Небо начинается с земли. Страницы жизни

Решил отец купить этот дом и отделиться от деда, – все равно тот его обманул, отец это чувствовал. Где только взять деньги?.. Обратился к деду.

– Раз ты хочешь уходить от меня – нет тебе ничего, – сказал дед.

Тогда отец пошел на сборную избу и стал предлагать свою землю на шесть лет. Земли у нас было на две души. Вдруг и дедушка приходит на сборную избу. Не желая упустить землю, – она у нас была вместе, – предлагает отцу сдать ему.

– Грех тебе, батя, – говорит отец. – Четыре года ты владел моей землей, когда я был в Сибири, и ни копейки с тебя не взял, а теперь приходится родному отцу отдавать, да еще на шесть лет…

– А за что я привез вас из Сибири? За спасибо?

– Не верил я тебе еще там, когда ты приехал, и очень жалею, что поверил твоей клятве.

Сдал отец землю, кое у кого занял, набрал восемьдесят рублей. При свидетелях отдал за избу первую половину, а семьдесят рублей уговорились уплатить через месяц. Тут же собрали мы свои пожитки и переехали в свой дом.

Дедушку из компании отец выключил, а на его место пригласил еще одного кулачка.

Пришло время платить за дом. Шестьдесят два рубля отец набрал, восемь рублей не хватает. В долг больше никто не дает. Опять обращается отец к деду:

– Ты пойми, через два часа платить надо, а то ведь пропадут те, что заплачены.

– Ну ладно, дам восемь рублей, но ты подпиши полнивы, которая в Орлине под рожью.

– Ведь она у меня последняя.

– Что ж что последняя… Даром деньги никто не даст.

И пришлось подписать своему же отцу последнюю полниву (полдесятины) посеянного хлеба.

В школу я больше не ходил.

Осенью мы купили лошадь, разделались с долгами.

Зимой возили известковый камень на металлургический завод в трех верстах от нас. Отец ломал, я возил, а летом опять били кирпич.

Отец стал уже третьим компаньоном. Часто начал похаживать с Андреем Никаноровичем и Максимом Платоновичам (своими компаньонами) в трактир чай пить и заказывать сазанчика. А я с двумя работниками бил кирпич. Удалось выкупить часть земли.

Поехали мы пахать. Отец поставил меня к сохе, сказал:

– Держи краем борозды, огрехов не делай.

Начал я пахать, чувствую – не хватает силенки удержать соху. Не я направляю соху, куда надо, а она меня – куда не надо. Трудно было, устал быстро, но отцу не сознался. А он, увидев, что получается ничего, взял бадик и ушел, а мне сказал:

– Постарайся сегодня же кончить и к вечеру приезжай домой.

С тех пор стал я пахарем. К зиме купили еще одну лошадь, сложили из камня амбар для хлеба и хранения сбруи. Наняли работника и всю зиму не переставая возили известковый камень на тот же самый металлургический завод.

Отец почувствовал себя совсем хорошо, стал ходить в пивную, иногда по семь-восемь рублей прокучивал – столько, сколько мы на двух лошадях еле зарабатывали за день.

Летом 1913 года я уже делал все без исключения: косил, пахал, молотил, доски пилил; кирпич бить перестали – не было времени. Выкупили всю свою землю, стали заниматься только крестьянством, а зимой возили камни.

Самолет на экране

Это было давно, еще до Октябрьской революции. Покосившийся домик, сарай для скотины, поле, огород – вот весь мой маленький мир в детстве.

Бабушка заставляла меня выучивать с ее голоса молитвы наизусть и еще «преподавала» мне закон божий.

Она рассказывала, что земля стоит на трех китах, а я, конечно, верил ей.

И в то время когда люди уже летали на самолетах, в мою голову вбивали, что «свод небесный – твердь есть», а на эту «твердь» ангелы золотыми молоточками приколачивают бриллиантовые звездочки.

Как-то я спросил у бабушки:

– Бабуня, а до неба далеко?

– Так далеко, что и слова такого нет, чтоб сказать тебе.

– Жаль… Ангелов посмотреть охота: как они там с этими молоточками…

Бабушка обругала меня и сказала, что ангелов видеть нельзя. Я удивился: почему же чертей и ведьм можно видеть, а ангелов нельзя? Она опять рассердилась, хотя отлично знала, что с ведьмами наши односельчане встречаются почем зря. По селу вечно ходили рассказы об этом.

Наслушавшись таких рассказов, я стал бояться ходить ночью.

Однажды шли мы с товарищами с поля, и почудилось нам, что кто-то за нами гонится.

– Ведьма! – крикнул кто-то.

И мы бросились бежать.

Несемся во весь опор и слышим, что нас преследуют. Решили защищаться. Набрали камней и, зажмурясь от страха, давай их швырять в сторону нашего преследователя. Слышим – отстал. «Ага, видно, и черт камней боится!»

Пошли дальше, а за нами снова кто-то топает.

Тут мы выпустили весь заряд камней и дали стрекача до нашего дома, который стоял на самом краю деревни.

Товарищи так домой и не пошли – ночевали у меня. А утром выяснилось: пропал ягненок у нашего лавочника. Работник всю ночь бегал искал, а к утру нашел его всего избитого камнями. Бедный ягненок еле на ногах держался.

Жаль мне стало ягненка, но ребята уверяли, что в его шкуре ночью сидела ведьма.

Об этом случае я скоро забыл. Меня поразило другое.

Недалеко от нашего села был металлургический завод. Крестьяне ближних сел и деревень возили туда железную руду, известковый камень. За каждый пуд доставленного груза платили по две копейки. Как всегда, у весов собиралось много подвод. И вот однажды к заводу подкатил легковой автомобиль. Мы никогда еще не видели такой диковинной машины. Не успели мы опомниться, как наши лошади с испугу шарахнулись в разные стороны… И пошла тут неразбериха: ломались телеги, колеса, несколько подвод скатилось под откос, покалечились лошади. Моя-то лошаденка еле двигалась, а тут так хватила, что я с трудом догнал ее. А господа в цилиндрах сидят в машине и смеются.

Свалил я камни, привязал свою лошадь к столбу и пошел к конторе, где у подъезда стоял автомобиль. Мне страшно хотелось увидеть его поближе. Эх, и позавидовал же я тогда шоферу! Важно сидел он за рулем в кожаной куртке. В любую минуту он может завести машину и поехать…

Возвращаясь домой, я все время думал о машине. Мне хотелось скорее обо всем рассказать своим товарищам.

Около деревенской лавки стоял сын лавочника Борис. Я не удержался:

– Борис, на заводе автомобиль стоит. Я его сам видел…

– Эка невидаль – автомобиль! – прервал он меня. – Я еще не то видел в туманных картинах! – с гордостью добавил он. – Аэропланы летают, автомобилей сколько угодно, а какие города показывают! Разве такие, как наш? Липецк – просто тьфу перед ними!

– Какие это туманные картины?

– А на белом полотне. Там люди как живые бегают.

– А где показывают?

– В театре «Унион». Заплати двадцать копеек – и увидишь.

Я задумался. Чего только не творится на белом свете, а я ничего не знаю! Борис моложе меня, а ему все известно. Но ведь он сын лавочника – у него деньги есть, а я где возьму?