Нечистая, неведомая и крестная сила

Когда "соседко" поселяется на вольном воздухе, напр., на дворе, то и зовется уже "дворовым", хотя едва ли представляет собою отдельного духа: это тот же "хозяин", взявший в свои руки наблюдение за всем семейным добром. Его также не смешивают с живущими в банях баенными и банными (если он бывает женского пола, то наз. "волосаткой"), с поселившимися на гумнах, овинными и т. п. (см. об них дальше). Это все больше недоброхоты, злые духи: на беду людей завелись они, и было бы большим счастьем, когда бы они все исчезли с лица земли. Но как обойтись без домового? Кто предупредит о грядущей напасти, кто скажет, какой масти надо покупать лошадей, какой шерсти выбирать коров, чтобы водились они по долгу? Если говорят, что скотина "не ко двору", то это значит, что ее невзлюбил своеобразный капризник "дворовый хозяин". Кто умеет слушать и чутко слышит, тому домовой сам своим голосом скажет, какую надо покупать скотину. Разъезжая на нелюбимой лошадке домовой может превратить ее из сытого круглыша в такую клячу, что шкура будет висеть, как на палке. В Меленках (Влад. губ.) один домохозяин спрятался в яслях и увидел, как домовой соскочил с сушила, подошел к лошади и давай плевать ей в морду, а левой лапой у ней корм выгребать. Хозяин испугался, а домовой ворчит про себя, но так, что очень слышно:

– - Купил бы кобылку пегоньку, задок беленной!

Послушались его и купили. И опять из-под яслей хозяин видел как с сушила соскочил домовой в лохматой шапке, в желтой свитке, обошел кругом лошадь, осмотрел ее да и заговорил:

– - Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу.

И домовой стал ее гладить, заплел на гриве косу, и начал под самую морду подгребать ей овес.

В одной деревне Череповецкаго уезда (Новг. губ.) домовой, навалившись ночью на мужика и надавливая ему грудь и живот, прямо спросил (и таково сердито!):

– - Где Серко? Приведи его назад домой.

Надо было на другое же утро ехать в ту деревню куда продал хозяин лошадь и размениваться. А там тому рады: и у них, когда вводили лошадь на двор, она фыркала и артачилась, а на другое утро нашли ее всю в мыле. Один хозяин в упор спросил домового, какой шерсти покупать лошадь, и домовой ему повелительно ответил: "хоть старую, да чалую" и т. п.

Бывают лошади "двужильные", (переход от шеи к холке раздвоенный), в работу негодные: они служат только на домового. Кто об этом дознается, тот спешит продать такую лошадь за бесценок, потому что если она околеет на дворе, то сколько лошадей ни покупай потом -- все они передохнут (счетом до 12-ти), и нельзя будет больше держать эту скотину. Вот только в этом единственном случае, всякий домовой, как он ни добр нравом, бывает не уступчив, и чтобы предотвратить его гнев, пробуют поколелую лошадь вытаскивать не в ворота, а в отверстие, нарочно про ломанное в стене хлева, хотя и это не всегда помогает.

Зная про подобные напасти и не забывая проказ и капризов домового, люди выработали по всей великой Руси, общие для всех обычаи при покупке и продаже лошадей и скота, а также и при уходе за ними.

Когда купят корову или лошадь, то повод от узды или конец веревочки передают из полы в полу и говорят пожелания "легкой руки". Покупатель снимает с головы шапку и проводит ею от головы и шеи, вдоль спины, и брюха "новокупки". А когда "новокупку" ведут домой, то из под ног по дороге поднимают щепочку или палочку и ею погоняют. Когда же приведут корову во двор, погонялку эту забрасывают:

– - Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним.

Затем "новокупку" прикармливают кусочком хлеба, а к домовому прямо обращаются и открыто, при свидетелях, Кланяются в хлевах во все четыре угла и просят: поить, кормить, ласкать и холить и эту новую, как бывалых прежних.

