Недетские игры

Кабинет новоиспеченной бригады "С" располагался этажом ниже, в конце коридора с пейзажной панорамой на задний двор здания. Войдя в первый раз внутрь, Семен, не увидел чудесного преображения, обнаружив стандартное помещения практически без лишнего хлама. У окна были два параллельно стоящих стола, две выполненных в стиле ультра минимализма тумбочки, а у двери красовались два слегка потрепанных шкафа – один для верхней одежды и, соответственно, крупногабаритного барахла, а другой – для папок, бумаг и прочих аксессуаров бытовой деятельности. Самым неожиданным предметом обихода был старенький диван, стоявший вдоль одной из стен. Он был, конечно в хорошем состоянии, однако вид его все-таки подсказывал, что на нем спал сам министр внутренних дел по молодости во время дежурства. Видимо, заведомо предполагается, что ловить специфических преступников следует по ночам, когда они идут «на дело» ночью в полнолуние и, зачастую, на кладбище, ну или, по крайней мере, на какой-нибудь заброшенный пустырь. Вот и придется лежать на этом диване и ждать звонка дежурного с сообщением о нашествии религиозных фанатиков. Серпухов опять поймал себя на мысли, что фантазия в преддверии новой деятельности преподносит неожиданные сюрпризы. Может и не так все плохо, пару раз придется съездить к бабке, которая в церкви видела подозрительных людей и поговорить с подростками на тему религиозного воспитания и терпения.

Его мысли прервал стук в дверь, а на пороге оказался пожилой мужчина явно пенсионного возраста в рабочей одежде. Лицо его, как всегда, однако, сияло, выглядело достаточно свежим, а волосы коротко подстрижены и уложены.

– Добрый день, товарищ майор! С новосельем, как говориться.

– Да ну его, это новоселье, теперь не знаешь, с чего и начать. Ты чего хотел, Петрович – ответил особо без энтузиазма Семен.

– Я тут убрал лишние вещи, если чего еще лишнее – скажите, вытащу. Да и еще, там спрашивали, какую табличку на дверь заказывать, ну там, начальник того или сего или просто по фамилии.

– Не нужно никакой таблички. Ты вот издеваешься или что делаешь. Давай так, ты иди, если чего нужно сам найду тебя для таблички, стула и всего остального.

– Да ладно, не обижайтесь, я так это, по служебному ведь. – буркнул Петрович, закрывая дверь.

–Табличку ему повесить надо. И что он повесит – спецотряд «С» что ли или Отдел по борьбе с еретиками?

Серпухов сел, наконец, за стол и уставился на папку, которую ему торжественно вручила секретарша Екатерина. Беглый осмотр документов выявил там всевозможные должностные инструкции, порядок подчинения, формы отчетов, бланки и прочие штампованные документы. Особого внимания лишь требовал список официально зарегистрированных религиозных организаций, состоящий из трех страниц с указанием названия, адреса и учредителей, а также примерный список неофициальных с красивой пометкой карандашом – «Неполный». Ясно дело, что неполный, раз его сюда отправили разбираться.

Потом майор неожиданно посмотрел на противоположный стол и вспомнил слова генерала о напарнике, ведь ему и помощник нужно, хотя бы чтоб поговорить с кем-нибудь, а то от таких мыслей о предстоящем крестовом походе с ума можно сойти.

Первой идеей была взять в команду капитана Воронина, с которым вместе учились в институте. Алексей Воронин был настоящим асом сыскного дела, равных ему практически не было. Кроме того, он был блестяще эрудированным человеком, при чем во многих сферах – от экономической и философской до ремонта автомобилей и кухонной стряпни. Единственным минусом была абсолютная замкнутость капитана, он работал часто в одиночку и мог противостоять в этом деле целой оперативно-следственной группе. Его педантичность, пунктуальность и чрезмерная брезгливость удивляли и пугали коллег. Поэтому он и ходит до сих пор в капитанах, хоть с его мозгами мог бы и до полковника дойти. Руководство другими и работа в коллективе – не конек Воронина. Данная кандидатура отпадала, несмотря на амбициозные перспективы.

Следующим был старший лейтенант Тимофеев Виктор Николаевич, молодой человек лет двадцати пяти. С ним Серпухов часто стыкуется по рабочим делал, а однажды ездил в командировку на Алтай для расследования выделенного в отдельное производство дела. Виктор, несмотря на свой юный возраст, был достаточно смышленым, адекватно воспринимал часто неадекватные решения руководства и, вообще, влился в оперативно-розыскную работу достаточно легко. Да и побеседовать с ним можно не только о работе, и ноги на стол закинуть, не объясняя ему зачем. В общем итоге, на нем можно и остановиться – легко управлять, а если нужно – так и другого найти, в крайнем случае.

