Недотрога
Шрифт:
– И такая еда тебя устраивает?
– Вполне. Всегда можно поджарить еще одну гренку, если нужно. Или просто отрезать кусок сыра.
– Сочувствую, что у тебя было такое суровое детство. Расскажи мне еще что-нибудь о тех годах.
– Да, собственно, и рассказывать нечего. Я рос себе и рос. А потом вырос и ушел прочь, не оглядываясь назад.
– Никогда? То есть я хотела сказать, ты никогда не оглядываешься на свою прожитую жизнь для того, чтобы что-то переоценить в ней, подумать над тем, а нельзя ли было сделать иначе?
Он бросил на нее тяжелый взгляд. От хорошего
– Давай не будем больше о моем детстве, ладно?
– Я не только о детстве! Мне просто интересно, жалеешь ли ты о чем-нибудь.
– Конечно. Иногда даже больше, чем следует. Но при этом я прекрасно понимаю, что своими «жалениями» я ничего не исправлю. Надо жить дальше, двигаться вперед. В этом и состоит выход из любой ситуации.
– Ты часто употребляешь это слово: выход. Ты всегда оставляешь себе запасной путь, да?
– Жизнь научила меня, что умение вовремя отступить не менее важно, чем самая лучшая стратегия наступления.
– Со мной ты тоже опробовал свое умение, столь поспешно ретировавшись из Ривер-Рок три года тому назад?
– Никаких своих умений я на тебе не опробовал. Начнем с того, что я вообще не планировал заводить с тобой какие-то отношения.
– Но когда увидел, то тут же передумал и постарался не упустить своего, – снова подначила она.
Гейб мгновенно просветлел лицом и улыбнулся.
– Ну, положим, ты тоже не очень-то упиралась!
– Что правда, то правда! – улыбнулась Алисия. – Я нашла тебя просто неотразимым. Мне захотелось быть с тобой с самой первой минуты, как ты переступил порог нашего дома. Но ты был лучшим другом Роби, а Роби меня в свое время предупредил, чтобы я не строила особых иллюзий на твой счет. Потому я и старалась не давать волю своим чувствам. Увы! Соблюсти эту стратегию до конца мне тогда не удалось.
– Не знаю, что и сказать, – пожал он плечами.
– Скажи, что и ты чувствовал ко мне то же самое.
Гейб перевернул на сковороде один ломоть, потом второй.
– Я чувствовал к тебе то же самое, – проговорил он наконец.
– А своих слов у тебя не нашлось? – обиделась Алисия.
– Меня вполне устраивают твои! – усмехнулся Гейб и добавил: – Кстати, Роби и мне советовал держаться от тебя подальше.
– Получается, что три года тому назад мой брат совсем не горел желанием, чтобы между нами что-то возникло. И вдруг ни с того ни с сего он оставляет тебе свой дом, и мы оказываемся соседями! Странная логика! Тебе не кажется?
Гейб вперил в нее немигающий взгляд.
– Но я никогда не рассказывал Роби о том, что между нами было. А ты?
– Я тоже, – кивнула Алисия. – Никогда. Роби тогда уехал вместе с тобой, а когда через несколько дней он снова вернулся домой, то разговоров о тебе у нас не было. Я решила оставить все в тайне. Боялась, что Роби убьет тебя.
– Хотела, значит, спасти мне жизнь?
– Не только тебе, но и себе. Представила, какой грандиозный скандал закатил бы мне брат. Плюс всякие пространные наставления на тему, что нельзя быть такой идиоткой. – Алисия глянула на сковороду. – И скоро они будут готовы, твои сэндвичи?
– Они уже готовы, –
Гейб опять перевернул хлебцы. – Кстати, я прихватил из города несколько бутылок пива. Будешь?– С удовольствием.
Он достал из холодильника бутылку, открыл ее и передал Алисии. Потом разлил по тарелкам суп и выложил на блюдо сэндвичи.
– Предлагаю пересесть на диван, а все это отнести на журнальный столик.
– Хорошая мысль! – одобрила она и, прихватив свою тарелку, удобно устроилась на большом кожаном диване. Они ели молча, наслаждаясь горячей едой и тишиной.
Алисия вдруг подумала, что и не припомнит уже, когда и кто в последний раз готовил ей обед или ужин. Да и было ли такое в обозримом прошлом? Разве что Келли! Еще до того, как все случилось, она иногда приглашала Алисию к себе на обед.
– О чем задумалась? – вернул ее к действительности Гейб.
– Так, ни о чем.
– Но вздыхаешь ты так тяжело, словно тянешь на своих плечах все скорби мира. Как тебе мои сэндвичи?
– Восхитительны! Я просто вспомнила Келли. Она ведь превосходный повар. Мне с ней никогда не сравниться. Возьмет всего три ингредиента и сотворит из них такое, что пальчики оближешь! – Алисия немного помолчала. – А ведь сегодня я впервые после гибели Брайана толком поговорила с ней.
– И как все прошло?
– Лучше, чем я предполагала. Но в чем-то и хуже. Она по-прежнему винит во всем меня. Говорит, что я просто не хочу брать на себя ответственность за случившееся. Ее нетерпимость ранит меня намного сильнее, чем враждебное отношение наших горожан. А ведь мы были так близки! Я знала о ней все. Все ее сердечные тайны, секреты, надежды, планы… Все-все-все! Я даже была в курсе того, что Келли немного переживала накануне своей свадьбы с Брайаном. Она считала, что он чересчур хорош для нее.
– В каком смысле?
– Брайан был человеком с очень яркой индивидуальностью, он привык всегда и везде быть в центре внимания. Где бы ни появлялся, обязательно становился душой компании. По профессии он был фотографом. Имел в городе собственную студию. У него всегда было полно заказов. А еще он был большим балагуром, умел красиво поговорить. Думаю, он просто уговорил Келли выйти за него замуж.
– А Келли? Что ты можешь сказать про нее?
– Она милый, добрый, очень дружелюбный человек. Очень искренняя, у нее самое большое сердце на свете. Компанейская по натуре. Быть может, ей не хватает той броской эпатажности, которая отличала Брайана. Они во многом были противоположностями, что отнюдь не мешало им составить почти идеальную пару.
– То есть какие-то сомнения на их счет у тебя все же закрадывались?
– Очень незначительные. Брайан мне нравился. И я была рада видеть Келли счастливой. Ей так хотелось зажить собственным домом, иметь свою семью, детей. Она была бы чудной матерью. Ты бы видел, как она возилась с Джастином! – Алисия почувствовала, как снова нахлынула тоска. Связь с еще одним близким человеком разорвана, и скорее всего навсегда. – Джастин так скучает по Келли. Не думаю, что ему известно все и во всех подробностях о том, что случилось между нами. Он считает, что Келли просто уехала в другой город.