С домашнего скота добрый домовой переносит свои заботы и на людей. Охотнее всего он старается предупреждать о несчастьях, чтобы умелые хозяева успевали приготовиться к встрече и отвратить от себя напасть заблаговременно. Люди догадливые в таких случаях без слов разумеют те знаки, какие он подает, когда ему вздумается. Так, например, если слышится плач домового, иногда в самой избе, то быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше заиграет в заслонку -- будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды; обмочит домовой ночью -- заболеет тот человек; подергает за волосы -- остерегайся жена: не ввязывайся в спор с мужем; не грызись с ним, -- отмалчивайся, а то верно прибьет и очень больно. Загремит домовой в поставце посудой -- осторожнее обращайся с огнем и зорко поглядывай, не зарони искры, не вспыхнула бы непотушенная головешка, не сделался бы большой пожар и т. д. Плачет и охает домовой -- к горю, а к радостям скачет, песни играет, смеется; иногда, подыгрывая на гребешке, предупреждает о свадьбе в семье, и т. п.

Все хорошо знают, что домовой любит те семьи, которые живут в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относятся к своему добру, в порядке и чистоте держат свой двор. Если из таких кто-нибудь забудет, напр., замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам за него позаботится. За то ленивым и нерадивым он охотно помогает запускать хозяйство и старается во всем вредить: заезживает лошадей, мучает и бьет скотину; забивает ее в угол яслей, кладет ее вверх ногами в колоду, засоряет навозом двор, давит каждую ночь и сбрасывает с печи и полатей на пол хозяина, хозяйку, и детей их, и т. д. Впрочем, помириться с рассерженным домовым не трудно, -- для этого стоит только положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он большой охотник. или вообще сделать какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной копейки с изображением Егорья на коне, или просто горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. Однако, иногда бывает и так, что, любя хороших хозяев, он, между тем, мучает скотину, а кого любит, -- на того наваливается во сне и наяву, не разбирая ни дня, ни ночи, но предпочитая, однако, сумерки. Захочет ли домовой объявиться с печальным или радостным известием, или просто пошутить и попроказить, -- он предпочитает во всех таких случаях принимать на себя вид самих хозяев. Только (как успевали замечать некоторые) не умеет он при этом прятать своих лошадиных ушей. В таком образе домовой не прочь и пособить рабочим, и угостить иного даже курительным табаком и помешать конокрадам, вырядившись для этого в хозяйское платье и расхаживая по двору целую ночь с вилами в руках и т. п. Под г. Орлом рассказывают что однажды домовые так раздобрились для своих любимых хозяев, что помогали им в полевых работах, а одного неудачливого хозяина спасли тем, что наладили его на торговлю и дали возможность расторговаться с таким успехом, что все дивились и завидовали. Заботы и любовь свою к семьям иной "доможил" простирает до такой степени, что мешает тайным грехам супругов и, куда не поспеет во время, наказывает виноватого тем, что наваливается на него и каждую ночь душит. При этом, так как всей нечистой силе воспрещено самим Богом прикасаться к душе человеческой, то, имея власть над одним телом, домовые не упускают случая пускать в ход и шлепки до боли и щипки до синяков. Не успеет виновная, улегшись спать, хорошенько забыться, как почувствует в ногах тяжесть и пойдет эта тяжесть подниматься к горлу, а там и начнет мять так сильно, что затрещат кости и станет захватывать дыхание. В таких случаях есть только одно спасение -- молитва, да и то надо изловчиться, суметь собраться с духом и успеть проговорить вслух ту самую, которую не любят все нечистые: "Да воскреснет Бог" {Во многих глухих местах Костр. губ., а по сведениям от сотрудников и в Калужской, сохранился очень древний обычай подвешивать над стойлами конюшен и над насестами в курятниках "куриных и лошадиных богов". Для коней таковым "богом" служит особенный камень с дырой, для кур -- горлышко от кувшина.}...

Пока наступит та блаженная пора, когда эта великая молитва громко раздастся на всю святую Русь и оцепенеет намертво вся нечистая сила, наивные деревенские хозяева долго еще будут, темною ночью, без шапки, в одной рубахе, ходить в старый дом и с поклонами упрашивать домового духа пожаловать в новые хоромы, где в подизбице самой хозяйкой приготовлено ему угощение: присоленый небольшой хлебец и водка в чашке. Суеверия, основанные на воззрении на природу, тем дороги и милы простому, нетронутому сомнениями уму, что успокоительно прикрывают черствую и холодную действительность и дают возможность объяснять сложные явления самыми простыми и подручными способами. Проказами домового объясняют как ненормальные уклонения и болезненные отправления организма, так и всевозможные случаи повседневной жизни. Вот несколько примеров. Усиленно катается по полу лошадь и мучительно чешется об стенку и ясли не потому, что недобрый человек посадил ей в гриву и хвост ветку шиповника, а потому, что ее невзлюбил домовой. На утренней заре холеный иноходец оказался весь в мыле не оттого, что сейчас вернулся на нем молодой парень, всю ночь гулявший тайком от отца и ездивший по соседним поселкам с песнями и товарищами, а потому, что на нем ездил домовой. Поднялось у молодой бабы в крови бушеванье и почудилось ей, будто подходит к ней милый, жмет и давит, -- опять виноват домовой, потому что как только баба изловчилась прочитать "Отчу" -- все и пропало.

