Небо в зеленой воде

Сосед по купе смотрел на меня внимательным, вселяющим ужас взглядом. По спине снова поползли пугливые мурашки, и я быстро посмотрела в окно, за которым уже сгустился глубокий вечер. Удивительно, как я умудрилась уснуть в его присутствии. Несмотря на страх, вернувшийся ко мне с новой силой, радостная новость заключалась в том, что я проспала оставшееся до прибытия время.

'Вот-вот я смогу сбежать от него. Наконец-то'.

Собиралась с радостной поспешностью, не желая поворачиваться спиной к человеку, которого так боялась, и когда уже почти вываливалась из купе со своей объемной дорожной сумкой, раздался его голос.

– Арина, вы...может...
– голос затих.

Если бы заговорил кто-нибудь другой, подумала бы, что меня хотят проводить или встретиться еще раз, но с данным человеком такой вариант отпадал автоматически, тем более что голос звучал резко и напряжено. Я замерла в ожидании продолжения, все же повернувшись спиной, не зная, что и предположить. Продолжения так и не последовало, и, вежливо выждав пару секунд, я с облегчением вышла.

Курорт

Свежий вечер, окутал меня атмосферой свободы и спокойствия. Страх отпустил. 'Отпустил навсегда', - про себя твердила я, в глубине души совсем не уверенная в этом. Все время казалось, что господин Вильсон смотрит мне в спину, и я постаралась скрыться от этого ощущения в разношерстном обществе прибывших в город.

Оживленно снующие по вокзалу пассажиры не раздражали меня, в их шумной толкающейся тесной компании, отдававшей потом и какофонией всевозможных запахов, я чувствовала себя гораздо спокойнее, чем в просторном купе всего с одним попутчиком.

Дальше пришлось ехать на автобусе, который специально приходил точно по прибытию поезда, поэтому опоздать я не боялась. Мой неприятный спутник - англичанин, похоже, добирался до места назначения другим транспортом. Украдкой разглядывая в свете тусклой подсветки людей, заполнявших салон, я его, слава богу, не увидела и всю дорогу успешно уверяла себя в том, что место, выбранное мной, конечно, небольшое, но вероятность там встретить этого типа приблизительно одна на тысячу. 'Ну что ж, с такими шансами можно спокойно вернуться к нормальному отдыху', - успокоилась я, подперев рукой голову и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть за окнами.

В маленьком уютном городке я оказалась только глубоким вечером. Курорт расположился в ложбине, зажатый снежными вершинами, но сейчас я не смогла его хорошенько рассмотреть, горная ночь спустилась слишком быстро. Сезон здесь продолжался с декабря по конец апреля, поэтому в октябре туристы редко баловали милый уголок посещениями. В этом я и нуждалась - спокойствие, комфорт и теплая солнечная осень в обрамлении живописной зимы. Возможно, даже решу, в конце концов, поучится кататься на лыжах, хотя здесь и без этого хватит занятий.

Разместилась я в номере на последнем этаже хорошенького домика - отеля с покатой треугольной крышей, который меня вполне удовлетворил. Номер был оформлен в классическом стиле. Спальня в бежевых тонах с выходившими к горам окнами, задрапированными тяжелыми шторами. В центе комнаты располагалась большая кровать, по бокам, которой стояли антикварные торшеры, справа платяной шкаф и широкая тумбочка под обширным зеркалом, занимавшим противоположную от окна часть стены. Просторная гостиная в зеленой цветовой гамме с вкраплением серебристого красовалась огромным окном, заменявшим всю северную стену. 'Наверное, утром отсюда потрясающий вид', - подумала я и присела в мягкое кресло у стеклянного столика. Интерьер дополняла ваза с желтыми тюльпанами, и я с удовольствием вдохнула тонкий аромат. Запоздало вспомнив, что должна позвонить бабушке, выхватила из сумки телефон и молниеносно набрала знакомый номер.

– Арина, как тебе не стыдно, ну нельзя же заставлять меня так волноваться, - послышался после третьего гудка нервно-встревоженный бабулин голос. Пришлось в течение двадцати минут выслушивать укоряющую речь с правильно расставленными интонациями и паузами. Бабуля прекрасно владела ораторским искусством.

Единственный мой живой родственник - Антонина Павловна, в не таком далеком прошлом преподавала в университете математический анализ. Почти тридцать лет вдалбливания в девственно пустые головы студентов азов точных наук, оставили неизгладимый отпечаток на характере этой строгой и харизматичной женщины, в том числе на изощренных способах воздействия на единственную нерадивую внучку, то есть на меня. Сейчас она развернулась по полной, угрожая скорым сердечным приступом, пытаясь разжалобить пространными речами о тоске по своей кровиночке и умиляя воспоминаниями о том, каким чудным ребенком я когда-то была.

