Небо на троих (сборник)

Там же беззаботно, глупо и весело текла Юркина «вагонная» жизнь. Или ее подобие… Все это раззадоривало Юрку и придавало какой-то смысл его бессмысленному существованию. Жена у него работала в банке оператором, поэтому особых финансовых затруднений Юрка не испытывал. Дочь растил опять же, когда трезвым быть случалось…

Но вот, как-то шел домой с «работы», заночевал с молодой барменшей Лилей, часа этак в четыре утра шел, – ну и встретился с наркоманами. Прилетело ему по голове, да хорошо этак, видать, прилетело, в реанимацию попал.

А встретил я тут недавно бывшего одноклассника. Он меня спрашивает:

– Про Сомова знаешь? Про Юру?

– Конечно знаю, в реанимации лежит…

– Да-а… лежит… позавчера схоронили!

– Как?

– Вот так…

Последним, пока последним, стал Вовка Остряков. Один из двух Остряковых. Не братьев, – однофамильцев. Впрочем, оба они играли в полузащите, правда, на разных флангах.

Если о Вовке, то он был тот еще «финтила», маленький, юркий, как Александр Заваров. Кто такой Заваров не футболистам объяснять не буду, был такой футболист в годы нашей юности, играл в СКА Ростов-на-Дону, в киевском «Динамо», в итальянском «Ювентусе», ну и так далее…

Порой мы просто поражались Вовкиной способности – двумя-тремя финтами проскочить через частокол тел, ног и прочего, а уж убежать от соперников ему труда не составляло. Бегал Вовка быстро… но от себя не убежал. Все один к одному, как у всех: безработица, водка, а потом еще и «дурь». На «ханку» подсел.

Жил Володя с матерью и с сестрой. Намучались они конечно с ним. Однажды я сам слышал, Вовкина мать с ненавистью говорила ему: «Когда ж ты сдохнешь-то?!» Володя что-то мычал в ответ добродушно, вроде – «скоро, скоро, мать…», пускал слюну и смотрел глубоко выпученными глазами.

Впрочем, иногда, когда Володя бывал трезв, он ненавидел себя, ненавидел жизнь свою такую, и спрашивал меня на полном серьезе: «Как думаешь, выкарабкаюсь я из этого дерьма? Знаешь как надоело, на работу никуда не берут, всем теперь до 35 нужно… А мне уж под полтинник почти… Куда я им?! А дома матери в глаза смотреть стыдно… И страшно».

Нашли Вовку дома в ванной. Со вскрытыми венами. Полная ванна окровавленной воды. И Вовка.

Хоронили тоже наскоро. Лето было, боялись, долго не пролежит – портиться начнет. Или еще почему-то. Мать Вовкина была какая-то потерянная, но не плакала. Когда смотрел на нее, – меня не покидало ощущение, что с плеч у нее огромный груз свалился. И грешным делом, думалось: «А может и прав он, Вовка…»

Второй Остряков, Серега, тот просто спился. Получил инвалидность, на вид молодой, здоровый, но что-то с ногами у него стряслось – отниматься стали. Пенсию ему назначили небольшую, но стабильную, что, согласитесь, по нашим временам немаловажно. И он ее честно, всю до копеечки пропивал. Жена постоянно «пилила» Серегу, но не уходила. Жила с ним. Любила.

В конце концов, с квартала Серега уехал, квартиру свою на «красной линии» продал какому-то барыге под магазин. Точнее обменял на меньшую. Вырученную разницу успешно пропил и в последнее время, по моим сведениям, сторожит где-то на автостоянке – сутки через трое. Так же пьет, на квартале появляется редко и все жалуется на ноги: «Понимаешь, совсем ног не чувствую, – обычно плачется он после каждой рюмки, – Да-а… А ведь играли когда-то мы… Как играли!.. Помнишь?»

Помню, Серега, конечно же, все помню! Хоть и времени немало прошло… А последние годы особенно выкашивают почему-то по-черному наше поколение, поколение, которое государство наше «оборонно-уже-немощное» давно похоронило. И немного уже нас осталось. Хотя остались еще!

