Нечто

Гюрза задышал с такой яростью, что Мика с Жулей не удивились бы, если бы сзади у него начал раздуваться капюшон, как у кобры.

– Все верно, Ми…кха! Мика верно говорит, – сказал Алекс, сплевывая скопившуюся кровь. – Даст мне кто-нибудь курить?!

Снизу донесся женский голос. Нелли звала Алекса. Вот уж кого здесь не хватает!

«Что она скажет, увидев это?» – подумал Гюрза. Меньше всего на свете он хотел, чтобы Нелли заходила в эту адскую комнату. Он не тешил себя надеждой – пробитые насквозь люди редко выживают. Тонкий непрекращающийся ручеек крови изо рта Алекса лишь подтверждал это. Тем не менее его глаза были осмысленными и ясными, как лесные озера. Но оставлять его так… в таком состоянии, когда дорога каждая секунда…

Пошел дождь. Ветер гулко захлопал дверьми, потемневшее небо прочертила морозно-голубая молния.

– Хочу курить! – визгливо выкрикнул Алекс.

Мика подошел к нему и протянул сигарету. Гюрза хотел остановить его, но, встретившись взглядом с Алексом, остановился. Невероятно, но всем показалось, что после первой затяжки ему даже стало лучше. Правда, ненадолго. Новый приступ кашля, более продолжительный, чем предыдущий, сотряс все тело.

– Теперь слушайте. Нельку сюда не пускайте, не надо… чтобы она видела… А вы по домам, – трясущейся рукой он поднес сигарету к окрашенному кровью рту и жадно затянулся. Издалека можно было подумать, что у него просто неумело накрашенные губы. – Матери ничего не говорите…

– Алекс, я не оставлю тебя здесь, – Гюрза шагнул вперед, но Алекс закричал:

– Оставишь! Ты должен, вы должны! Иначе все сдохнете на зонах!!!

Он снова затянулся. Гюрза смотрел на него и чувствовал, как на голове зашевелились волосы – мокрая от крови повязка съехала набок, и из дырки в груди Алекса заструился дым. Он не мог отвести зачарованного взгляда от этой сизой струйки. На лицах Мики и Жули при виде феномена застыло выражение суеверного ужаса.

– Я все-таки почти хирург, Гюрза, – через силу улыбнулся Алекс. – И знаю, что означает… такая рана. Кстати, ты слышал… они назвали нас врачами? Ха, считаю это наивысшим комплиментом…

В комнату неслышно вошла Нелли. Мика запоздало подошел к ней и, загородив Алекса, принялся выталкивать девушку из комнаты.

– Уйди! – рявкнула она, и Мика, только что перерубающий лопатой шейные позвонки умирающих бомжей, трусливо отступил.

– Алекс?.. – прошептала Нелли, расширенными глазами глядя на своего любимого. Увидев окровавленные тряпки и его красный рот, она вскрикнула и упала перед ним на колени.

– Его зацепили. Рана серьезная, – процедил Гюрза, ненавидя себя за эти слова. Но лучше, чтобы Нелли была готова к худшему. Алекс сел прямо. Нелли осторожно прижалась к нему, не обращая внимания на кровь, сочащуюся из-под повязки.

– Прости, – с горечью сказал Алекс. По его лицу скатилась слеза. Нелли заплакала.

– Что вы стоите?! – с надрывом закричала она, подняв голову. – Вызывайте «Скорую»!

– Никакой «Скорой», – вытирая кровь со лба, сказал Мика.

– Чт… что?! – Нелли в ужасе переводила взгляд с Мики на Жулю, затем с мольбой посмотрела на Гюрзу. – Что это значит?

Но три фигуры, высившиеся над ней, хранили молчание. Дождь за окном усилился, и теперь с подоконника на пол стекало несколько струек.

Нелли, путаясь в кармане, вытащила мобильник. Как только телефон оказался у нее в руках, к ней шагнул Мика и выхватил его.

– Извини, Нелли.