III.

ДОМОВОЙ-ДВОРОВОЙ.

Как ни просто деревенское хозяйство, как ни мелка, по-видимому, вся обстановка домашнего быта, но одному домовому-доможилу со всем не управиться. Не только у богатого, но у всякого мужика для домового издревле полагаются помощники. Их работа, в одних местах, не считается за самостоятельную, и вся целиком приписывается одному "хозяину". В других же местах умеют догадливо различать труды каждого домашнего духа в отдельности. Домовому-доможилу приданы в помощь: дворовой, банник, овинник (он же и гуменик) и шишимора-кикимора; лешему помогает "полевой", водяному "ичетики и шишиги" вместе с русалками.

Дворовой-домовой получил свое имя, по месту обычного жительства, а по характеру отношений к домовладельцам, он причислен к злым духам, и все рассказы о нем сводятся к мучениям тех домашних животных, которых он невзлюбит (всегда и неизменно дружит только с собакой и козлом). Это он устраивает так, что скотина спадает с тела, отбиваясь от корму; он же путает ей гриву, обрезает и общипывает хвост и проч. Это против него всякий хозяин на потолке хлева или конюшни подвешивает убитую сороку, так как дворовой-домовой ненавидит эту сплетницу-птицу. Это его, наконец, стараются ублажать всякими мерами, предупреждать его желания, угождать его вкусам: не держать белых кошек, белых собак и сивых лошадей (соловых и буланых он тоже обижает, а холит и гладит вороных и серых). Если же случится так, что нельзя отказаться от покупки лошадей нелюбимой масти, то их вводят во двор, пригоняя с базара, не иначе, как через овчинную шубу, разостланную в воротах, шерстью вверх. С особенным вниманием точно также хозяйки ухаживают около новорожденных животных, зная, что дворовой не любит ни телят, ни овец: либо изломает, либо и вовсе задушит. Поэтому-то таких новорожденных и стараются всегда унести из хлева и поселяют в избе вместе с ребятами, окружая их таким же попечением: принесенного сейчас же суют головой в устье печи, или, как говорят, "водомляют" (сродняют с домом). На дворе этому домовому не подчинены одни только куры: у них имеется свой бог.

Прибегая к точно таким же мерам умилостивлении домового-дворового, как и домового-доможила, люди не всегда, однако, достигают цели: и дворовой точно также то мирволит, то, без всяких видимых поводов, начинает проказить, дурить, причиняя постоянные беспокойства, явные убытки в хозяйстве и проч. В таких случаях применяют решительные меры и, вместо ласки и угождений, вступают с ним в открытую борьбу и нередко в рукопашную драку.

По вологодским местам, крестьяне, обезумевшие от злых проказ дворовых, тычут навозными вилами в нижния бревна двора с приговором: "вот тебе, вот тебе, за то-то и вот это". По некоторым местам (напр. в Новгородской губ.) догадливый и знающий хозяин запасается ниткой из савана мертвеца, вплетает ее в треххвостную ременную плеть и залепляет воском. В самую полночь, засветив эту нитку, и держа ее в левой руке, он идет во двор и бьет плетью по всем углам хлева и под яслями: -- авось как-нибудь попадет в виновного.

Нередко домохозяева терпят от ссор, какие заводят между собой соседние дворовые -- несчастье, которое нельзя ни отвратить, ни предусмотреть. В Волог. г. (в Кадниковском уезде, Васьяновской волости) злой "дворовушко" позавидовал своему соседу, доброму дворовушке, в том, что у того и коровы сыты, и у лошадей шерсть гладка и даже лоснится. Злой провертел дыру в чане, в котором добряк-дворовой возил в полночь с реки воду. Лил потом добряк, лил воду в чан, и все ждал, пока она сравняется с краями, да так и не дождался: и с горя на месте повис под нижней губой лошадки ледяной сосулькой в виде "маленького человека в шерсти".