Небо, полное звезд

– Местная?

– Да, сэр, – ответил Фэрчайлд, запустив двигатель. – Новая, прямо со склада. Новоземляне делали хорошие машины, хотя и устаревшие на пару веков.

Мы пересекли площадь, выехали на шоссе и стали быстро набирать скорость, направляясь к сверкавшему огнями городу на горизонте. Изредка мы разминались с встречными автомобилями, в основном грузовыми, а в сотне метров позади нас следовал армейский джип с двумя пехотинцами в камуфляже.

– Это наша охрана? – поинтересовалась Марси. – Зачем?

– Такой порядок, мэм, – объяснил Фэрчайлд. – Перемещаться по городу можно только с оружием, а если его нет, то с вооружённым эскортом.

– А что нам угрожает?

– Уже ничего, мэм. Но раньше были стаи одичавших собак. Мы их выловили и отправили в специальные питомники, где они вновь привыкают к людям. Однако правила безопасности до сих пор не отменили – и мы как люди военные должны их выполнять.

Нуэво-Сантьяго был построен в том стиле, который принято называть колониальным. Похожим образом выглядели все города в звёздных колониях: с широкими прямыми улицами и рядами деревьев вдоль обочин, со зданиями, расположенными на приличном расстоянии друг от друга и предпочитавшими расти вширь, а не тянуться ввысь – крайне редко на нашем пути попадались дома, имевшие более трёх этажей. С жилыми массивами чередовались обширные парки отдыха с непременными озёрами, и даже когда мы въехали в центр города, зелёных зон там было едва ли не больше, чем торговых, административных и офисных строений.

Я не видел, как выглядел заброшенный Нуэво-Сантьяго три года назад, а знал лишь со слов Эй, которая наблюдала мысленные картинки, получаемые от Ключа. Но сейчас город был чист и ухожен, его вечерние улицы и площади заливал яркий электрический свет, по пути мы не заметили ни единого следа разрушений, вот только окна всех зданий зияли чернотой и нигде не было видно людей – не считая, конечно, редких патрулей…

– А вы здесь хорошо поработали, – заметил я.

– Да, сэр, пришлось потрудиться, – подтвердил Фэрчайлд. – Но оно того стоило. Теперь Новая Земля готова принять сразу пятьдесят миллионов колонистов. И на первых кораблях прибудут наши семьи. В том числе и моя. – В голосе лейтенанта явственно прозвучали радостные нотки. – Два года не видел жену и родителей. Но вскоре мы снова будем вместе.

– Поздравляю с обретением новой родины, – сказал я искренне. – Вам уже выделили постоянное жильё?

– Да, сэр. Только не здесь, а в Аламеде. Там будет наша наземная база, когда мы передадим управление планетой гражданской администрации. Я выбрал себе красивый домик в предместье.

– А как вы поступили с личными вещами прежних хозяев?

– На этот счёт есть строгая инструкция. Перед поселением в дом или квартиру такие вещи должны быть упакованы в герметичные контейнеры и отправлены в специальное хранилище на орбите. Будут находиться там как минимум сто лет, после чего уже окончательно решат, что с ними делать. Хотя всем ясно, что прежние жители Новой Земли больше не вернутся, это не освобождает нас от соблюдения приличий. Мы обязаны с уважением относиться к памяти людей, которые оставили нам в наследство освоенную планету.

– Да, конечно, – согласился я. – А случаи мародёрства бывали?

– К сожалению, бывали. Но редко. Провинившихся сразу переводили на одну из орбитальных станций, а теперь их вернут на Землю, где они отбудут свой тюремный срок. Но хуже всего для них то, что и они, и их семьи лишились права поселиться здесь.

– Суровое наказание, – отозвалась Марси. – А эти мародёры случайно не тронули школу?

– Нет, мэм, не беспокойтесь. Перед вашим прибытием я связался с ближайшим патрулём и попросил проверить. Всё в порядке.

Минут через десять мы свернули с улицы на полукруглую подъездную аллею и остановились перед большим зданием с вывеской над парадным входом: «Политехническая Школа имени Леонардо Торреса де Кведо». Позади нас остановился джип с пехотинцами.

– Вот мы и на месте, – сообщил Фэрчайлд.

Он первым выбрался из машины и галантно открыл дверцу для Марси. Я же вышел без посторонней помощи.

Поднявшись по ступеням на крыльцо, лейтенант набрал на замке цифровой код, и дверь с тихим жужжанием открылась. Мы вошли внутрь и оказались в пустынном, тускло освещенном вестибюле. Очевидно, свет включился автоматически при разблокировании замка.

– В жилой корпус направо, – сказал лейтенант. – Вам ведь только это надо?

– Да, только это, – ответил я.

Мы прошли по такому же, как и вестибюль, тускло освещенному коридору, поднялись на третий этаж, снова пересекли коридор и остановились перед дверью, на которой висела табличка с испанской транскрипцией Энного имени: «Ehia Ayola».

– Кстати, – спросил Фэрчайлд, – а как будет правильно – «Эя» или «Эя».

Как и раньше, для меня оба слова прозвучали одинаково. Зато Марси уверенно сказала:

– «Эя».

– Ara, – кивнул лейтенант. – Значит, не «малышка», а «цветок». Я так и думал. Красивое имя.

– Вы знаете юнайский? – удивился я.

– Изучаю на досуге. У меня с детства склонность к языкам, а здесь на каждом шагу масса лингвистического материала – книги на юнайском, звукозаписи, разное видео, включая дублированные фильмы. И, разумеется, учебники со словарями. – Фэрчайлд достал из кармана карточку-ключ и вручил её мне. – Не буду вам мешать, сэр, подожду в коридоре. Командование сообщило, что вам разрешено взять любые вещи. Если понадобится, в багажнике машины лежит пустой контейнер.

– Хорошо, лейтенант. Если понадобится, я вам скажу.

С помощью карточки я открыл дверь и едва переступил порог, как мягкий белый свет залил небольшую уютную комнату с весьма скромной обстановкой: кровать с тумбочкой, стол с компьютерным терминалом, две полки над ним, уставленные электронными и бумажными книгами, пара мягких кресел и экран тривизора на стене. Все гладкие поверхности покрывал слой нетронутой пыли, и это подтверждало слова лейтенанта Фэрчайлда, что мародёры не потревожили покой Энной комнаты.

Пока я осматривался по сторонам, Марси подошла к свободному участку стены и открыла встроенный в неё шкаф, где висело несколько платьев и костюмов, а внизу, рядом с обувью, стоял чемодан.

– Вот и отлично, – сказала она, смахивая с чемодана пыль. – И никакой контейнер нам не нужен. Мы возьмём всё, верно, кэп? Пусть лучше хранится у нас дома, чем где-то на орбите.

– Да, – согласился я. – Возьмём всё.

Говоря «у нас дома», Марси подразумевала мой дом на острове Боливара на Эсперансе. Во время отпусков она по-прежнему жила у меня, даже не думая никуда перебираться, и многие знакомые считали нас парой. А нам уже надоело это отрицать…

Пока Марси аккуратно укладывала Эины вещи в чемодан, я присел на кровать и выдвинул ящик тумбочки. Как я и надеялся, там среди разных мелочей лежал золотой медальон с затейливой монограммой на лицевой стороне, которая, должно быть, обозначала первую букву имени Эй.

Я бережно взял медальон в руки, обтёр его от пыли и открыл веко. Внутри на керамической основе был мастерски нарисован портрет Эй – года на три моложе, чем я её знал, совсем ещё девчушки. Она ласково улыбалась, а её изумрудные глаза смотрели на меня задорно и чуть лукаво.