Небо № 7

В холодильнике было по-прежнему пусто, чуда не случилось и даже чудо-йогурта на его полках не появилось. Моя мама говорит, что в любом доме можно найти что покушать — но это был тот случай, когда ноль на ноль действительно давал ноль. Ни макарон, ни риса, даже картошки не было — ничего, кроме виски и пакета сока.

Начать пить с самого утра? Может, доктор Майоров и не такой страшный. А что касается занудства — так это дело поправимое.

В кармане было триста семьдесят рублей. Я решила пойти на разведку и найти магазин. Должна же быть в этих краях хоть какая-то палатка? Ну хоть деревенский магазин — я уже согласна на соль и спички!

Поиски магазина успехом не увенчались — и почему я не Google? Или Яндекс? На Яндексе же найдется все — а уж пара бутербродов и подавно.

Когда я уперлась в Ярославское шоссе — стало ясно, нужно двигаться в какую-то из сторон, я поймала маршрутку и доехала до «Макдоналдса» в районе Мытищ. Оставив сто рублей на то, чтобы добраться обратно, я устроила себе пир духа. Слава Богу, я знать не знаю, как считать калории и как переводится слово «диета», и мне плевать на уровень холестерина в крови, я столько переживаю, что любое вещество моментально расщепляется до воды и углекислого газа, не оставаясь в тканях.

И тут я задумалась над странным вопросом: а как мне просить у Макса денег и будет ли он мне их давать, как покупать еду, если у меня нет источников дохода?

Вы спрашиваете, почему у меня нет денег, хотя мама писательница? Мама считает, что в двадцать лет уже нужно самой себя содержать, и считала содержание отца непозволительной роскошью, когда я вернулась — она была готова меня кормить, ютить, покупать одежду, но не более. Хочешь денег — иди работай!

А я что сделала?

Я хоть когда-нибудь научусь слушать маму?

Именно ее мне сейчас и хотелось послушать:

— Мама, привет, ты можешь привезти мне денег, а то я в Мытищах и у меня сто рублей всего?

Мама была ошарашена таким сообщением на автоответчике.

И перезвонила почти сразу.

— Прости, милая, я приеду как только смогу — ты понимаешь, тут человека на моих глазах сбили, приписали в свидетели… С человеком все нормально, ну может, переломы небольшие, даже ботинки не слетели. А меня как свидетеля заделали. Сейчас выполню свой долг перед отчизной и сразу к тебе…

А что ребенок голодный — да какая разница, главное — выполнить долг перед отчизной. У чужого человека сломаны ноги — это катастрофа, а у ребенка сломана жизнь — но это может подождать.

Я вышла со своим подносом на улицу и села за столик. Люди за соседними столиками кидали голубям дольки картошки по-деревенски. Я расправила бумагу и уже нацелилась откусить аппетитный кусочек чизбургера, как прямо на мой поднос сел голубь и начал клевать картошку, за ним прилетел второй, третий. Один из них, не стесняясь в крыловыражениях, начал лопать чизбургер прямо с моей руки. Я пыталась спасти хотя бы роял де люкс, лежащий по соседству.

Тщетно.

Я просила общество прийти мне на помощь. Общество веселилось и радовалось, но никто не спешил спасать меня. Что нужно этим людишкам? Хлеба и зрелищ, а точнее чизбургер и посмотреть, как другой остался без хлеба насущного.

На последние деньги я купила бутылку «Бонаквы» и хот-дог по соседству. Села на лавочку на автобусной остановке и прождала маму около двух часов. Так противно и мерзко мне не было давно.

Мама сняла блокировку с дверей, и я впрыгнула в чуть прокуренный ментолом воздух.

— Поехали в Абрамцево!

— Только не к Нонне! — испуганно умоляла я мать одуматься.

— Да не к Нонне — там есть неплохой ресторанчик «Галерея».

— Я думала, что это ресторан на Страстном бульваре. Ты ничего не путаешь?

— Ну там еще одна «Галерея», не такая мажорская, без Венгерова и Федорова, устраивающих пьяный дебош.

— Мне все равно — я хочу есть!

Я поведала маме отвратительную историю ночи.

— Подожди еще пару дней. Уйти ты всегда успеешь. По крайней мере, не делай ничего, пока точно не разберешься, что произошло.

На сытый желудок думается действительно лучше, да и события воспринимаются спокойнее. МММ позвонил мне и просил прощения за случившееся, обещал приехать в самое ближайшее время и все объяснить, спрашивал, почему я не взяла деньги, которые он оставил на тумбочке возле кровати, и просил не утруждать маму везти меня.

Прибыл очень быстро, как будто пробок не существует и в помине, но при матери говорить не стал — для меня это был не самый лучший знак.

— Вчера Ника во время выступления сломала ногу. Всю ночь ее оперировали, вставили шурупы, потом она тебе сама все расскажет…

— Она мне расскажет?

— Да, она дома. Пока ее мама в Уральске, она будет жить с нами. Я попрошу тебя ухаживать за ней, пока я буду на работе, очень прошу. Я понимаю, что для тебя будет сложно, но ради меня постарайся пересилить себя, ладно?

Он потеребил меня по голове, как будто мы решили плевую проблему, вроде выбора фильма на вечер.

— Как долго ее мама будет в Уральске? — пыталась я оценить масштабы катастрофы.

— Вернется через пару недель.

Пару недель???

— У нее что, нет друзей, которые могли бы ей помочь?

— Есть. Это я.

— Только сегодня ты сам, я так же, как и ты, не выспалась, у меня голова кружится, а с завтрашнего дня я вся в Никином распоряжении, — от неимения выбора я шла на уступки.

— Эй, ты же вроде спала, когда я уходил?

— Вроде.

Тут Макс понял, что я слышала все, и понял, как сильно переживала. Почувствовал себя говном, но вида не подал.

Ника лежала в гостиной и смотрела телевизор, на ней была ночная рубашка и свитер МММ, диван был разложен, на нем постелено свежее белье, взбиты подушки. Она пила чай, улыбалась, извинялась, хлопала заплаканными глазами. Она имела право утыкаться в его шею с их общими воспоминаниями, могла говорить без умолку о том, через что они прошли, а я — только слушать.

— Привет! — сказала она почти шепотом.

— Как ты? — я спросила у нее, сев на пол рядом с диваном. — Хочешь чего-нибудь?

— Хреново, если честно. Хочу сдохнуть.

У нас с Никой было одно общее — мы обе стояли на черте слома жизни. Что за ним, ни одна из нас не знала. Но это странное чувство незнания, как жить дальше, и зависимость от одного и того же мужчины сводили с ума и заставляли жить, что было главным в данной ситуации.

Я пошла спать. Снова ворочалась, Макса не было, он сидел с Никой и уговаривал ее сделать правильные выводы и не отчаиваться. Повторял, что он рядом.