Нечто
Шрифт:
«Если мы не возьмем эти мешки, Квадрат убьет их». – В этом месте рука Владимира задрожала, и в уголках глаз показались слезы.
По поводу своей немоты Владимир просто нарисовал квадрат. Рост решил ничего не уточнять.
«Сработаемся, Рост. Считай, что завтра ты снова окажешься на войне. Тебе так будет легче», – миниатюрным почерком написал в уголке исписанного листа Владимир, так как свободного места уже не было.
Они легли спать далеко за полночь.
21
Будить Роста не пришлось,
«Похоже, он вообще не спал», – подумал Рост.
В дверях загремели ключи, и на пороге появился Дениска.
– Фтать, – зевая, сказал он. Пластины, поддерживающие раскрошенную челюсть, делали его речь похожей на лепет трехлетнего ребенка. Поковырявшись в ухе, он с интересом уставился на ноготь, изучая прилипшую серу. – Фяй-хуяй фами фебе фдеваете.
Росту не составило большого труда догадаться, что «фяй-хуяй» скорее всего означал чай.
– На фе про фе дефять минут. Потом переовеваться. И беф футок.
Рост обратил внимание, что телохранитель Квадрата уже был облачен в ярко-оранжевую униформу, на спине которой сиял лэйбл «Мосстройжилсервис». Адил тем временем прогревал машину.
Наскоро выпив обжигающего чаю, Рост и Владимир переоделись и вышли наружу. На них снова надели повязки и, подгоняя пинками, стали заталкивать в «Газель».
– Февелите вопой, говновавы, – поторапливал Дениска.
Рост обернулся.
– Надеюсь, дружок, мы с тобой как-нибудь закончим наш разговор. Так что скорей вылечивай свою челюсть, фефективный.
За это Рост получил по уху, но он лишь улыбнулся. Открыто и искренне.
– Ты скоро окажешься на моем месте, Дениска, – мягко сказал он и залез в салон машины. Верзила что-то буркнул и захлопнул за ними дверь.
– Ну, братка, – прошептал Рост Владимиру, – молись.
Тот улыбнулся мертвой улыбкой.
«Газель» выехала на магистраль и понеслась в сторону Москвы.
ЧАСТЬ 2
«…В наших венах – огонь, не собачья вода,
Ночь Валгаллой в объятьях сомнет.
Я в свободу вцеплюсь, остальное отдам,
А зачем? Кто не жил – не поймет…»
«У меня была бомжиха, Рак по гороскопу,
Почему-то никогда не давала в жопу…»
22
Юра проснулся рано. Кляксич уже пришел в себя и даже пытался ходить. Его болтало, как пирата на палубе во время шторма, который к тому же перебрал рома, он постоянно заваливался на бок – остаточные явления наркоза. Кот пытался вылизать забинтованный обрубок, однако вкус лекарства ему явно не понравился. От еды Кляксич отказался, зато выпил много воды.
«Что же с тобой сделали», – с горечью думал Юра, глядя на кота. Из красавца он в один вечер превратился в калеку. У Юры было предчувствие, что дорожки с этими
студентами еще пересекутся.Он пытался вспомнить вчерашний вечер, но тщетно. Только помнил, что приехал в клуб к Иве, о дальнейшем история умалчивает. Почему-то воспоминание об Иве вызвало у него странное чувство гадливости.
После обеда он встретился с Алисой. Они сходили в салон связи, подключили мобильник, затем поехали в больницу к ее матери. По дороге Юра купил фруктов и минеральной воды, хотя Алиса его и пробовала отговорить. В машине у него лежал еще один пакет, который он тоже собирался пронести в палату к матери Алисы.
– Как твой кот? – спросила Алиса, когда они сели в машину.
– Пока не очень, но сегодня отойдет. Завтра на перевязку.
– Юра, как ты думаешь… – Алиса прилагала усилия, чтобы ее голос звучал спокойно, но видно было, что она все еще волнуется. – Они точно не станут заявлять в милицию?
– Они, заявлять?! Это я должен подавать на них в суд за то, что они натравливали на нас своего пса.
Юра представил себе долговязого, которому он свернул нос. Нет, такой тип скорее соберет дружков и будет пытаться выловить его, чтобы отомстить. Больше на эту тему они не говорили.
Они въехали во двор больницы и вышли из машины.
– А здесь у тебя что? – указала Алиса своим очаровательным пальчиком на второй пакет.
– Надо, – уклончиво сказал Юра.
Мама Алисы ему понравилась. Худенькая, с хрупкой талией, она была примерно одного роста с Алисой, и с первого взгляда их вообще можно было принять за сестер. Лишь тонкие лучики у глаз и выступающие жилки на привыкших к работе руках выдавали ее возраст.
Юра представился.
– Надежда, – просто назвала мама Алисы свое имя. Она разглядывала его с любопытством, переводя взгляд на немного смущенную дочь. Увидев фрукты, она искренне обрадовалась.
– От этих каш уже воротит, – пожаловалась она.
Кроме Надежды в палате были еще две женщины, одну из которых отправили на процедуры.
Они поговорили о всяких пустяках вроде погоды и геополитической ситуации в стране, а Юра все никак не мог решиться сказать то, с чем он, собственно, и пришел сюда. Он чувствовал странную робость перед этими маленькими красивыми женщинами.
– Когда тебя выписывают? – спросила Алиса, и Надежда ответила, что, возможно, на следующей неделе.
– Ладно, что я вас задерживаю, – спохватилась она. – Юра, наверное, по делам спешит.
– Никуда я не спешу, – улыбнулся он. О том, что он уже неделю не появлялся в университете, Алисе он, естественно, не говорил. Он кашлянул, чувствуя, что нужный момент наступил.
– Надежда, вы не против, если мы с Алисой поженимся?
Он ожидал бурной реакции, сопровождаемой демонстративным хватанием за сердце, оханьем и аханьем. Однако брови женщины красиво изогнулись, губы тронула улыбка.
– А она сама-то не против?
Алиса выглядела ошарашенной. Ее прелестное личико заалело, она потупила взгляд, но Юра смотрел ей прямо в глаза с вызовом, мол, я же предупреждал тебя, нечего было так долго думать…