'Бабуля могла бы играть в театре', - хмурясь, думала я, рассеяно бродя по комнатам с трубкой в руках, раскладывая вещи и слушая вполуха. Ее репертуар не менялся годами, поэтому я особо не вдумывалась, а просто ждала, когда схлынет словесный поток. Она меня очень любила, и некоторые совершенно неженские черты характера я унаследовала именно от нее.

– Ба, мы же договаривались, что я позвоню, когда окончательно доберусь до места, - вклинилась я, наконец, в возбужденную тираду, пока она пару секунд переводила дыхание.

– Я все прекрасно помню, но это же не мешает дергаться за тебя. У тебя там все в порядке? Ты нормально питаешься?
– посыпались стандартные вопросы.

– Да, да, пять раз в день маленькими порциями, - выдала я заранее заготовленный ответ. Иногда ложь во благо, иначе есть риск к завтрашнему утру лицезреть бабулю на пороге номера с термосом теплой домашней пищи. 'Пожалуй, она со своим стальным закаленным характером, могла бы по прямой добраться до меня через горы, игнорируя и поезда и самолеты', - размышляла я, открывая кран в ванной и обильно поливая пеной, начинавшую набираться воду.

Когда она немного утихомирилась, я, рассказала ей обо всех уже виденных красотах, заверила в своей благоразумности и пообещала регулярно звонить. Бросила на кровать телефон и нырнула в горячую пенистую благоухающую апельсиновым маслом воду.

Настал самый подходящий момент для обдумывания пугающих событий этого долгого дня, но думать не хотелось, мысли отличались бессвязностью, только холодные, притягивающие как под гипнозом и одновременно отталкивающие как хлесткая пощечина, глаза раздражающе четко маячили перед внутренним взором. Я встречала в жизни людей, к которым испытывала искрению симпатию с первого взгляда, много людей, которых терпеть не могла, попадались и вызывающие жгучее отвращение, напоминавшие рвотный порошок, никогда я не отличалась особым человеколюбием, но тут скрывалось что-то другое, что-то постороннее и непонятное. Я очень жалела, что не могу ни с кем поделиться всеми своими странными подозрениями. Может все же рассказать Алиске, но даже если она и воспримет нормально, то сомневаюсь, что сможет найти рациональное зерно во всем этом, так же как и я. Засыпала, так ничего и не решив.

После моего трехдневного пребывания в этом живописном уголке внезапно сошедший с ума окружающий мир снова обрел привычную нормальность. Бледность лица украсил легкий румянец, а отдохнувшее тело с удовольствием дышало свежим альпийским воздухом. Хотя курорт считался горнолыжным, у меня и без лишних приспособлений находилась масса приятных занятий. Просыпаясь под нежными лучами блестевшего на ледяных шапках гор солнца, я наслаждалась разнообразиями 'шведского стола' и отправлялась на пешие прогулки по окрестностям с маленькими группами разномастных туристов в сопровождении гида, проводила часы в термальных комплексах, проходила процедуры массажа и ароматерапии. Приятное времяпрепровождение насыщало и заполняло дни до отказа. Природа этих мест не прекращала радовать меня мягким климатом, обилием растительности и великолепным сочетанием тихой и прекрасной осени в городе и его окрестностях и звенящей зимней тишины обнимавших город снежных вершин.

Я расслабилась и обо всем забыла, кроме парящих в крови пузырьков, которые временами настойчиво давали о себе знать, еще больше усиливая благодушное состояние, и, как ни странно, способствовали полному растворению в атмосфере этого прекрасного края. Постепенно я привыкла к ним, будто всегда их чувствовала. Почему это ощущение появлялось и куда пропадало, я по-прежнему не знала. А как-то раз, следуя по одной из многочисленных пеших трасс, я вдруг ощутила, что они так переполняют мое тело, что еще немного, и поднимусь в воздух, а, может, сама стану воздухом, переродившись полностью в эти сумасшедшие, щекочущие счастьем пузырьки. Хотелось смеяться, ведь они - это я, а я - это они. Пытаться найти объяснение больше желания не возникало. Я была счастлива, а это самое главное. Дни пролетали как яркие солнечные зайчики, проникавшие сквозь окно в мой уютный номер.