После двух гудков на другом конце послышалось: «Да, Семен Сергеевич, приветствую!».

– Привет, Витя, как здоровье и работа?

– Все в порядке, вот в засаде сидим сейчас, гада тут ловим одного. Уже третьи сутки из дома не вылазит.

– Понятки. Ну, вообщем, Вить, он как вылезет, ты его закинь куда нужно и прямиком ко мне – разговорчик есть серьезный по делу. Да, кстати, в другом месте сейчас я, как подъедешь к управлению, звони. Лады?

– Договорились, товарищ майор, к вечерку забегу.

– Вот и славно, – сказал Семен, осматривая вновь свои хоромы, – чайник хоть сюда нужно что ли, ну или бар на худой конец.

***

Матч закончился полчаса назад, но Никита остался в зале побросать мяч в корзину. Сначала – с линии штрафного броска, потом дальше, с флангов и, наконец, дошел до трех очковой зоны. Смена позиций, однако, результатов не приносила, несмотря на все усилии бросающего.

Последний год обучения в самой престижной школе в районе Никита Усачев решил провести с максимальной практической выгодой с точки зрения саморазвития. Не то, чтобы он был отличником, все считали его одним из лучших учеников. Правда учеба несла в себе обратную сторону. Он не мог похвастаться обилием друзей ни среди одноклассников, ни среди пацанов со двора. Никита с завистью зачастую смотрел на своих сверстников, идущих за руку с лучшими девчонками, иногда даже с сигаретой в руке, на тех, кто в классе обсуждал больше не учебную программу, а походы на концерт любимой группы или встречи на квартирах у тех, чьи родители уехали на пару дней. Может, все было бы по-другому, если бы не родители. Отец его, старший научный сотрудник Российской Академии наук, особо не уделял внимания воспитанию сына ввиду постоянного своего отсутствия. Частные разъезды и собрания были вызваны спецификой работы в главном научном учреждении страны. Когда же все-таки оставалось время до профилактических и познавательных бесед, обычно это происходило за ужином, суть их сводилась к требованиям получения блестящего образования и правильному образу жизни, игнорируя негативные стороны подрастающего поколения. Весь период обучения в средней школе Никита беспрекословно следовал заветам отца, но в последний год, развитие самостоятельного мышления внесло свои коррективы в такую линию поведения. Он решил для себя, что пришло время перемен. Конечно, это совсем не значило, что нужно завтра идти напиться и с пачкой папирос завалиться к гуляющим сверстникам. В один прекрасным момент Никита сел перед зеркалом с блокнотом и ручкой, дабы определиться, что же нужно менять. Он решил вначале писать все, что первым придет в голову в течении часа, а уж потом убрать лишнее и оставить необходимое. Пунктов вышло немало. Осмотр внешности показал, что, в принципе, из зеркала на него смотрит довольно симпатичный молодой человек. Только вот телосложение не то, чтобы неспортивное, но даже и не подтянутое и какое-то совсем неправильное. Предложение «Занятие спортом» на бумаге расшифровывать не приходилось, так как было неизвестно, каким именно. Многие ребята из класса после уроков бежали в самые разнообразные секции и кружки – от моделирования и рисования до карате и джиу-джитсу, на ходу отбрасывая шуточки в сторону девиц с рюкзаками. Никита сидел и не мог припомнить, чтоб хоть раз в жизни вот так, налегке что-то сказал соседке по парте. Общение с противоположным полом для него превращалось в настоящую каторгу, для преодоления которой необходимо было неимоверное количество собранности и решимости.

Следующим пунктом шла необходимость собрать круг общения, члены которого должны быть в дальнейшем потенциальными друзьями. У него, конечно, был один друг – Колька, живущий в одном подъезде. Учились Никита и Коля в разных школах, что было обусловлено социальным статусом и финансовыми возможностями родителей. Друзья были действительно неразлучны, насколько это позволяла школьная программа и различные семейные мероприятия. Общались они тоже, преимущественно, вдвоем, лишь изредка присоединяясь к общим играм ребят во дворе. Что же касается остальных друзей – вопрос стоял очень остро. Тихони в классе не рассматривались как кандидаты в силу крайне низкого своего рейтинга, который тянул за собой все остальные беды – постоянные насмешки и «уколы» в их сторону. Активная же часть класса казалась недоступной. Все оставшиеся методом исключения парни были высокие и спортивные, а их манера общения со сверстниками и взрослыми приводила Никиту в тупик. Он хотел бы тоже так говорить с Юлией Андреевной, классным руководителем, однако, любое ее замечание или реплика заставляла Никиту покраснеть, засмущаться и быстро перебирать в голове варианты ответа и возможных дальнейших действий. Но, все-таки, нужно себя проявить, заставить заметить и уважать, что, в конечном итоге, приведет к вливанию в коллектив.

