Нечаянный король
Шрифт:
– А история с ожерельями маркиза Калагана – тоже навет? – проверки ради поинтересовался Сварог.
– С чьимиожерельями?
На благородном лице герцога ясно читалось, что он никогда в жизни не слышал этого имени и в глаза не видел никаких ожерелий.
Сварог мог и поверить – если бы не слышал доклада Мары, по его приказу проверившей достоверность кое-каких досье из богатейшего собрания министра полиции… Прохвост, конечно. Редчайший экземпляр… но ведь потому и понадобился, а? Именно потому, господа мои…
– Хорошо, меня, надо полагать, ввели в заблуждение, – сказал он, откровенно ухмыляясь. – Покажите, что вы там сочинили…
Почерк у герцога был невероятно разборчив и четок – как у коронного писаря с двадцатилетним стажем. Сварог перелистнул несколько страниц, потом вчитался.
Он старался сохранять бесстрастное лицо (чтобы
– Ну что же, – сказал он, вставая. – Вам сообщат о вашей дальнейшей судьбе, любезный герцог…
В коридоре терпеливо ждал министр полиции. У его ног, виляя хвостом, сидел здешний курьез, порожденный самодурством покойного Конгера, желавшего чем-то изощренно унизить свое дворянство: серый с черными крапинами охотничий пес, волею короля носивший дворянское достоинство (подкрепленное, как полагается, гербом, выгравированном на золотом ошейнике). Рядом с каменным лицом стоял лакей, коему вменялось в обязанность ухаживать за четвероногим лауром и по мере понимания исполнять все его желания, кроме одного-единственного: у хвостатого дворянина не должно было родиться потомства (именно такое соломоново решение принял недавно Сварог, решивший сохранить жизнь безвинному песику, но не доводить ситуацию до абсурда – ведь, если судить с точки зрения незыблемых геральдических правил, все щенки, родившиеся бы от облагодетельствованной дворняги, автоматически получали благодаря отцу то же дворянское достоинство – ведь он не мог в членораздельных словах лишитьпотомство благородного звания, а следовательно…).
Рассеянно потрепав по голове блохастого дворянина, Сварог в ответ на вопросительный взгляд министра полиции решительно произнес:
– Верните ему, пожалуй что, гражданский чин. И только. Не стоит его баловать сверх меры, будем держать в черном теле. Чтобы поработал как следует… Я бы его с удовольствием повесил, с каким бы удовольствием…
– Я вас прекрасно понимаю, государь, – проникновенно сказал министр полиции. – Но, вы сами убедились…
– Сволочь редкостная, – с чувством сказал Сварог. – Но каков сотрудничек… Между прочим, поручите ему составить парочку манифестов для Вольных Маноров в добавление к уже имеющимся. И… – оглянувшись на слугу, он взял министра под локоток, отвел его подальше. – И пусть сочинит что-нибудь убедительное для той области Святой Земли, что расположена по нашусторону Рона. Чует мое сердце, наши лихие генералы вскоре сгоряча и туда вломятся, а у меня, рассуждая по-государственному, нет никакого желания их останавливать. К чему? Устье Рона будет в наших руках, а столица на другом берегу реки окажется под прицелом наших орудий, после чего они станут гораздо сговорчивее… Пусть этот прохвост извратится, насколько умеет.
– Будет сделано, государь! Гонец от Фалека отдохнул и рвется к вам…
…Бравый лейтенант Синих Егерей вскочил ему навстречу, щелкнув каблуками так, что эхо отразилось от высоченного, в золотой лепнине потолка. Выхватил из-за отворота мундира толстый засургученный пакет и, четким жестом выбросив руку, протянул его Сварогу, звенящим от возбуждения голосом отчеканил (несомненно, заранее предвидя, что ждет такоговестника):
– Государь, полковник Фалек докладывает, что убеждение Пограничья завершено! Гарнизоны находятся во всех
столицах вольных ярлов и наиболее крупных населенных пунктах, редкие очаги сопротивления погашены, мы полностью контролируем эту провинцию! Последним было занято княжество Рут – вот там нам пришлось немного повоевать…– Рут? – спросил Сварог, вертя пакет и хмурясь при воспоминаниях.
