Небытие Демиург
Шрифт:
Почему-то нигде не было видно детей. Честно говоря, и праздношатающихся орков на улицах было довольно мало.
Хейген направила фургон к большому загону, расположенному справа от каменного строения, там же я углядел и длинную коновязь, у которой было уже тесно от лошадей, прибывающих в Орду.
Множество телег, повозок, гружённых самыми различными товарами, располагались вплотную друг к другу. Среди торговцев можно было различить представителей самых разных народов, населявших Небытие. Здесь были и хумансы, и половинчики, и даже гномы. У одной из телег спал, оглашая округу знаменательным
Едва мы остановились, как к нам подошла троица орков, донельзя важного вида, в длинных кожаных плащах и без привычного для степняков оружия. По крайней мере, ни ножей, ни луков, ни топоров, ни других колюще –режущих предметов на виду я не заметил. Особенно выделялся старший из них.
При наличии внушительной мускулатуры и привычно-зверского выражения лица, этот орк отличался просто-таки гигантским пузом с выпирающим пупком, величиной с мой кулак, в котором пирсингом торчала серебряная булавка с прикреплённой к ней уменьшенной копией «тележного колеса с перьями».
– Кто, куда, по какой надобности? – раздался скучающий рык местного распорядителя въезжающих на территорию Орды, а никем иным этот пузан больше не мог быть.
– Маркитантка Маттенгельд Хайгуринн с семейством, Грандмастер Алхимии Гуггенхайм и Грандмастер Эскул Ап Холиен, почтеннейший, – такого кроткого тона из уст Хейген я раньше никогда не слышал, – следуем в Эмеральд по личным и торговым делам.
Пузан молча и внимательно осмотрел всех нас, не пропустив и вылезших из фургона детей.
– Больные, увечные, моровые есть?
– Да, почтеннейший. Мой сын без сознания, но он не страдает поветрием, – терпеливо объяснила гнома. Пузан что-то прошептал на ухо помощнику и тот скрылся в каменном доме. Буквально сразу он вернулся со старым орком с бледно-оливковой кожей и абсолютно лысым черепом. Судя по облачению, шаман. Высокий старик, опираясь на полированный чёрный посох, залез в фургон, что-то шепча под нос. Пробыв внутри несколько минут, он выбрался наружу, молча махнул пузану рукой, пробормотав: «Сонный Мор…» – затем скрылся в каменном доме.
– С вас золотой в сутки за постой и ещё по золотому с головы, пошлина за въезд на землю Великой Орды, толстый орк вперил свои выпуклые глаза в Хейген.
Я достал приготовленные загодя семь золотых и протянул их орку. Тот, едва взглянув на них, кивнул помощнику, и тот, взяв золото, ссыпал его в специальный кошель с деревянной дощечкой. Пузан продолжал стоять со скучающим видом, молча загораживая въезд на стоянку.
Хм, что-то таможня не спешит давать добро и судя по его наглой морде, за свою державу ему ни капельки не обидно. А если так?
Я приблизился к орку и, звякнув небольшим кожаным мешочком, стал так, чтобы находиться между ним и его помощниками:
– Почтеннейший, в знак глубокого уважения к вашим трудам и Великой Орде… – на лице орка не дрогнул ни один мускул. Словно по волшебству, мешочек с золотыми исчез между толстыми зелёными пальцами. Пузан прочистил горло, сплюнул и зашагал к крыльцу каменного дома. Один из помощников брезгливо протянул
мне связку медных пластинок с выгравированными рунами и произнёс, как выплюнул:– Кайдзы, квартерон... носить в степи не снимая…
Заведя фургон на свободное место, мы, взяв продукты и хворост, отправились к площадке, специально отведённой для питания гостей. Орки не заморачивались постройкой таверны, а просто ограничили небольшой участок плетёным забором и обустроили там с десяток очагов. Дёшево и сердито.
Хейген с детьми принялись готовить ужин. А Гуггенхайм занялся разведением огня. Один я остался не у дел и гнома поручила мне пройтись по соседям на предмет обзаведения так необходимыми для пропуска в Эмеральд камнями.
Торговцы, остановившиеся в Ырге, с большой охотой заводили со мной беседу, явно радуясь новому лицу и возможности узнать какие-то новости. Но на мой вопрос о камнях все дружно начинали хохотать и отрицательно качали головами.
Когда я спрашивал четвёртого по счёту, купца, прибывшего с верховий Ятиля, везущего со всей своей хумансовой братией телеги, гружённые мотками конопляных верёвок и тюками с паклей, тот даже прослезился от смеха:
– Ох и насмешили, мастер! Кто же вам здесь камень продаст? Все и так везут в обрез, только для себя. Он же тяжёлый, а хоббиты за вход в город за одного человека целый мешок требуют! Это же надо товаром пожертвовать, чтобы лишний камень везти…
– Но я могу заплатить золотом.
– Золотом за камень? Да вы сумасшедший богач, мастер! Чего тогда на таком неказистом фургоне путешествуете? Хех! Золотом… – хуманс поскрёб загорелую плешь, – заманчиво… но нет. Мне же тогда часть товара с работниками за городской стеной придётся оставить. А это нарушение договора и убытки… нет!
– Погоди, любезный. Не спеши, – я почувствовал, что торговец клюнул. Надо дожать его. – Сколько у тебя людей на телеге с товаром?
– Ну… трое-четверо, а что? – хуманс прищурился.
– Хм, прекрасно! Вместе со мной в фургоне семеро. Значит, нужно семь мешков камней. Так?
– Так…
– Доедем вместе до Эмеральда. Выгружаем у стены семерых твоих работников. Мы обеспечиваем их едой. Я плачу каждому по десять золотых. А ты отдаёшь их мешки с камнями нам. Сам в городе расторгуешься и обратно их заберёшь.
– Эээ…ну я не знаю…– глазки торговца забегали. Он лихорадочно соображал, в чём подвох, – как я без своих работников?
– Тебе отдельно я дам пятьдесят золотых, наймёшь помощников в городе! – я стал терять терпение.
– Сто.
– Что «сто»?
– Сто золотых, – хитро улыбнулся хуманс.
– Вот же…– торговец понял, что я нахожусь в безвыходном положении. После этой сделки у меня останется всего пятьсот золотых. А ещё оплата портала и в Долине Справедливости на что-то жить надо… Ладно. Придумаю в Эмеральде что-нибудь. Неужто не заработает Целитель в таком большом городе?
– Идёт. Половину сейчас, половину на месте.
Ударили по рукам.
К ужину вернулся в дурном настроении. Поймав вопросительный взгляд Гуггенхайма, просто махнул рукой. Не было никакого желания что-то объяснять. Деревянную плошку с горячей кашей принял у Хейген с благодарностью.