Нечаянная любовь

— Когда мама пыталась посадить тебя в тюрьму за ограбление сейфа, я понял, что сыт по горло ее вмешательством в мою жизнь! И мне понятно, что она обыкновенная эгоистка, — он еще раз глубоко затянулся, внимательно рассматривая колечки дыма, поднимающиеся вверх. — В тот день, выйдя из полицейского участка, я направился прямо в «Бон Тон», чтобы встретиться с Сарабет и поговорить обо всем.

Ли взглянул на кончик сигареты, на губах играла счастливая улыбка. По выражению его лица Гибу стало понятно, что Сарабет не заставила долго себя упрашивать.

— Вы собираетесь пожениться?

— Уже. Барнет Кейди на прошлой неделе скрепил наш союз. Со стороны Сарабет свидетельницей была Дотти, — Ли виновато посмотрел на Гилберта. — Если бы все случилось не так быстро, конечно, я обязательно приехал бы за тобой, — он затянулся еще раз. — Но Сарабет боялась, что я передумаю. А мне очень хотелось, чтобы в тот день ты был рядом со мной, Гиб. В честь нашей старой дружбы!

Гилберт судорожно сглотнул, чтобы избавиться от подкатившего к горлу кома. Приятно было видеть счастливым Ли, а, тем более, знать, что он хотел в день своей свадьбы видеть Гиба рядом!

— Ли, я чертовски благодарен тебе за добрые слова!

— Черт возьми, Гиб. Ты же знаешь, что я тебя очень люблю! Всегда любил.

Гилберту никогда не доводилось слышать, чтобы два мужчины так сентиментальничали друг с другом, признаваясь во взаимной любви. Оказалось, что выслушивать добрые слова, довольно приятно.

— Думаю, мне пора идти! — сказал Гилберт. — Передай Сарабет, что ей чертовски повезло!

— Только держи пока язык за зубами. Мама еще ничего не знает!

— Ни слова.

Отвязав Лаки, Гилберт сел в седло. Направившись к мосту по Мейн-Стрит, решил поехать к Джулии, объяснить ей, что завтра он не придет в церковь. Не хотелось, чтобы она волновалась зря, ждала. Он просто сообщит ей, что у него изменились обстоятельства.

Посыпав мукой стол, Джулия выложила тесто и раскатала его. Завтра после службы дамы устраивают в церковном саду чаепитие. Она испечет тоненькое хрустящее печенье с черной патокой — излюбленное лакомство участников приемов и выставок кондитерских изделий. Потом Гарлан отвезет ее на воскресный обед к Уиливерам. Луиза устраивает прием в честь доктора Бичема, который прибыл сегодня на последнем дилижансе.

Джулия сняла прилипшее к скалке тесто. При воспоминании о Гарлане, становилось не по себе. Она уже дважды виделась с ним в «Ригале» после того злосчастного обеда. Он вел себя безукоризненно. Ни разу не упомянул о неприятностях, которые они тогда обсуждали. Но иногда Джулия беспокоилась, а вдруг Гарлан начнет ее шантажировать. Может быть, узнав о позорном эпизоде ее прошлого, заставит ее принять его предложение и выйти за него замуж?.. А может, воспользуется тем, что ему известно и каким-то образом разлучит с Гибом?..

«Ерунда, — убеждала она себя. — Гарлан, конечно же, разочарован тем, что она не принимает его предложение. Возможно, его злит ее хорошие отношения с Гибом. Но ведь он — джентльмен! И конечно, не собирается выставлять напоказ ее позорное прошлое!»

Джулия снова принялась раскатывать тесто, думая о завтрашнем дне. Наверное, Гиб волнуется, как завтра будет стоять в церкви… Она представила его стоящим у купели, робеющего, смущенного. И не могла не улыбнуться.

