Недочитанный роман
Шрифт:
С нескрываемой досадой обернулся, и застыл… Передним стояла молодая, красивая, с милой улыбкой на лице женщина, как раньше говорили, до бальзаковского возраста.
Её чёрная, длиннополая шляпа закрывала часть лица, но не улыбку и зелёные глаза с весёлым, игривым чёртиком.
– Смогу…– помимо воли вымолвили губы, – а хватит ли у Вас терпения?
–
– А хватит ли у Вас того терпения, чтобы терпеть меня много часов.
– Хватит… – сказал он, с твердым убеждением, и потянулся к этюднику.
Так начались их эти незабываемые крымские вечера.
Одинокая душа нашла другую одинокую душу. Они не переставали удивлять один другого. Она, как оказалось, прекрасно играла на гитаре и не менее прекрасно исполняла эстрадные песни, ну, а в бизнесе была белой акулой, которую надо ещё поискать…
Он написал ей несколько стихотворений. Вот одно из них…
Я охрой светлой напишу рассвет,
Густым кармином кровь последнего заката.
Белилом с сажей нарисую Ваш портрет,
Мадонну хром -кобальтом и на небо врата.
И радугу, что встала над крутой волной,
И назову то чудо – чудом восьмым света.
И этот неба знак я назову своей судьбой,
Чтоб смысл искать, корни немых ответов.
Здесь, у раскидистой до облаков сосны,
Мы каждый чувство счастья испытали.
Вы оказались в философии, мой друг, сильны,
С улыбки Вашей нам открылись дали.
Я видел… в небе охру золотую жгла заря,
И зелень умирала скал в палящем зное.
Этюдник мой хранит всё то, что написал вчера,
Вы увидали… ах, мой друг, совсем иное.
Найденное позднее счастье, редко бывает, ненастоящим…
Послесловье.
*Из отеля мои герои уехали вместе, не отбыв всех дней своих путёвок.
(Примечание автора)
Утомлённое солнце
Он овдовел семь лет назад, и, как-то не получилась по разным причинам устроить свою личную жизнь. Но, подросла дочь, поступила учиться, и в их небольшом доме, как – то постепенно одинокие дни стали терять свой добрый и привычный настрой и вкус.
Эдуард, закончил службу, вышел на пенсию и, чтобы заполнить образующуюся пустоту стал строить дачу и писать стихи. Со временем стихов стало много, появились первые книги рассказов, даже написал несколько пьес. Подрос молодой сад.
Он любил свою Татьяну горячо и нежно, но случай, и она оставила их с маленькой дочерью. В первый год, молодые холостячки, пробовали то соблазнить, то обольстить бывшего офицера, который не потерял выправки и физической формы, хоть волос уже тронула первая седина.
«Становлюсь белым голубем с сизого» – шутил сам Эдуард.
Утомлённое солнце сентября медленно садилось к горизонту. Он был на даче, закончил ремонт крыши и собирался ехать домой, когда увидел, как под горку спускаются женщина с девочкой.
–Тетя, Наташа, а мы завтра пойдём на приезжий театр?
–Пойдем, милая, пойдём, если достанем билеты.
Его словно током ударило… Давно забытое к женщине горячее чувство…
заполнило грудь, сердце колотилось, как в колокол.
В голове молнией пронеслось «Это – она, та Наташа, которую он несколько лет назад видел на озере и стал свидетелем её необычной молитвы».
А дело было так.
Рано утром он сидел за удочками и ждал… поклёвки, которой всё не было.
Поднявшееся краешком, солнце посеребрило озеро, которое ещё не проснулось. Вдруг у себя за спиной услышал шорох камыша и треск хрустнувшей ветки. Встал и заметил молодую женщину в белом. Она освободилась от одеяния и подняла руки к небу, и он увидел необычайной красоты обнажённую женскую стать.
Женщина про что-то просила Господа, что-то обещала ему, крестилась, приговаривала то страстно, то нежно, в чём-то каялась. Из всего услышанного, он понял, что она просила Всевышнего… дать ей ребенка. Он стоял, как завороженный, а когда пришёл в себя, её уже не было.
Конец ознакомительного фрагмента.