Нечто в лодке по ту сторону озера...

— Почему?

— Ну как почему?… Он же сначала чо-то, там, обламывается, стоит просто, стесняется… потом начинает пытаться повторять. И потом уже через пару недель, там, начинает говорить.

— Ну как бы тоже фиг знает, — ответил я, — Я как бы сразу начал говорить.

— Ты сразу начал говорить?

— Да. Как только пришел, за меня стали молиться, и я, типа, заговорил.

— Ну, это ты, Костян, ладно. Это ты.

— Чо я? А другие что?

— А другие — у них все по-другому. Ты — это ты. Это у тебя так.

— Думаешь, я такой один?

— В общем ты понял, — как будто бы не слушал меня Андрей, — Такая версия, что говорение на языках есть просто механическое повторение определенных фраз, которые верующие выучивают в церкви, слушая других, только и всего.

— Ну, — пожал я плечами, — Не исключено, что какой-то процент таких случаев имеется.

— Скорее всего, не какой-то, а большинство.

— Ну… фиг знает… Может, и большинство. В чем прикол-то? Даже если и допустить, что подавляющее большинство верующих в церквах не говорят на иных языках, а просто выучили какие-то фразы и механически повторяют, и это не является даром Святого Духа. Ну, да, допустим… И что?… Думаешь, это как-то может подорвать основы веры?

— Я не говорю, чтобы это подрывало основы веры. Но в любом случае заставляет по-другому взглянуть на эти вещи.

— Ну… может быть… Только… пффф… даже если и так — это не исключает того, что в некоторых случаях действительно имеет место быть… ну, типа, сверхъестественное говорение на иных языках под водительством Духа Святого. Одно не исключает другое… В принципе, я даже могу предположить, что я тоже не говорю на самом деле на иных языках, а просто заучил и механически повторяю какие-то фразы.

И тут я задумался… Хм… А что, если это действительно так?… Забавненько… Осознание того, что я все эти, там… больше десяти лет на самом деле не говорил на иных языках, а просто фигачил какую-то заученную шнягу, не вызвыло у меня положительных эмоций. Н-да, прикольно было бы, если бы это оказалось правдой. Однако я привык к тому, что постоянно сохранял в своем разуме различные варианты сценария, и не строил себе догм. Вряд ли даже это подорвало бы мою веру, если бы для этого нашлись исчерпывающие доказательства. Тем не менее, приятного в этом осознании так же ничего не было.

— Ну допустим, — ответил я, — Даже если и так — это заблуждение в принципе не перечеркивает веру. Это всего лишь неправильное восприятие каких-то вещей в реальности, это еще не значит, что вся картина мировосприятия является иллюзией. Я, например, и не исключаю, что моя вера тоже может оказаться иллюзией. Вся жизнь в принципе в какой-то степени иллюзия. Никто не может быть до конца уверен в том, во что верит. Естественно, я выполняю определенные правила и готов отдать свою жизнь за веру, там, и все такое… и, тем не менее, истины никто до конца не знает. Я просто произвожу расчет, и принимаю какое-то решение, исходя из определенного риска.

— Ну это ты, Костян, — ответил Андрей, — А вот большинство верующих, я думаю, реально взорвались бы мозгом, если бы пришли к таким выводам.

— Ну может быть… — согласился я, — Но все равно… Да и, кроме того, — продолжил я, — То, что отступившие продолжают говорить на иных языках — дак здесь можно сказать, что дары и служения Божьи непреложны. Так что тоже как бы не подкопаешься… Вот и фиг знает, на самом деле… Я-то как бы критически ко всему отношусь, в том числе и к своей вере… что не мешает мне оставаться христианином.

— Ну, кстати, что интересно, феномен глоссолалии, — продолжал свою тему Андрей.

— Как-как? — еще раз переспросил я.

— Блин, ты задолбал — глоссолалии… Он больше всего распространен у хариков. Так же как разные победные настроения, громкая музыка, танцы всякие — знаешь, как обычно показывают там в разных американских фильмах, как в славословии экстатически танцуют и рукоплещут радостные харики, — Андрей показал как обычно в славословии экстатически танцуют и рукоплещут радостные харики, сделав несколько забавных и нелепых движение плечами с поднятыми руками на уровни груди, — Вот так же и эти глоссолалии часто распространенны именно у харизматов.

— Ой, да ладно, прям, православные лучше что ли.

— Правосланые? Лучше? Да ты прикололся. Знаешь как русская православная культура образовывалась?

— Да знаю я. Синтез славянских языческих культов и обрядов и христианства.

— Какие там славянские языческие культы и обряды? Там из Византии христианство пришло уже измененное с какими-то вкраплениями язычества. Как там… ромейские эти языческие культы и античная философия — тоже оказали вляиние. Вон эти иконы появились тоже как слияние христианства и язычества. Они как раз, типа, для язычников очень удобны были. Те привыкли поклоняться изображениям, поэтому им было проще с иконами дружить. Получили широкое распространение в Византии. Так что там еще до славянкого язычества до фига уже всякой шняги было. Когда начинаешь все это изучать, какое-то немного другое понимание приходит всех этих вещей.

— Ну естественно. Церковь всегда будет в чем-то загоняться. Потому что церкви прежде всего нужна власть. Церковь это система. И чтобы оставаться системой и продолжать иметь власть ей необходимы традиции и обычаи, которые помогают ей эту власть сохранить, а еще ей приходится идти на компромиссы. Поэтому всегда и говорят, что нужно самим изучать основу веры — Библию.

— А ты знаешь, как Библия формировалась?

— Да знаю я, как Библия формировалась.

— Чисто чуваки такие собрались, короче…

— Ну не чисто чуваки, допустим, как бы авторитеты какие-то.

— Ну авторитеты местные, ладно, собрались, короче, решили утвердить состав Нового Завета. Один одно, короче, говорит, другой — другое, все переругались чо-то там, ни к чему не пришли. Потом снова собрались, снова переругались. В результате все-таки утвердили что-то, Лаодикийский собор, потом Карфагенский собор. Поначалу вообще только Евангелия признавали, потом уже начали принимать какие-то другие книги. Откровение вообще долго не принимали, постоянно спорили из-за него.

— А ты чо хотел — чтобы Библия в готовом виде спустилась тебе с Небес на землю в сияющем радужном облаке под звуки фанфар и пение Ангелов? — ответил я, — Такой вариант тебе показался бы более правдоподобным, да?

— Ну… Не знаю…

— Понятно, что Библия это антология. Она писалась в общем более полутора тысяч лет. И Новый Завет не сразу утвержден был, это все знают.

— Дак вот в том-то и дело. А с апокрифами ваще жесть. Почему одни книги вошли в Библию, а другие нет? Одни признаются истиной, а апокрифы, например, не признаются истиной. А почему? Кто сказал, что их надо признавать за истину? С какой стати? И почему апокрифы нельзя признавать? Один чувак какой-то там, например, Климент Александрийский сказал, что вот эту книгу можно включать, а потом Ориген пришел и сказал "А нифига, короче". А ведь они тоже там не лохи были. Каждый имел какой-то свой серьезный авторитет.