Недотрога

И если не отомщу — нет мне прощения.

Глава 5

Я не стала спрашивать, откуда Максим взял всю нужную для контракта информацию. Не приходилось удивляться, что он может достать всё что угодно. Но странным было то, что он перепутал мать и дочь. Как он мог не знать, как его мать могла не знать, кто является любовницей Николая Дмитриевича уже пять лет?

Может, это какая-то игра со стороны младшего Суворова? Устало откинувшись на подголовник, я не заметила, как задремала. Очнулась, когда машина остановилась. Здание за высоким кованым забором не походило на офис. Передо мной был явно жилой дом на несколько квартир.

Но меня это не насторожило. Я так устала, замерзла и проголодалась, что хотела только одного — побыстрее отделаться от Максима и добраться до дома, принять горячий душ и лечь спать. Ах, и еще обязательно зайти в аптеку. Все признаки подступающей простуды были налицо. Насморк, першение в горле и болезненные спазмы в голове. Я решила плыть по течению, лишние телодвижения причиняли боль.

— Что с тобой? Ты себя нормально чувствуешь? — Максим поддержал меня под локоть, когда я выбиралась из машины. А я и не заметила, что пошатнулась, чуть не свалившись на землю. Внезапно напомнил о себе желудок, получивший с утра скромный завтрак в виде бутерброда с сыром. Постыдное урчание громко раздалось из моего живота.

Я попыталась слабо улыбнуться, но вышла кривая гримаса. Было и так ясно, что я далеко не в порядке. Максим снова подхватил меня на руки, и тут я отключилась, падая в беспросветную тьму. Придя в себя, обнаружила свое побитое жизнью тело утопающим в мягких недрах дивана, меня заботливо укрыли пледом и приглушили свет. В полумраке я видела очертания квартиры, явно не офиса. Холостяцкая берлога Максима, неожиданно уютная. Вскоре я заметила приоткрытую дверь, из-за которой струился свет, а в образовавшемся проеме — его самого, сосредоточенно печатающего что-то в ноутбуке.

Вскинув руку, я посмотрела на тоненькие часы на запястье. Мелькнула мысль, что давно надо было продать их и выручить кругленькую сумму. Такое совершенно в моем духе — носить на себе дорогую вещь, нуждаться в деньгах и не замечать, что они под самым носом! Но это потом, а сейчас нужно убираться отсюда поскорее. Два часа ночи. Я проспала несколько часов. Монстр все-таки притащил меня в свое логово. Не в офис, как обещал, а к себе домой.

Можно было подумать, что он хочет позабавиться, надругаться, но вряд ли его привлекла сопящая простуженная девчонка с промокшими ногами. Кстати, о ногах. Осторожно пощупав подвернутую конечность, я скривилась от боли. Лодыжка распухла и явно требовала лечения. Но ничего, потерплю. Не так уж сильно болит, жить можно. Зажмурившись от стыда, я продолжала тихонько лежать и подглядывать за Максимом.

Он расстегнул тонкую шелковую белую рубашку до середины груди, оставаясь в строгих брюках, но снял обувь и носки. Почему-то вид голых ступней показался мне более интимным зрелищем, чем если бы хозяин расхаживал в трусах. Я обожала шелк и завидовала Максиму, зная, как это приятно, когда холодноватая легкая ткань касается твоей кожи. Отчаянно скучала по своему любимому концертному платью, вовсе не такому скромному, какие, по мнению мамы, я всегда ношу.

Сшитое из шелковых лент, они было двусторонним. Черная и белая сторона могли сменять друг друга по желанию. Открытые руки и спина, лента, обхватывающая шею и спускавшаяся до пояса двумя концами, длинный, до пола подол струящегося шелка. Оно шло мне невероятно — хоть черная сторона, хоть белая. Если Максим разрешит, я бы хотела выступать в нем.

