Небо начинается с земли. Страницы жизни

Василий Петрович снова схватился за винтовку и просит меня:

– Разрешите, товарищ командир, пристрелить медведицу, а то будут неприятности…

Я категорически запретил отнимать мать у медвежат и приказал радисту отдать винтовку бортмеханику.

Решили отогнать зверей подальше, за торосы. Опять все зашумели. Бортмеханик стал стрелять в небо из винтовки. Я – палить из ракетницы. Одна ракета попала в заднюю ногу медведицы, и у нее задымилась шерсть. Зверь быстро погасил затлевший мех, полизав это место своим шершавым влажным языком.

Мы гнали непрошеных гостей, наверное, с полкилометра. Радист улюлюкал громче всех и так увлекся преследованием, что не заметил, как далеко убежал от нас.

Медведица, оглянувшись, заметила, что близко от нее одинокий человек, и решила расправиться с ним. Она резко повернулась и большими прыжками стала настигать, полумертвого от страха Василия Петровича. Он бежал от медведицы с такой быстротой, что покажи он подобную скорость на стадионе, наверняка стал бы чемпионом. Но зверь был быстрее человека. Вот-вот медведица настигнет и разорвет бедного радиста. Неожиданно Василий Петрович, наскочив на сугроб рыхлого снега, падает. Разъяренная медведица перемахнула через человека, сразу же повернулась и встала на задние лапы. Но в эту страшную минуту прозвучал выстрел, за ним другой. Наш хладнокровный бортмеханик не растерялся и вовремя нажал на курок. Медведица зашаталась и тяжело повалилась рядом с упавшим человеком. Пуля попала ей прямо в сердце.

Так они некоторое время лежали рядом – зверь и человек.

Медвежата подбежали к матери и стали ласкаться к ней. Несмышленыши не понимали, что мать никогда больше не накормит их, не оближет, не покатает на спине.

– Ты жив? – в один голос спросили мы радиста. – Тебя не ранило?

– Нет, – ответил, вставая, Василий Петрович и зло пнул тушу медведицы ногой. – Сама виновата, что тебя ухлопали!

Медвежата с рычанием набросились на радиста, но он не обратил на них внимания – они были еще совсем маленькими.

Мы поместили медвежат в кабину самолета. Долго не раздумывая, назвали их, по традиции, Мишкой и Машкой и стали угощать сгущенным молоком и печеньем.

Машка с удовольствием поела, а ее брат – в рот ничего не взял. Он рычал и бросался на людей. Весь день Мишка рвался из самолета и жалобно скулил. Василий Петрович, чувствуя себя виноватым в гибели его матери, решил успокоить медвежонка. Взяв сахар, он подошел к машине и только открыл дверцу самолета, как Мишка кубарем скатился вниз и помчался куда глаза глядят. Пропадет ведь он один без матери. Мы все кинулись ловить медвежонка.

Ночью невозможно было уснуть под непрерывный визг и скулеж медвежат в самолете. Пришлось взять их в палатку. Машка засунула свой влажный черный носик в олений мех и сразу заснула. После работы на морозе и мы с удовольствием залезли в спальные мешки. Уже стали засыпать, когда услышали, что кто-то осторожно пробирается к выходу. Оказалось, Мишка решил сбежать. Его у самого выхода перехватил радист и, так как был зол на медвежонка, схватил упрямца одной рукой за холку, поднял как котенка и нашлепал его по скулам. Потом бросил его на место и погрозил кулаком. Мишка прижался битой мордой к теплому меху и снизу посматривал злыми глазками на радиста.

Когда все заснули, Мишка стал обнюхивать спальные мешки. Они все одинаковы, не узнаешь, кто где лежит. А медвежонок нашел, кого искал, и стал быстро барабанить лапами по спящему. Конечно, это был Василий Петрович. Отплатил ему все-таки Мишка!

…Мало-помалу медвежата к нам привыкли. Мишка подружился с Василием Петровичем, который его особенно баловал.

Сиротки летали с нами с острова на остров, с льдины на льдину. На остановках им разрешалось выходить из машины, порезвиться. Теперь мы были уверены, что далеко они не убегут. И в самом деле, как только услышат медвежата, что заработали моторы самолета, бегут во весь дух к машине, спешно карабкаются по трапу и в кабину – на свое место.

…Мишка и Машка долетели с нами до Москвы, где их отдали в зоопарк.

Через год я узнал об их дальнейшей судьбе. Подросших брата и сестру разъединили. Мишку отправили в зоопарк Гаваны, на Кубу, а Машку самолет доставил в Китай.

В этих странах ведь белых медведей не водится. В обмен на Мишку и Машку Московский зоопарк получил крокодила и обезьян – тоже совсем молоденьких.

Золотые лыжи

Однажды мне с группой товарищей довелось набрести на интересную находку. На Севере это случается не часто: что там найдешь, летая над тундрой, льдами и водой!

Дело было на Земле Франца-Иосифа. Я должен был полетать над ней, ознакомиться с архипелагом с воздуха, сделать фотоснимки, выяснить состояние льдов в проливах и, сравнив расположение островов с картой, по возможности исправить ее. Над Землей Франца-Иосифа еще никто не летал.

Эта работа была бы нетрудной, если бы дело не происходило в Арктике. Летчики не зря говорят, что на Севере надо не только уметь летать, но и уметь ждать: уж очень редко там выдается хорошая погода и очень она неустойчива. Как-то один лётчик отправился в разведочный полет на три часа, а вернулся через три дня: туманы не пускали. При одной температуре воздуха туман стелется над чистой водой; при другой температуре вода хорошо видна, а туман опускается над льдами; при третьей – он держится на островах и ледниках.

Долго пришлось ждать подходящего дня. Наконец он настал, и мы вылетели из бухты Тихой, служившей нам базой.

Вот внизу развертывается величавая картина полярных льдов. Кое-где громоздятся замысловатые гряды торосов, и лед кажется искрошенным, словно его пропустили через гигантскую мясорубку. То там, то здесь вздымаются красавцы айсберги самых причудливых форм. От них по белым полям далеко-далеко бегут тени…

Как зачарованный смотрел я на эту картину, стараясь запечатлеть все до малейшей подробности.

Вот показались очертания острова Рудольфа.

Получаю тревожную записку от радиста:

«Рация вышла из строя. Не пойму, в чем дело. Для ремонта необходима посадка».

Что делать? Какое принять решение? В коварной Арктике без радио никак нельзя. Придется садиться!

Справа под крылом уже расстилается остров Рудольфа.

Я легко узнаю знакомую по карте бухту Теплиц. На берегу ясно вижу очертания каких-то полуразрушенных строений.

Приземлились. Оставив радиста возиться с ремонтом, мы с бортмехаником пошли на «экскурсию» – посмотреть, что сохранилось на этой земле от пребывания на ней человека.

Я знал, что в 1903-1904 годах здесь находилась американская экспедиция Циглера – Фиала. На нее были затрачены огромные деньги. Она должна была обследовать острова Земли Франца-Иосифа и достигнуть Северного полюса, но ни с чем вернулась обратно.

Первое, что мы увидели, – это огромный сарай. Вероятно, он когда-то был крыт брезентом, но время сделало свое: брезент сгнил, и его по частям сорвало ветром. На решетчатом скелете крыши болтались жалкие лоскутья. Из-под снега выглядывали разбитые ящики и несколько деревянных бочек. В ящиках еще сохранились круглые банки консервов и квадратные – с пеммиканом. Все они проржавели; консервы и пеммикан испортились. Повсюду видны глубокие следы зубов и когтей полярных лакомок – белых медведей.