Небо моей молодости

Фашисты не успели ахнуть, как Анатолий оказался уже над ними и ударил по окопам из всех своих пулеметов: не возвращаться же домой с неизрасходованным боекомплектом! Расстреляв все патроны, он развернулся обратно, покачал на прощание крыльями республиканцам и пошел на восток, в направлении Мадрида.

А на аэродроме возле посадочной полосы уже собралась вся эскадрилья. Когда Анатолий приземлился, десятки сильных рук подхватили его и несколько раз подбросили вверх.

Хватит, хватит, ребята! Во мне же весу... Надорветесь!
– уговаривал Серов.
– Знаете, чему я больше всего радуюсь сейчас?
– спросил он неожиданно. Радуюсь, что не вижу здесь повешенных носов! Мне кажется, - и он, улыбаясь, посмотрел на тех, кто еще вчера сомневался в успехе ночных полетов, - что с сегодняшнего дня ни у кого не может быть сомнений в дальнейшем успехе ночной работы.

– Что ты, Толя! Какие могут быть сомнения! Две ночи - два бомбардировщика. Это же счет!

– Серова в штаб!
– крикнул дежурный.

– Что такое?
– спросил Анатолий.

– Привезли немцев, тех, что вы сбили. Хотят вас видеть.

– А спросили меня, хочу я видеть их или нет?
– сердито повернулся Серов. И сдержался, понимая, что дежурный здесь ни при чем.
– Ладно. Иду.

Два уцелевших немецких офицера считали себя асами. Держались они нагло, говоря, что дадут показания лишь в том случае, если им покажут летчика, который поставил их в положение пленных.

Анатолий вошел в комнату, где сидели пленные. Увидев его, оба немецких офицера, словно по команде, вытянулись в струнку и отдали честь. Серов обратился к переводчику и спросил, что гитлеровцам от него нужно. Один из офицеров, командир корабля, начал с апломбом, видимо, приготовившись к долгому разговору:

– Я приехал сюда из великой Германии, чтобы бороться с коммунистами.

Анатолий резко оборвал его:

– Ваши политические убеждения меня не интересуют. Они известны всем, кто страдает от войны, от фашизма. Говорите конкретнее, что вам нужно?

Немец осекся, в голосе его появились льстивые нотки.

– Я очень много летал, и никто не мог меня сбить. Скажите, как вам удалось это сделать?

– У меня нет времени заниматься воспоминаниями.

– Вы поймете нас. Вы летчик.

– Я коммунист.

– Оставьте нам жизнь.

– Ах, вот вы о чем! Это будет решать испанский народ и его суд.

Серов повернулся и вышел из штаба.

А вскоре пришла волнующая весть с Родины: Михаил Якушин и Анатолий Серов награждены орденом Красного Знамени.

Награда подняла дух всех летчиков. Не только на Центральном фронте, но и на других организуются республиканские группы истребителей-ночников на самолетах И-15 ("чатос"). Все чаще и чаще ослепительными факелами вспыхивают в ночи фашистские самолеты-бомбардировщики. Вскоре за Якушиным и Серовым на Сарагосском фронте Иван Еременко сбивает вражеский самолет, в районе Барселоны Евгений Степанов и Илья Финн увеличивают счет сбитых, на этот раз горят хваленые итальянские самолеты - подарок Франко от Муссолини. В районе Валенсии отличаются испанские авиаторы.

Летчики, летающие на самолетах И-16, завидуют ночникам, нам не разрешают летать ночью, не позволяют малые размеры аэродромов и отсутствие специального ночного аэродромного оборудования.

Однако и нам хватает работы. После окончания Брунетской операции появилась маленькая отдушина. Используя ее, наша эскадрилья приступила к тренировке испанских летчиков, только что прибывших из летного училища. Казалось бы, началась мирная учеба, которой и нужно отдать все внимание, но нежданно-негаданно произошло неприятное событие, коснувшееся нашей эскадрильи.

Как раз незадолго до окончания операции в Испанию прибыл новый советник по авиации. Вскоре, ознакомившись с положением на фронтах, он решил лично включиться в боевую работу. В разгар нашей мирной учебы, когда над аэродромом стоял гул учебных боев, меня попросили к прямому проводу с командным пунктом.

Звонил Птухин. Он приказал выделить двух лучших летчиков и по готовности перелететь к нему на аэродром Алкала. На просьбу ознакомить с заданием Птухин ответил, что задание летчики получат на месте. Обычно, ставя задачу, Евгений Саввич, как правило, подчеркивал и главную ее сторону, а здесь какая-то неясность.

Оставив за себя на время полета Петра Бутрыма, мы вместе с Панасом вылетели в Алкала. Встретил нас Птухин, хитровато глядя на меня, улыбнулся:

– Значит, сам решил прилететь?
– и, не дожидаясь ответа, продолжил: Пожалуй, правильно, а то кто знает, как получится.

Опять загадка! Мы вопросительно посмотрели на Евгения Саввича. Он понял нас и пояснил, что мы полетим на сопровождение самолета СБ, а задание уточнит сам советник.

Слово "советник" для нас было непривычным. Командовал республиканской авиацией испанский генерал Идальго де Сиснерос, а для нас и генерал Сиснерос, и наш летчик-советник были большими начальниками. В предчувствии ответственного предстоящего полета мы с Панасом только переглянулись, понимая друг друга.

Из помещения командного пункта вышли два человека. Иван Прянишников, держа в руках летный шлем и планшет, рассматривал на ходу полетную карту (штурманы всегда заняты картой). Впереди шагал человек среднего роста, в модном спортивном пиджаке, гольфах. Он смахивал на жокея, не хватало только стека. Когда расстояние между нами сократилось, я узнал его. Мне приходилось видеть его раньше, когда он занимал крупную должность в одном из наших военных округов.

Птухин представил меня и Панаса. Советник обратился к нам:

– Вы знаете меня?

Панас промолчал, а я ответил:

– Да, знаю вас, вы...

Но советник не дал договорить, предупредительно подняв руки, и опять задал вопрос, адресованный мне жестом:

– Где, в какой должности служили до Испании, сколько имеете боевых вылетов?

– Командир звена авиационной бригады. На Мадридском фронте сделал примерно восемьдесят вылетов.

Советник посмотрел на Птухина, тот кивнул.

– Так вот. Сейчас я полечу на разведку района Аранда-де-Дуеро - Вальядолид - Сеговия, вы будете сопровождать мой самолет. Доложите, как думаете расположить ваши самолеты в полете.

Я ответил, что полечу справа немного выше, в пятидесяти метрах сзади. Мой ведомый займет место слева сзади.

Через десять минут самолет СБ, пилотируемый советником, взял курс на Аранда-де-Дуеро.

Мы с Панасом заняли свои места сопровождающих, еще на земле договорились с ним в случае появления истребителей противника не ввязываться в воздушный бой, а короткими атаками отсекать фашистских истребителей от самолета советника.

Ответственность, конечно, большая, но меня успокаивала мысль, что в этом районе вряд ли появится противник. Кроме того, у самолета СБ отличная скорость, и к тому же он по курсу все время набирал высоту.