Недостойный сын

Опускаю на землю и отхожу на шаг назад, не желая случайно попасть под оплеуху.

— Что? Всё? — немного разочарованно, как мне показалось, произнесла Ирисия.

— Да. Змея далеко, подсмотреть за нами теперь Тени не смогут, так что можешь расслабиться и снова начинать меня честно игнорировать.

— Кошмарное место! И много у вас тут таких тварей? Всегда их боялась!

— Практически нет и все неядовитые.

— Хм… Почему раньше не сказал?

— Чтобы выглядело натурально. Сами бы Вы, Ваше Повелительство, не согласились такого «коня оседлать», а бесцветные теперь поверят, что у нас всё страстнее страстного, раз с рук моих не сходишь… Только скинуть бы веса кое-кому — еле допёр. Хотя… Мне нравятся пухленькие! — ехидно добавляю, давая возможность девушке войти в привычное воинствующее состояние.

— Ах, ты ж! Если сам хиляк, не могущий пронести и пары шагов, то…

Да… Видимо, во дворце не только бальным танцам учат! Несколько минут виртуозно ругалась, почти не повторяясь! Какие образные, красочные эпитеты в мой адрес — некоторые стоит взять к себе в словарь. Часть из них, правда, слышал от кангана Звейницилла, что ещё раз доказывает, чья дочь Ирисия. Но даже в этом искреннем гневе она обворожительна мила! Как горят каким-то неземным светом её злые бирюзовые глазки! И голос, несмотря на все словечки, бурлящим ручейком журчит… Слушал бы и слушал! Хотелось бы другое, конечно, но тут особо выбирать не приходится — лишь бы не молчала, замкнувшись в себе.

Сильный удар маленького кулачка в грудь заставил выйти из созерцательного состояния.

— Ты меня слышишь, скотина?! Гляделки свои бесстыжие закатил к небу и облака считаешь!

— Да, эканганда. Вы остановились на неподтёртой Хирговой заднице вместо головы, до этого пожелали лежать разложившимся крабом в брюхе пьянчужки, а перед крабом…

— Не повторяй! Поняла, что тебя не прошибёшь! Ладно… Хоть сама расслабилась. Куда идём теперь? Времени ещё мало нагуляли. Только никаких открытых пространств, объятий и змей!

Я привёл её в беседку у пруда. Сели на скамейку и молча стали смотреть на тихую гладь воды.

— Хорошее место… — неожиданно сказала Ирисия. — Успокаивает. Меня сюда Сарния приводила.

— Да. Сам недавно его открыл, раньше считая эту беседку идиотской, бесполезной постройкой. А теперь частенько прихожу. Сидишь вот так и думаешь, с собой честно внутри разговариваешь.

— Как вода в пруду ещё не протухла от твоих грязных мыслишек!

— Если свежая, то, значит, не такие они уж и паршивые. Ирисия… Давай здесь не будем ругаться и выяснять отношения? Пусть это место будет чистым от плохого. Выйдем за его пределы — хоть на голове стой.

— Согласна. Встречаться нам ещё долго и отдыхать где-то надо от тебя… Странный ты, Ликк… Мало похож на того прошлого. Это совсем не значит, что прощу когда-нибудь, но здесь считай себя в безопасности.

— Пить хочешь?

— Давно уже…

— Сейчас!

Поднявшись, я отошёл на несколько шагов и достал пару простеньких стаканчиков с бутылкой лёгкого белого вина, спрятанную в кустах от солнечных лучей и случайных посетителей.

— Теперь я верю, что, действительно, часто бываешь, раз даже тайник оборудовал, — впервые за всё время улыбнулась мне девушка.

— Так мы, «хиляки», привыкли к комфорту.

— Ой! Давай ты тоже начинать не будешь? Сам же только что сказал, чтобы без склок. Не порти хоть это.