– Отдай! – крикнула в отчаянии девушка. – Гюрза, что происходит?!

– Мне очень жаль, – разлепил спекшиеся губы Гюрза. Еще никогда он не чувствовал себя так отвратительно.

– Вы что, звери? – прошептала Нелли. Алекс попытался обнять ее.

– Все нормально, лапочка, – он снова закашлялся. – Мы с тобой уедем… в тихий домик… к твоей тетке. Разведем курочек, у тебя будет свой огород… – теперь кровь изо рта лилась непрерывно, окрашивая рубашку в алый цвет. – Насолишь мне капусты с огурцами. Ты любишь квашеную капусту?

– Да, – слабо улыбнулась Нелли сквозь слезы. Она положила голову ему на грудь.

«Я подыхаю, – читалось в глазах Алекса. – Подыхаю, как бездомная собака, которую проткнули насквозь, как протыкают кусок мяса шампуром… и никуда мы не поедем, ни в деревню, никуда… разве что на стол к патологоанатому».

Он докурил сигарету и отшвырнул окурок. Новый приступ кашля длился почти минуту. Нелли закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали.

– Знаете что, ребята, – выдавил Алекс. Свист из обнаженной раны усилился. – Очень жалею… что так просрал свою жизнь, – он неуклюже приобнял Нелли. – Мой плюшевый медвежонок… я люблю тебя, – он закрыл рот руками, но кровь продолжала течь сквозь пальцы. Нелли застонала.

– Обещайте… обещайте, что вы сейчас же уйдете, – слова давались Алексу с огромным трудом, он буквально захлебывался. Теперь к свисту из раны примешивалось какое-то бульканье. Лицо его стало пепельно-серым. – Как только… я уйду. Я не хотел… Нелли… мы… – он снова начал бредить. Алекс пытался сидеть ровно, но все время съезжал вниз. Затем он внезапно дернулся вперед, словно хотел дотянуться руками до носков ботинок, и срыгнул целый фонтан крови. После этого тяжело перевернулся на бок и затих.

За окном раскатисто загремел гром. Дождь уже лил плотной стеной, заливая подоконник и смывая с него следы крови, оставленные руками какого-то бомжа. Гюрза склонился над телом Алекса и дотронулся до его шеи. Она была теплой и влажной. Как он и думал, пульс не прощупывался.

– Он умер? – глупо спросил Жуля, пошатываясь, как пьяный.

– Да, – выговорил Мика и осторожно коснулся рассеченного лба. – Нужно уходить. Немедленно.

Гюрза поднялся на ноги, изо всех сил сжимая кулаки. Толстая кожа перчаток, покрытая запекшейся кровью, заскрипела.

– Доигрались, блядь, – прошептал он. Разжал кулаки и посмотрел на шипы, ставшие почти черными. С одного шипа свисал сморщенный клочок кожи.

– Че теперь делать-то, а? – заскулил Жуля, переминаясь с ноги на ногу. Гюрза поднял нож, выроненный Алексом. Покрутил в руке.

– Переодевайся и дуй домой, Жуля, и выпей водки. Больница тебе не нужна – твоей башкой можно железнодорожные костыли забивать. Биту выкинь, только сотри отпечатки. Я позвоню. И ты, Мика, тоже вали отсюда. Идите. Только по одному.

– А как же… – начал Жуля, но Гюрза смерил его таким испепеляющим взглядом, что парень судорожным движением обтер рукавом свое любимое оружие, зашвырнул его в угол и посеменил наружу.

Гюрза смотрел на мертвого Алекса, но перед лицом стоял отчетливый образ ангела. Она грустно смотрела на него, ее губы что-то беззвучно шептали.

– Езжай домой, Мика, – повторил Гюрза. Глянул на его рану на лбу. – Загляни к врачу, придумай какую-нибудь историю… Цепь тоже оставь.

– Мы круто наследили здесь, Гюрза, – проговорил Мика, сворачивая цепь в металлический клубок. – Кровищи своей намешали… если менты нас за яйца схватят, нам кабздец.