Неджентльмен

— Кому ты пишешь? — спросил Ник.

— Маме.

— Почему она не поехала с тобой?

— Не хотела оставлять собаку. Она только что взяла его. Подумала, что он решит, будто его бросили.

«Дорогая мама, — писала она. — Тебе бы здесь понравилось. Если я когда-нибудь еще соберусь сюда, то обязательно возьму тебя с собой. Здесь восхитительные цветы — я привезу тебе несколько веточек гибискуса. Мы сейчас в парке живой природы, Тэра кормит обезьян арахисом. Я замечательно провожу время, жаль только, что…»

Она оторвалась от писания и подняла голову.

— Прекрати на меня пялиться.

— Но я хочу смотреть на тебя.

— Иди посмотри на обезьян. — Она снова склонилась над открыткой и продолжила:

«…со мной нет Саймона. Иногда я думаю, что, конечно, он трудоголик…»

— Может, мне тоже надо было захватить с собой маму, — проронил Ник не без сарказма, которого она прежде не замечала. — Если бы рядом были обе наши мамы, все осталось бы на стадии рецептурной подготовки; на кухонном столе были бы аккуратно разложены необходимые ингредиенты, но никаких раскаленных сковородок и никакого грохота кастрюль.

Не поднимая взгляда, Дейзи сухо промолвила:

— Не надо решать за других. У меня все в порядке.

«…Обними за меня Барни…»

— Ты бы хотела стереть меня из памяти, верно? — продолжал Ник. — Вычистить свою кухоньку до блеска, чтобы все сияло и чтобы Саймон мог ужинать прямо на полу.

«…люблю, целую, Дейзи».

Она начала лихорадочно надписывать адрес.

— Начать с того, что я никогда не желала тебя видеть в своей кухне. Чтоб ты провалился.

Она запустила руку в сумочку и дрожащими пальцами нащупала почтовую марку. Наклеив ее, она принялась за вторую открытку, даже не успев придумать, кому ее адресовать. Это было все-таки лучше, чем смотреть ему в глаза.

— Если бы ты действительно так думала, меня бы здесь давно не было.

У нее защемило сердце. Если не дать ему отпор, это будет продолжаться вечно. Он снова будет домогаться ее, если не здесь, то где-нибудь еще, позже.

Она решила положить этому конец. Здесь — в общественном месте — сделать это было легче. Она чувствовала себя более уверенной, когда их разделял деревянный стол, когда неподалеку крутилась официантка, а через столик от них оживленно переговаривались немцы.

— Пожалуйста, заруби себе на носу — между нами ничего не было. Ты просто застал меня врасплох. Отношения между мужчиной и женщиной не сводятся к одному сексу, и я не намерена рисковать тем, что имею, ради мимолетной связи. Мне этого не нужно. Я не из тех женщин, которые готовы бросить все ради флирта. Я не могу постоянно испытывать угрызения совести.

Ник молчал.

После небольшой паузы Дейзи продолжала:

— Я понимаю, что тебе, возможно, будет трудно забыть о том случае, но была бы тебе очень признательна, если бы ты никогда не напоминал мне об этом.

— Ты этого действительно хочешь? — спросил он наконец.

— Сколько раз мне нужно повторять одно и то же? Желаешь получить расписку?

И повинуясь безотчетному импульсу, она схватила чистую открытку и размашисто написала:

«Дорогой Ник! Забудь об этом! Дейзи».

Она протянула ему открытку.

— Договорились?

Губы его скривились в язвительной ухмылке.

— А поцелуй?

Дейзи вырвала у него открытку и поставила внизу большой жирный крест.

— Доволен?

Некоторое время Ник молча разглядывал открытку. Дейзи была уверена, что вот сейчас он посмотрит на нее и произнесет что-то вроде: «Прошу тебя, сними очки и повтори это еще раз».

Однако на сей раз интуиция ее подвела.

Ник сунул открытку в нагрудный карман и спросил:

— Будешь доедать сандвич?

Она оторопело покачала головой.

— Нет.

— Тогда передай его мне. Не люблю, когда добро пропадает.

Ближе к вечеру Дейзи, смертельно уставшая, но довольная, вытащила на берег свой виндсерфер. Ветер усиливался, и ей приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы сохранить равновесие. Однако после таких нагрузок она чувствовала себя словно на крыльях. Она осмелела и теперь заплывала гораздо дальше в море.

Парень с эфиопскими войлочными волосами подошел, чтобы помочь ей.

— Тебе скоро можно будет выступать на Олимпиаде, — изрек он, улыбаясь белозубой улыбкой. — У тебя отлично получается.

— Да, я чувствую себя намного увереннее, — согласилась Дейзи. — Завтра снова поплыву.

Она направилась прямиком в пляжный бар и, купив две банки колы, одну выпила залпом, а вторую взяла с собой и вернулась на пляж, где, практически не вставая, млела под солнцем Джейн, которой приходилось совершать над собой огромное усилие даже для того, чтобы доплыть до плотика-поплавка.

— Я устала уже от одного того, что наблюдала за тобой, — зевая, пожаловалась она. — Не понимаю, откуда у вас у всех берется столько энергии… Вот и Ник туда же — носится на катамаране, точно демон…

Дейзи видела, как они с Ианом отчалили от берега и, стремительно набирая скорость, устремились в открытое море.

— Я и не подозревала, что Ник умеет ходить под парусом, — сказала Дейзи.

— Еще как. Наверное, научился в своем Корнуолле. Надеюсь, он вернет мне Иана невредимым. — Джейн привстала и поправила матрасик. — Кстати, как вы съездили?

— О, отлично. Обезьян — пропасть, так что Тэра была на седьмом небе. Потом пообедали в отеле на Крейн-Бич. Там очень красиво, похоже на римскую виллу. — Дейзи оставалось только сожалеть, что она была не в том состоянии, чтобы оценить окружавшее ее великолепие. Для нее это явилось сущей пыткой — она все время старалась придать лицу соответствующее случаю беззаботное выражение, хотя на душе у нее кошки скребли.

— Кажется, у Тэры новая компания, — заметила Джейн, обозревая пляж. — Похоже, она охладела к Блэру. Думаю, с ним ей было скучновато.

— Да, пожалуй.

Тэра была на плоту; вокруг нее увивались двое или трое мужчин. Все, включая Тэру, от души веселились.

— Они итальянцы, — пояснила Джейн. — Только сегодня приехали. Веселые ребята.

Наконец-то Тэре улыбнулась удача, подумала Дейзи. Она легла на топчан, который освободил Иан. Ей хотелось, чтобы окружающий пейзаж сохранился в памяти подольше, чтобы зимой она могла представлять себя лежащей на залитом солнцем пляже.

Она долго будет помнить убегающую вдаль и теряющуюся в зыбком мареве полоску берега, обрамленного казуаринами и пальмами; бирюзовое море, набегавшие на пляж волны, воркованье голубей в зеленых зарослях, пронзительные крики чаек, круживших над берегом и готовых в любой момент спикировать за подачкой, крошечных колибри, летучих мышей в сумерках. Будет помнить тот невероятный закат, разлившийся расплавленным золотом по водной глади, ночные концерты древесных лягушек и мелодичные напевы местного джаз-банда. Будет долго помнить мягкий, ласкающий тело ночной бриз, и полуденный зной, и то блаженство, которое испытываешь, когда попадаешь наконец в комнату с кондиционером; обезьян и черепах, и ее веселого, с войлочными волосами, инструктора по виндсерфингу, и местного бармена, который все время пританцовывает, смешивая коктейли.