Так и повелось. Гуляли по парку как деловые партнёры, иногда не могли сдержаться и устраивали бурные разборки, но, приходя в беседку, словно что-то переключалось в нас. Чаще всего просто молчали, попивая вино. Изредка, правда, завязывались своеобразные беседы, которые мы с удовольствием вели, не затрагивая прошлое. В эти моменты я был абсолютно счастливым человеком. Хоть строй дом у пруда и поселяйся здесь вместе с Ирисией!

Ещё было приятно наблюдать, что Литария с экангандой не стали устраивать «холодную войну», а достаточно терпимо, даже доверительно начали общаться. Сестра не отставала от матери, превратившись если не в лучшую подругу, то в хорошую приятельницу Ирисии точно. Не удивлюсь, если у двух девушек появились общие секретики, которые они частенько обсуждали, запершись в комнате Сарнии.

Но всё хорошее заканчивается.

— Думаю, что вполне достаточно было свиданий с экангандой, — сказал однажды ри Соггерт на одной из наших с ним встреч. — Докладывают, что на каждом углу столицы обсасывают ваше с ней примирение. Знают все — знают и Тени. Тем более, что влюблённую парочку изобразили очень достоверно. Даже сомнения нехорошие в голову закрадываются… Дом для западни мы почти подготовили — дня три, не больше, осталось. Пора намекать, чтобы встретились, и прекращать этот балаган.

Вернулся в поместье не в самом хорошем расположении духа. Чёрт с ними, с бесцветными! Ирисия больше не приедет. Каждое утро я просыпался с мыслью, что увижу её, а теперь опять ничего…

— Проблемы, сынок? — с ходу всё поняла мама.

— Их продолжение. Перебираюсь в столичный дом. Голубой костюм давно пошит и ждёт своего часа показаться на глаза сволочей, намекая на разговор.

— Предсказуемо, но всё равно жаль. Почти две рундины я была спокойна за тебя… Да и Ирисия уже не чужая стала.

— И мне! — грустно поддержала маму сестра. — Если получится, то потом была бы счастлива продолжить с ней знакомство. А уж если станет твоей женой…

— Не станет, Сарка. Натворил я делов, которые не исправить.

— Зря так говоришь, Ликк! — не согласился со мной отец, хлопнув по плечу. — Знаешь, сколько раз мне Литария отказывала, с глаз прогоняя? Четыре! А теперь двоих детей воспитываем! У вас же с экангандой лишь первая размолвка, а ты уже нос повесил! Тем более, вы, интриганы, упустили очень важный момент! Разведка работает даже тогда, когда нет боевых действий! Встречи прекращать нельзя до самого финала, чтобы Тени не насторожились! Так что погуляешь ещё чуток со своей возлюбленной! Передай это Соггерту при встрече и скажи ему от меня лично, что хоть и умный он, но дурак штатский!

На душе стало тепло. Глядя на своих родных, я в полной мере ощутил себя Ладомолиусом, которым вместе по силам одолеть всё — от злобного коварства прихлебателей Гиргопа до сердечных неурядиц!

Ближе к вечеру, прихватив с собой Патлока Болтуна и Пирата, отправился в столицу, со светлой грустью покидая родной дом.

37. Трущобы и орландцы

— Чего лицо скривил? — спрашиваю у Патлока, как только мы въезжаем в столицу.

— Так, Ваш Милсердие… — вздохнул слуга. — Тама Заноза без нас хозяйничает. Дом, уверен, весь вылизан до блеску. Теперь ни чихни, ни ногой на помытое не ступи. Точно говорю, себя хозяйкой почувствовала и снова всю кровушку из меня пить начнёт.

— Смотрю, не договорились с ней полюбовно.

— Договориться-то договорились, ри Ликкарт, только слова — это одно, а вот душевности меж нами нет. Чё так не любит меня Альда? Я уж и по-хорошему, и с характером, а она, значится, лишь куксится, будто бы потерянной девственности лишать её собираюсь. Да ни в жисть! Вот же достанется кому-то такая злыдня! Токмо думаю я, что в девках и помрёт — нет самоубийц с такой связываться.

— Ладно…С этим разбирайтесь сами — не дело ридгановское со слугами нянчится. Срабатываетесь хоть?