Недалеко от идеала

…порылся он, ага.

Альберт сам сделки не оформляет, лишь мне скидывает. Коммерческие сам подбирает.

По мне бьет невидимая кувалда – вот дура-то! Нигде его подписи нет.

– Я СБ подключил. Мы просмотрели все ваши договора. С Альбертом я сам связался. Он в курсе.

– В курсе? – вскинула я взгляд.

– Вы уволены, Марина.

– Но я…

– Не доводите до служебной проверки. В течение полутора лет вы водили всех за нос. Сколько на откатах заработали я даже не представляю.

И так обидно и больно, будто нож воткнули в сердце.

– Сегодня до конца дня вас рассчитают, – сурово бросил директор. – Все. Свободны.

Слезы подступили к горлу.

Надо бы объясниться, но я даже говорить не могла. Меня колотило изнутри.

Проблеск сознания случился, когда я села за написание заявления на увольнение по собственному, потому как слезы закапали на бумагу. Как дошла до кадров не помню, что говорила им – тоже.

Очнулась уже на крыльце: в руке справки и трудовая, в пакете чашки с тарелками, подмышкой рамочка с почетной грамотой «Лучшему работнику отдела».

Сцена 7. С черного входа в новую жизнь не врываются

– Повторите, пожалуйста, – заикаясь и шмыгая носом сказала я официанту.

– Повторить?

– Да.

Оторвусь сегодня по полной, раз жизнь пошла под откос!

Официант с недоумением пожал плечами.

– Значит, еще чаю. Зеленого с жасмином. Верно?

– Да, – кивнула я, стирая слезы с щек.

Оторвусь по полной.

– И еще чизкейк и десерт «Лав стори»? – вскинул брови официант.

– Да, – снова кивнула я. – И еще один чизкейк с собой, пожалуйста.

Ох, уж я бунтарка, ох, уж дикарка…

Давлюсь десертом, попутно размазывая слезы по лицу.

Это они еще пожалеют… Такого работника потеряли. Нужно было давно самой уходить. Да, такого спеца, как я, с руками оторвут.

Глаза от слез опухли, темно-каштановые пряди выпали из хвоста, рот выпачкан в креме. Я с безразличием смотрю на соседние столики и ковыряю вилкой остатки чизкейка на тарелке.

У меня есть кое-какие накопления. Справлюсь. Без работы долго не останусь точно.

До появления Квазара не больше пяти минут. Я специально заняла столик рядом с проходом – всегда так делаю. А еще правило номер один: приходи всегда заранее, делай заказ, оплачивай и жди. Всегда выручало.

На самом деле мне плевать на Квазара. Сегодня утром я даже не помышляла о встрече и хотела было написать ему, что все отменяется. Но какая-то чертяга внутри меня, вылупившаяся в тот самый миг, когда я была вышвырнута за порог предприятия, где проработала двенадцать лет, заупрямилась.

И теперь я предвкушала полное фиаско.

Дело в том, что я сомневалась в реальности мистера Инкогнито.

Я затолкала в рот остатки десерта и застыла, потому что в кафе появился Квазар.

Ну, мое недоумение не было бы столь глубоким, а потрясение сильным, если бы сюда вошел сам дьявол.

Шум, царящий в зале, превратился в тихий рокот.

Присутствующие стали свидетелями взрыва атомной бомбы в самом центре Краснодара – бум, нас всех сметает к чертовой матери! И, если я забываю жевать, испытывая самый настоящий ужас, то все остальные просто сомлели от восторга, ибо мужчина, что посетил нас этим вечером, был сотворен ангелами. Мы ослепли, просто глядя на него. Квазар – именно то, что нужно, чтобы описать этого человека, ибо он ярок настолько, насколько хватает возможностей человеческого зрения.

Когда он останавливается у моего столика, я все еще не верю.

Но осознание приходит слишком быстро и отзывается острой вспышкой стыда. Я ловлю на себе взгляд этого человека и будто вижу себя его глазами: заплаканная, с поплывшей тушью, с растрепанным хвостом, в джинсах и простой белой рубахе. Но хуже всего, чертов десерт все еще у меня во рту.

Мужчина присаживается напротив.

Он как на фото и даже лучше… многим лучше, потому что помимо того, что я его вижу, работают еще как минимум два моих органа чувств: слух и осязание. А этот незнакомец пахнет воистину прекрасно. И говорит, черт, тоже.

– Здравствуй, Марина, – его голос звучит уверенно, мягко и глубоко.

Он пробирает до мурашек.

Если бы он спросил корень из двадцати пяти я была бы удивлена меньше, нежели услышав свое имя, произнесенное этими потрясающими губами.

«Лав стори» почти встает у меня поперек горла, но я проглатываю и запиваю чаем. Все это проделываю под пристальным взглядом моего визави и смертельно краснею.

Собственный стыд и уязвимое положение перед этим человеком почему-то наполнили меня злостью: на себя, на него, на Олю, которая все это устроила, и даже на невольных зрителей, которые сейчас недоумевали, что этот красавчик нашел в такой, как я?

Между тем, он заметил, что я уже успела сделать заказ и слопать сразу пару десертов.

Его губы тронула легкая улыбка, но взгляд темных глаз остался холодным.

– Скажи, – вдруг произнес он, – что такого ценного в тебе?

Пожалуй, это худший вопрос, с которого следует начинать близкое знакомство. Такие вопрошатели у меня, как правило, отсеиваются еще на стадии виртуального общения.

– Золотые сережки, – ответила я.

Красивое лицо, в случае с Квазаром, не гарантирует хорошего человека. А, возможно, и маскирует плохого.

Что-то в этом мужчине было нарочито агрессивным. Возможно, вся его суть, которая лишь таилась за привлекательной оберткой?

– Отвечай на мои вопросы честно, – сказал он, – иначе мое присутствие здесь потеряет смысл.

А?

Чего?

Быть не может, чтобы он оказался психом.

Хотя, разве может быть более логичным завершение этого дня?

– Я просто не люблю презентовать себя, – сказала я, откидываясь на спинку стула. – Тем более, я ничем особенным не отличаюсь.

Взгляд Квазара лишь подтверждал мои слова. Заинтересованным он не был.

– Я вижу, – наконец, произнесла я, выпрямляясь на сидении, – что мы с тобой совершенно разные. Прости, что отняла время. Позволь, небольшой совет: имея такую внешность, ты мог бы претендовать на совершенно другие отношения с совершенно другой девушкой.

– А почему ты решила, что я хочу с тобой отношения? – спросил он.

– Иначе зачем тебе приглашать меня сюда? – хмыкнула я.

– Хочу понять, насколько мне нужна именно ты.