Неделя холодных отношений

Через зеркало Кирилл заметил глаза Софьи.

Стало ещё страшнее.

Дождавшись, когда братья закончат во все свои громкие голоса веселиться, она, не поворачиваясь к ним, к старику и к Кириллу, начала говорить.

– Кирюша, ты что, на самом деле думаешь, что умнее всех на свете? А? Толстых книжек в университете своём начитался и поэтому можешь простых людей потихоньку обманывать?

Красиво и плотно закрутив полотенце на голове, Софья подошла к Кириллу сзади, брезгливо тронула ноготками его за потное плечо.

– Но ведь это же не так, согласен?

Не останавливаясь, не присаживаясь на влажные скамейки, она кружила по помещению, то заглядывая Кириллу в глаза, то звонко смеясь у него за спиной.

Так же, с улыбкой, достала из сумки какие-то крема, принялась мазать свои роскошные руки.

– Я права, Кирюша. Поэтому ты сейчас и молчишь. И хозяева твои догадываются, что продаёшь ты их потихоньку.

– Думаешь, что вот эти ребята просто так к тебе прошлой зимой подкатились? Не-ет, что ты! Таких счастливых случайностей в нашей обыкновенной жизни не бывает. Дорогой мой, это я посоветовала тогда Давиду пообещать тебе так много, чтобы твой жадный и завистливый клювик сразу же раскрылся от восторга!

Голос Софьи был жесток, братья улыбались, а старик застыл в молчаливом восторженном изумлении.

Другим, белым, кремом она легко, пальчиками, намазала нижние веки, щёки и подбородок.

– Но, честно говоря, даже я не предполагала, что ты способен на такое.

Кирилл не отрывал от неё взгляда, руки дрожали, у него уже во второй раз понемногу выплеснулась водка из стакана.

– А…, а про Вадима.… Как же?

– Чего ты за него так переживаешь?! Успокойся, не нервничай! Это с тобой, умный и жадный Кирюша, нам приходится так долго вопросы решать, а с Вадимом у меня получилось всё гораздо проще. И мы остались довольны, и он своё получил, успокоился. Но разница между вами, в принципе, небольшая: ты жаден, а он глуп.

Ужасная белая маска вынырнула из-за его плеча.

Касаясь острым кончиком языка пухлых красных губ, Софья смеялась Кириллу прямо в лицо.

– Впрочем, так всем вам, плохим парням, и надо!

День седьмой

СУББОТА

Окончание создания, отдых от трудов, благословение и определение всего созданного

Проснулись они в сумраке рассвета, похожими рывками преодолев беспокойный ночной сон, одновременно.

И отец, и сын – небритые, чумазые, с глазами, опухшими от непрерывного дыма многочасового костра; и у того, и у другого кожа на лице одинаково блестела, стянутая морозом и голодом.

У Сашки – тревожный взгляд.

Капитан Глеб продолжал сильно кашлять, вытирая рукавом редкие чёрные слёзы.

«Ну, вот и всё….».

Кто из двоих и что сможет сказать первым?!

Великая ответственность – какие будут произнесены слова, таким и получится этот решающий день.

Всё-таки отцы чаще бывают опытнее и отважней.

– Немцев лучше всего брать в плен утром, розовых и недоуменных…. Вставай, сын, мы с тобой сегодня здесь вместе и поэтому всё у нас получится. Судя по темноте рассвета, сейчас примерно девять часов, в нашем распоряжении почти три часа.

– Всего?

– Не раскисай. Вне зависимости от имеющихся у нас с тобой настроений переходим к водным процедурам. Грядёт генеральная помывка – даже нежеланных гостей нужно встречать по всей форме.

…Спустя некоторое время капитан Глеб Никитин всё-таки заставил Сашку визжать. Умыться-то он предложил сыну водой тёпленькой, заботливо подогретой, а та, которую Глеб держал наготове, за спиной, была практически жидким льдом.

Вот её-то, почти полбанки, отец и вылил за шиворот Сашке.

Тот и завизжал, охнув, и сказал в ответ одно только слово.

Глеб улыбнулся.

– В самую точку. Но я не такой.

Ещё с вечера они экономно договорились оставить на завтрак запас последних жареных желудей и горсть сморщенных рябиновых ягод.

Сначала, молча смакуя, выпили отвар, потом – «кофе».

Сашка заметно нервничал, суетился мелкими движениями, то вставал, то опять присаживался у костра.

– Как будем действовать?

Глеб скривился от густой желудёвой горечи, выплюнул в сторону случайную черноту.

– …Чтобы стать ближе к звездам, достаточно подняться с колен.

– Сам придумал?

– Нет, это было однажды напечатано в весёлом журнале «Крокодил». А если очень серьёзно, то действовать, сын, мы сегодня будем так, как и предполагали в самом начале нашего безумного предприятия.

Согласись, мы по-прежнему ожидаем, что преступник приедет на встречу с нами до полудня, то есть первым паромом. Утренний рейс из города – в девять ноль ноль, минут сорок – переправа, полчаса ему ехать по лесу до нашего места, если человек не станет особо спешить…

– Так времени-то у нас почти уже не осталось!

– Ты прав. Поэтому приступаем. Готовим первую засаду у обрыва.

Взгромоздив одну длинную, каменно обледеневшую за ночь конструкцию с торчащими вверх стёклами, на плечи, капитан Глеб и Сашка потопали по своим ещё сохранившимся в неглубоком снегу следам.

Ловушку они установили поперёк мелкой колеи на старой дороге, ведущей к заливу, почти на самом спуске. Тщательно присыпали бугристые палки и особо крупные стеклянные зубцы пушистым снегом, а Сашка, очень стараясь, еловой веткой размёл свои и отцовские следы, отступая спиной в лес.

– Как думаешь, обязательно попадётся?

– Думать уже времени нет, остаётся только надеяться. Пошли за второй дубиной, у меня там кофейку ещё немного осталось, надо бы допить.

С пристальной улыбкой капитан Глеб осматривал их лагерь, всё ещё привычно удобный и уютный, даже в медленно пропадающем свете утреннего костра.

– Завершим вот операцию – и великая лень поселится тогда в моем сердце. Кстати, когда ты последний раз курил?

– Не помню, дня три назад…

– И не хочется?

– Не-а…

Глеб с сожалением поболтал в руке пустую жестянку.

– Всё. И с чайными церемониями на свежем воздухе тоже завязано.

Он достал из внутреннего кармана куртки часто размокавшие за эти дни и так же каждый раз заботливо высушенные бумажные листы с копиями их паспортов. Расправил на колене один, меньше скомканный и почти не рваный, поднял от костра остывший уголёк.