Еще он написал в блокноте десяток пунктов, среди которых были выбор будущей профессии, смена имиджа и гардероба в соответствие с сегодняшними реалиями моды, вникание в основы ораторского искусства и смена обстановки в комнате в связи с переходом на следующий этап жизненного развития. Наиболее сложной репликой, которую Никита крутил в уме с самого начала составления плана, но которая обязательно должна присутствовать, несмотря на нежелание думать об этом, была «найти девушку». Во-первых, раз необходимы радикальные меры по изменению темперамента, это было модным атрибутом подростковой жизни. Во-вторых же, наличие девушки у парня значительно поднимало его статус в школе, да и за ее пределами. Данный пункт был гораздо сложен, и не только вследствие стеснительного общения. Их класс, так или иначе, был поделен условно на подгруппы. Наиболее красивые девчонки не рассматривались как претенденты по аж нескольким критериям – они были выше Никиты на голову, многие из них были уже «занятыми», а если не знать, что они ученицы последнего класса, то сложно определить – учатся они в школе, в институте или уже имеют высшее образование. Из тех, которые остались, выбрать еще сложней, поскольку наряду со своими сверстницами они казались застрявшими где-то в средних классах и были совсем невзрачными. Была еще одна ученица, которая не подпадала ни под какие критерии и ни в какие группы и стояла особняком. Это Таня Зверева. Никто никогда не обращал на нее внимание и никогда не видел, как она приходит в класс и покидает его стены. Сидела она всегда одна на задней парте и учеба была для нее вовсе не первостепенной задачей в жизни. Родители Тани погибли несколько лет назад в автокатастрофе, после чего началась ее размеренная жизнь с бабушкой по отцовской линии. Жили они в большой четырехкомнатной квартире родителей, которая осталась девочке по наследству. Такое времяпровождение добавило свой отпечаток на воспитание, а точнее – практически его отсутствие. Таня всегда приходила в школу в одних и тех же вещах и даже с одним и тем же рюкзаком, который Костя помнит еще с момента окончания начальных классов. Ее круг общения в стенах учебного заведения заканчивался на самой себе, а вне его был покрыт абсолютным мраком, несмотря на то, что, по словам школьного завуча, Таня пропадает и дома, приходя лишь поздно вечером или ночью. Никиту же привлекла она не этой таинственной историей и сожалением по поводу родителей. Эта девочка, даже, учитывая ее манеру одеваться и отсутствие элементарных, присущих всем дамам навыков макияжа и ухода за волосами, не была какой-то страшной или отталкивающей. Наоборот, в ее лице, было что-то такое, что привлекало его, хотя он и понимал, что для него это сравнимо с попыткой переплыть океан на лодке.

Отложив блокнот на полку, Никита торжественно пообещал себе вернуться к редактированию стратегии чуть позже.

–Сынок, иди ужинать, – послышался с кухни голос матери, а то остынет все.

На овальном столе все было накрыто, а на стоящем рядом небольшом диванчике сидел отец в развернутой газетой. Он был человеком другого поколения и никогда не доверял многие аспекты своей деятельности продуктам высоких технологий. Вот и сейчас он читал свежий выпуск на бумажном, так сказать, носителе, хотя это можно было бы и прочитать без лишних поисков и неудобств на экране смартфона.

– Вот, только послушай, что твориться, – читал он матери выдержки из статьи. Она домывала посуда и чуть повернула голову в знак того, что внимание обращено к выдержке из газеты, – этого Россина подозревают в мошенничестве, покушении на убийство и уклонении от уплаты налогов. Мало того, что ничего не могут доказать, только вот в прессе открыто пишут, так еще он и баллотируется в законодательное собрание области. Конечно, я понимаю, что Евгений Владимирович – владелец одного из крупнейших предприятий города, но нельзя же бандитов во власть пускать. Вчера ехал, даже митинг видел в его поддержку, пару сотен человек собрались с просьбами, видите ли, прекратить преследование честного человека.