В хирургической зазвонил колокольчик, отвлекая ее от мыслей. Джулия взглянула на часы — стрелки показывали половину одиннадцатого. Она надеялась, что вызов не займет всю ночь. Вытерла руки о фартук, взяла лампу, вышла в коридор, прошла через кабинет Эдварда и оказалась в хирургической. Снова зазвонил колокольчик. Джулия поправила складки на белой блузке и открыла дверь.

— О, Гиб! — она почувствовала, как встрепенулось от радости сердце. — Что ты здесь делаешь так поздно?

Взглянув на нее, он опустил глаза. Ей стало понятно — у него какая-то неприятность.

— Я возвращаюсь на рудник, — не глядя на нее, пробормотал он. — Меня не будет завтра в церкви. Думаю, что нужно было тебя предупредить. Ты должна знать…

Джулия уже открыла рот, чтобы возразить, уговорить его, но остановилась. Гилберт почему-то очень подавлен, угнетен. Видимо, произошло что-то серьезное.

— Зайди на минутку, — пригласила она.

— Пожалуй, не стоит, — он коснулся полей шляпы, слегка склонив голову. Джулия принюхалась.

— О, Боже! Печенье! — она схватила Гилберта за рукав и потащила за собой. — Знаешь, я пеку для завтрашнего чаепития печенье с патокой. Ты обязательно должен попробовать.

Гилберт сопротивлялся.

— Спасибо, не стоит… обо мне беспокоиться…

— У меня есть очень вкусный чай, китайский. Чарли Сун привозит замечательный сорт, — она отступила назад с лампой в руке, пытаясь завлечь его в комнату беспечной болтовней. — Сегодня целый день бегаю от одного дела к другому. Сначала у Луизы заседал комитет. Мы посвятили заседание Дню Независимости. Потом были вызовы, дела в городе, закончила статью для «Сентинел»… Потому-то и принялась за выпечку так поздно!

Она подошла к двери кабинета и позвала:

— Заходи, Гиб. Составь ненадолго мне компанию, — улыбнувшись, с мольбой в голосе добавила: — Пожалуйста!

Гилберт нерешительно переступал с ноги на ногу, неуверенно глядя на Джулию. Потом перешагнул порог и неохотно вошел в кабинет, наконец-то, согласившись:

— Ненадолго…

Джулия шла впереди него через коридор и кабинет, напряженно соображая, как ей поступить, как вести себя, что делать. Само собой разумеется, что не следует принуждать или запугивать его. Он станет только более непокорным и дерзким. Надо найти способ, чтобы привести его в церковь, действуя мягко и осторожно.

Решительно сдвинув миску с тестом и кувшин с патокой, освободила на столе место.

— Если ты собираешься на рудник, тебе надо поесть. Хочешь мясного рагу? — предложила она.

— Большое спасибо, я поужинал в «Пикаксе», — он стоял, прислонившись к дверному косяку и вертел в руках шляпу.

Джулия прибавила в лампе огня, чтобы лучше видеть его лицо. Он был аккуратно подстрижен и чисто выбрит.

Надев фартук, стала раскладывать на тарелки печенье.

— Знаешь, когда я была маленькой девочкой, — рассказывала она. — Это печенье было моим любимым лакомством. Особенно, зимой, — она открыла духовку, вытащила противень с готовым печеньем, поставила его на полку над плитой, чтобы остыло. — Я жевала печенье с удовольствием, но начинку выплевывала. Мне почему-то казалось, что это — табак!

Она взглянула на него, надеясь увидеть улыбку или хотя бы вопросительный, заинтересованный взгляд. Но Гилберт молча вертел шляпу, с напряженным и серьезным выражением на лице.

— Я сначала запихивала начинку в рот, а потом выплевывала на снег, — продолжала она. — Мне очень нравилось, казалось, что я похожа на мужчину. Отец был очень недоволен, а мама хохотала до слез, считая, что это смешно и весело!

Джулия заметила, что Гилберт слегка развеселился, улыбнулся, заинтересованно глядя на нее.