Неужели уже рассматриваю перспективу согласиться на его предложение? А есть ли у меня выход? К горлу подступил комок, и, как бы я ни пыталась сдержаться, кашель одолел меня, что неизбежно привлекло внимание Суворова.

Он быстро оказался рядом со мной, возвышаясь словно гора. В ледяном взгляде, пронизывающем насквозь, отражалось недовольство. Он явно не рассчитывал привечать в квартире больную любовницу своего отца и не скрывал досады по этому поводу. Наверняка мечтает от меня избавиться.

Тут наши желания схожи. Сама жду не дождусь, когда покину наконец его квартиру и окажусь наедине с собой. Никогда так долго не находилась рядом с мужчиной. Слишком непривычно, слишком смущает, чересчур острые контрастные эмоции сменяют друг друга и выбивают из колеи. Хочется снова в свой маленький обыденный мирок…

— Проснулась? — проворчал Максим, сложив руки на груди. — Голодная, больная, замерзшая. Если бы я тебя не подобрал, ты бы там свалилась на дороге и окоченела. Будешь должна.

— Расстроишься, если не поблагодарю? Я бы сама прекрасно добралась до дома, не заставь ты меня силой садиться в машину, — буркнула я в ответ, раздосадованная перечислением своих неприглядных сторон.

— Конечно, я великий и ужасный тиран, заставивший бедную невинную девочку вместо того, чтобы тащиться на далекую остановку, доехать до дома с комфортом!

— Мы не доехали до дома, ты зачем-то привез меня к себе, хотя обещал в офис.

— Не люблю терять время. Кто же знал, что в наш просвещенный век у кого-то может не быть интернета. Что, без денег любовника стало несладко? — с издевкой улыбнулся этот негодяй, глаза сверкнули приглушенной яростью, но она быстро исчезла.

— Не осталось времени подключать интернет, — елейным голосом ответила я. — Приходилось ездить к матери, которую твоя упекла за решетку!

Надо было учиться излучать праведный гнев в отношении этого деяния Натальи Сергеевны — раз уж ее сын считает, что она переборщила с наказанием.

— Ну ладно, давай ты поешь, а я пока распечатаю контракт, — вдруг переключился на деловой тон Максим, потирая руки и стаскивая с меня плед. — Сама дойдешь? Бери на кухне что угодно, можешь и на меня порцию сварганить.

Я похолодела, потому что совершенно не ожидала такого поворота событий. Есть хотелось жутко. Но готовить? Что я приготовлю такого, что можно дать попробовать нормальному человеку и при этом не отравить его? А вдруг Максим знает, что любовница его отца прекрасно готовит? Нет, это вряд ли. Вряд ли можно знать качества любовницы, но не знать ее личности.

Наверное, весь обслуживающий персонал, который имел отношение к нашей квартире, никак не касался семьи Николая Дмитриевича, либо он платил им так хорошо, чтобы держали язык за зубами. У меня был телефон одного водителя. Того, который чаще всего подвозил меня. Что, если позвонить ему и спросить, почему у Максима и его матери такая путаница в головах? Нет, это рискованно. Лучше ничего не делать и позволить ситуации развиваться своим ходом.

Осторожно приподнявшись, я похромала в кухню, ощущая на себе пристальный взгляд Максима. Конечно, он удивлен, что отец позарился на лахудру в строгом монашеском платье. Сам он явно привык к другим девушкам — модным, стильным, идеальным. В этом я даже не сомневалась. Заметив в себе интерес к типажу Максима Суворова, безжалостно подавила его, направив остатки сил на кулинарный перформанс.

Кухня поражала своими размерами и, кажется, равнялась по площади всей нашей убогой квартирке. Сочетание хромированных деталей с мраморными панелями навевало мысли о прованском стиле. Выглядело очень по-домашнему. Интересно, кто готовит Суворову-младшему? Вряд он тут в передничке фланирует. Человек занятой, да и как-то не представляла я его на кухне.