Неблагой Принц

Возможно, так и было задумано.

Уставившись на деревья, она сузила глаза, внезапно заподозрив, что лес — Лабиринт— замышляет против нее.

Олень снова появился среди деревьев, черный и зазубренный, с рогами, похожими на шипы, и резким силуэтом на фоне зелени. Он громко фыркнул, явно раздражаясь на нее.

— Да! Прости! Да, хорошо. — она вскинула руки. — Если уж мне суждено умереть, то лучше раньше, чем позже. И с этими словами она пошла в лес вслед за черным оленем, палки впивались в подошвы ее босых ног. Она шла за существом, бормоча себе под нос о том, как сильно она ненавидит Валроя.

Она решила, что действительно ненавидит его очень сильно.

***

Валрой удивленно вскрикнул, когда камень угодил ему в затылок. Камень был брошен не очень сильно, но все равно это было очень удивительно. Вздрогнув, он поднял голову и повернулся, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда прилетел камень.

Анфар.

Обиженно хрюкнув, он снова опустил голову на подушку. Он спал на гнезде из тканей, украденных им из мира людей. Ему нравилось, что они очень яркие и аляповатые. Но, с другой стороны, они были очень удобными. Гораздо удобнее, чем на ветвях деревьев или в гнезде из соломы.

— Уходи, морское чудовище. Ты капаешь на мои ковры.

— Ужасные у тебя вещи. Если люди кладут на пол ткань, это не значит, что ты должен это делать. Мне все равно.

— Я знаю, что тебе все равно, и мне все равно, что тебе все равно. Ты все еще капаешь на них. Уходи и дай мне поспать. — Валрой перекатился на живот, оттолкнув от себя камень.

— Н а нее напал Безымянный.

— Хорошо для нее. — он сонно зевнул. — Полагаю, глупая девчонка дала ему имя, и теперь она бродит по округе как часть груды костей. — жаль, что игра закончилась так быстро, но это было прекрасно. Если его приз был настолько слаб, то, возможно, она вообще не была призом.

— Она убила его.

Это разбудило его. Он быстро сел и наконец-то обратил внимание на брошенный в него камень. Это был небольшой черный кусок чего-то, почти напоминающего древесный уголь, но гораздо более твердого. Нахмурившись, он поднял его и перевернул на ладони. Это было сердце Безымянного. Засмеявшись, он рухнул на спину на кровать, держа камень в воздухе над собой и перебирая его в пальцах.

— Маленькая ведьма, ты меня удивляешь. Ты украл ее убийство? Как это на тебя не похоже.

— У нее не должно быть камня.

— Она безвредна.

— Она убила Безымянного.

— Чем?

— Моим мечом.

— Твоим мечом! И только потому, что ее спровоцировали. — он усмехнулся. Анфара было так легко вывести из себя. Он снова зевнул. Он ненавидел, когда его сон прерывался. — Ты боишься ее?

— Нет. — Анфар скорчил гримасу. — Вряд ли.

— Хорошо. Тогда я не вижу проблемы. Когда ты будешь бояться моей маленькой ведьмы, я стану внимательнее. — он бросил камень в сторону платформы, на которой хранил свою коллекцию тканей и подушек, и перевернулся на бок. — Хорошего дня, Анфар.

— Но…

— Хорошего дня, Анфар. — второй раз был не таким дружелюбным, как первый.

Он слышал, как морской зверь раздраженно рычит, но его второй помощник, самый близкий друг, наконец, сдался. Валрой почувствовал, как он уходит. Он улыбнулся и, сделав вдох, выпустил его в виде протяжного сонного стона и уютно устроился на подушках.

Ему было интересно, сколько времени пройдет, прежде чем она окажется рядом с ним.

Открыв глаза, он снова сел и нахмурился. Это была глупая мысль. Это была его кровать.

Перевернувшись на другой бок, он проклял Анфара за то, что тот его разбудил. Выбросив из головы все остальные мысли, он позволил сну снова прийти к нему.

***

Эбигейл проклинала Валроя тем громче, чем дольше она шла по лесу босыми ногами. Будь он проклят за то, что обманул ее. Будь он проклят за то, что сжег ее дом. Будь он проклят за убийство Маркуса. Будь он проклят за то, что украл ее. Будь он проклят за то, что забрал ее одежду и отказался дать ей обувь. Будь он проклят за то, что поместил ее в этот Лабиринт.

Будь он проклят за все.

Абсолютно за все.

Если бы она могла, она бы добавила туда несколько вещей, к которым, как она знала, он не имел никакого отношения. Будь он проклят за то, что здесь так много веток и острых предметов, которыми можно уколоть ее.

Но все же она последовала за оленем через лес. Она следовала за нетерпеливым животным, наверное, целый час, прежде чем лес сдался. Он уступил место поляне, покрытой мягкой, шелковистой, зеленой травой. В двадцати шагах перед ней протекал чистый ручей, и она чуть не расплакалась от облегчения. Звук бегущей воды присоединился к песням птиц и насекомых в воздухе вокруг нее.

— О, слава богам! — она ступила на траву и по очереди подняла ноги, чтобы смахнуть с них грязь. Она подобрала камешек с кожи и поморщилась от того, насколько красной и сырой она была. Она задумалась о том, как долго она сможет обходиться без обуви, а также о том, насколько это совпадает с тем, как долго она собирается выжить.

Что случится первым — мои ноги сдадут или их съедят? Делайте ставки…

Олень был ниже по течению от нее, стоял на мелководье, опустив голову, чтобы попить.

Подойдя к берегу, она встала на колени и опустила руки в прозрачную жидкость. Она пахла нормально. Олень пил ее. Олень — волшебник. А я нет. Это все еще может убить меня.

Все может убить ее.

В том числе и обезвоживание. Она бросила постоянные споры о том, «будет ли это концом моей жизни», и выпила. Вода была прохладной, хрустящей и совершенно нормальной на вкус. Напившись, она подошла к камню и села на него, опустив ноги в воду. Она зашипела, когда порезы обожгло, но ей стало намного легче.

Олень поднял голову при звуке боли, темные глаза смотрели на нее.

— Простите. — она улыбнулась. — Я не привыкла ходить босиком. Спасибо, что привели меня сюда.

Олень снова опустил голову. Это был не собеседник.

Потянувшись вниз, она стала подбирать из воды несколько гладких камней. Они идеально подойдут для ее заклинания. Ей понадобилось семь, и они быстро оказались у нее в ладони. Каждый из них был овальным, истертым за долгие годы под воздействием воды.

Теперь, когда она больше не двигалась, усталость навалилась на нее, как тяжелые камни. Ей все труднее было держать глаза открытыми. Шум ручья был таким мирным, даже если это была ложь.