, чтобы в моем голосе отсутствовало волнение и чувствовался только суровый и непреклонный голос бывалого капитана. Почти получилось, и только «и» в конце фразы сорвалась чуть ли не на фальцет, благо она была последней.

Темно, и до рассвета оставалось еще прилично времени, так что действие не напрасное — пиратам будет сложнее судить об изменениях курса «Небесного странника». Первым погас фонарь, освещающий палубу, но я успел заметить, что Николь держится поближе к Ларду. Конечно, правильней было бы загнать ее в каюту, но она противная девчонка и вряд ли станет меня слушаться, кричи не кричи.

Аделард у нас — основная надежда на то, чтобы справиться с пиратами, если те вдруг окажутся на палубе корабля. Очень не хотелось бы, чтобы на него не вовремя накатил приступ головной боли, и Николь это понимает. А вероятность того, что пираты окажутся на палубе «Небесного странника», все же существует. Они — отчаянные люди и могут спуститься по канатам сверху или даже вскарабкаться по веревкам с кошками, заброшенными на борт. Поговаривают, есть у пиратов и какие-то зелья, полностью лишающие их чувства страха. О пиратах много чего рассказывают, иной раз даже не знаешь, стоит ли верить всему.

К тому времени мы уже вошли в самую сердцевину воздушного потока. Ну что ж, приступим, и уж если это нам не поможет…

— Гвен, три… нет, четыре оборота вправо! Родриг, возьми курс левее, так, чтобы они снова оказались у нас по корме! Лард, Амбруаз, Энди — на паруса!

Маневр с поворотом требовал перевести гафель на другой борт, потому что ветер теперь задувал справа. «Небесный странник» резко полез вверх, что всегда понятно даже в полной темноте — палуба начинает сильно давить снизу на ступни. А еще он, накреняясь и скрипя деревом, поворачивал на новый курс. Ну что, господа пираты, чем ответите вы?