– Так точно, ваше величество! Тамошний князь, вздорный юнец, пытался организовать конную контратаку. Наша «волчья сотня» их вырубила начисто – там и была-то горстка… Полковник отдал приказ похоронить князя согласно рыцарским правилам ведения войны, что и было незамедлительно выполнено… Других эксцессов не последовало, население приведено к полному повиновению…
Его усатенькое лицо было ревностным до глупости. Сварог его не видел сейчас – перед глазами стоял забавный светловолосый юнец, почти мальчишка, всерьез намеревавшийся броситься со своим крохотным отрядиком против Глаз Сатаны. Именно от него Сварог впервые услышал о пророчествах Таверо и Сером Рыцаре. Именно о нем Сварог тогда подумал: из таких получаются отличные солдаты… если не убьют в первом же бою.
Что ж, так и вышло. Жизнь не успела обтесать вихрастого романтика…
Душа была полна стыда и тоски. Он никогда не думал, что запущенный его волей неумолимый механизм однажды прокатится шипастыми колесами и по таким вот мальчишкам…
«Но ведь этот юнец ничего не успел сделать! – пытался успокоить его кто-то умудренный жизнью, знающий все ее тяжелые сложности. – Он только болтал языком и картинно хватался за меч! И ничего больше. Он мешал грандиозному предприятию, направленному на благородные цели. Его, несомненно, уговаривали сначала по-хорошему, Фалек кропотливо выполнял инструкции, и перед его войсками всегда шли увещеватели с манифестами! Кто ему мешал сложить оружие, не болтаться под ногами? Независимость Рута, которой мальчишка так гордился, смешна и нелепа! Он сам виноват, сам, сам!»
У собеседника, существовавшего лишь в сознании Сварога, было лицо герцога Лемара – Сварог отчего-то знал это совершенно точно. Жгучий стыд и тоска никак не проходили, и Сварог, спохватившись, повернулся к не повинному ни в чем лейтенанту, пожалуй, ровеснику князя:
– Благодарю вас, лейтенант. Поздравляю с орденом «Звезда отваги».
И, уклоняясь от неизбежного в таких случаях шумного, уставного вопля, выражения благодарности, побыстрее вышел в коридор. Так и не вскрыв пакет, остановился у колонны, едва не застонав вслух от тоскливого стыда. И это тоже называется – дорога королей… И это тоже следует пережить, чтобы не вспоминать больше никогда…
– Ваше величество, что с вами?! – обеспокоенно воскликнул министр полиции.
– Пустяки, – сказал Сварог торопливо. – Ничего серьезного… Один мой давний знакомый погиб, только и всего…
– Ваше величество… Граф Раган прислал своего человека к одному из моих доверенных лиц. Он просит незамедлительной аудиенции – как заверяет, по серьезнейшему делу…
– Хорошо, – сказал Сварог бесстрастно, как и подобало королю. – Организуйте все, как нужно, не мне вас учить… Только сначала быстренько раздобудьте мне добрую чарку… нет, не вина, чего-нибудь покрепче, келимаса хотя бы… Живо!
Глава девятнадцатая
ЕЩЕ ОДИН СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Еще в прошлом году, во время приснопамятного эпизода с королевским зверинцем, Сварог убедился, насколько легко остаться незамеченным во дворце, особенно если владеешь кое-какими заклинаниями, позволяющими мгновенно и неузнаваемо изменять внешность. Так произошло и сейчас: они с министром полиции, нисколько на себя не похожие, преспокойно прошагали чуть ли не полторы лиги: два канцеляриста министерства двора, в весьма незначительных чинах, судя по мундирам, но снабженные теми бляхами-пропусками, что позволяли пройти всюду. Если их в чем-то и заподозрили, то только в том, что оба – замаскированные полицейские, занятые одним из тех дел, в которые непосвященным лучше не соваться по причине несомненной вредности означенных дел для жизни и здоровья чересчур уж любопытных.
Снольдерского гостя разместили на втором этаже самого обычного зданьица у самой дворцовой ограды. Официально оно принадлежало королевской поварне, но Сварог, имевший уже некоторый опыт, с ходу определил, что эти специфические молодцы, отиравшиеся при входе и на первом этаже, на кухарей похожи не более, чем на балерин.
Перед дверью он остановился, раздумывая: оставить Интагара здесь или взять с собой? Пожалуй, все-таки с собой – при разговоре со столь скользким собеседником, как Раган, его не менее опытный коллега по ремеслу будет необходим…