И где оно, Серега, то время?

Где тот футбол?..

Философия теплотрасс рассказ

Холодными осенними вечерами, наваливается на меня какая-то тоска, особая, глубокая и беспричинная. Не могу сказать, почему она наваливается, вроде ничего в мире не изменилось, но холодно и неуютно на душе, зябко как-то, и одиноко. Кажешься себе таким маленьким и чужим в этом мире, словно попал сюда по чьей-то нелепой ошибке: ни здесь и ни сейчас ты должен находиться… Но находишься здесь и сейчас.

А дождь сбивает уже редкие листья с тополей, мочит сиротливые кучки листвы на земле, назойливо настукивает в окно, вот он уже вперемешку со снегом, вот… впрочем, зима еще не наступила. В такие вечера я часто думаю о нем: как там ему в своем подвале, на трубах парового отопления?..

Меня всегда интересовали параллельные миры. Нет, ни в том галактическом смысле, как это нынче модно, а те, которые живут рядом с нами и внутри нас. Только мы их почему-то не замечаем, или не хотим замечать, до поры. Так удобнее.

Он – это он. В соседнем подъезде, точнее в подвале, живет человек. Человек, как человек. Живет и живет. Для удобства так и буду называть его в своем повествовании – Человек.

Часто, с какой-то непонятной настойчивостью, я бездумно эксплуатировал этот образ, но никак не мог до конца ответить на все вопросы: кто он? откуда взялся? зачем живет? о чем думает?..

Собственно, он мне не мешал, я ему тоже, – ну поздороваемся, ну поговорим иногда, так, ни о чем, ну закурить спросит – так ведь не жалко… Порой, при встречах с ним, что-то проскакивало внутри, цепляло даже… Но тут же забывалось за другими делами и заботами.

Как-то по осени, когда заморозки уже начались, а отопление еще не дали, – наши доблестные работники жилтреста начали проверять систему отопления. Дома холодина, закутался во все теплое – в шерстяных носках, в свитере, сижу книжку читаю, вспоминаю всеми «добрыми» словами наших слесарей и их начальство.

Вдруг – кап… кап… Вот… «радость»! С потолка побежало.

Бегом к соседу, что этажом выше. Звоню. Нет его. Я в аварийку, по телефону. «Ждите. Приедем». Тазик подставил. Куда там, аж струями течет. Что делать, побежал в подвал…

Человек спокойно спал на трубах. Вернее, на трубах лежала старая подушка от дивана, а на ней – он. Я огляделся, насколько время позволило. Стул. Стол. Небольшой кухонный шкаф. В одном отделении чай, хлеб, несколько помидоров, соль. В другом – книги…

Вот и элеватор. Какую задвижку перекрывать?.. Черт его знает!..

Пока я соображал, Человек проснулся. Видно и он был сильно удивлен моему визиту, особенно спросонья: действительно, я бы посмотрел на себя со стороны в тот момент – глаза выпученные, газовый ключ в руках…

– Тебе… чего?.. – Это он.

– Где?.. – Это я.

– Чего перекрыть то надо? Говори ладом.

С грехом и ненормативной лексикой пополам, с трудом подбирая от сильного волнения слова, я объяснил ему свою проблему.

– Какая, говоришь квартира?.. – Он, не торопясь, вышел в соседнюю «конурку», что-то покрутил там, – Ну вот, все. Перекрыто. Иди, аварийку встречай…

Я был настолько взволнован, что даже забыл поблагодарить моего нежданного спасителя.

Потом уже как-то, разговорился с ним, поинтересовался, откуда он слесарное дело знает. Оказывается, раньше Человек на котельном заводе слесарем работал. Так сказать, высококвалифицированный специалист – рабочая интеллигенция. А на вид не скажешь. Хотя книги опять же, я еще в подвале приметил – Бунин, Достоевский…