НЕЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР
Шрифт:
Через час она сидела в пошитом мамой шелковом голубом платье за накрытым столом в радужном расположении духа. Заботливо подкладывала гостям салат «Оливье», селедку под одеялом, мясо по-французски… На десерт приглашенных ждал шоколадный торт. Гостей было немного: мама, двоюродный брат с женой, две незамужние подружки с проектного института. Первая – старая дева, вторая – давно разведенная, сама воспитывавшая сына. И, конечно же, Димка (как же без него?) со своей домохозяйкой, которую Марина в душе презирала за то, что она в мужнины дела не вмешивалась и даже больше – закрывала глаза на все его походеньки. «Копейки сама не заработала и не знает, что такое работа»,- обычная реплика Марины по поводу Димкиной жены.
Как и положено на таких мероприятиях гости
…Остаток вечера был мирным и спокойным. Именинница мыла посуду, Игорек убежал к друзьям, а муж с Димкой и его женой-домохозяйкой сидели в зале за столом, на котором еще оставались коньяк с закусками. У Олега тогда был период увлечения восточной философией, и он просил ее распечатывать на работе целые тома всякой ерунды. Как-то раз он сгоряча начал зачитывать ей некоторые «премудрости». Сначала Марина терпеливо слушала, но через 10 минут она смотрела на мужа такими глазами, что он вмиг опомнился и навсегда оставил ее в покое.
Марина перетирала чистым мягким полотенцем тарелки и улыбалась. Тихое ощущение счастья наполнило ее душу… Как хорошо так хлопотать по хозяйству… Рядом Олег о чем-то тихо разговаривает с товарищем, там – сынок куда-то побежал с друзьями. Через открытую форточку до нее долетело чириканье стрижей, вымостивших себе гнездо под балконом соседа сверху. «Это и есть счастье», – подумала она. Вытерла последнюю тарелку и села на податливый диван в уголке кухни. Целый день она стряпала, заботилась о гостях и очень устала. Достала из холодильника недопитое вино, налила себе бокал… Пила потихоньку и прислушивалась к беседе в гостиной. Муж снова завелся на свою любимую тему, да и пусть…
– Вот посмотри, Димон, – терпеливо объяснял он свое мировоззрение, – читаю китайских древних философов и диву даюсь. Ведь до всего додумались еще до нас. Бери, изучай и живи. Но никто нас ничему не учит! Рождаемся, как белый лист бумаги, и пока поймешь, что тут и как на этой Земле – столько наделаешь ошибок…
– А что тебе непонятно? – лениво возражал Димка. – Живи, зарабатывай, трать деньги, размножайся – вот и весь принцип.
– Да это понятно! Вот посмотри, из всей восточной философии больше всего меня интересует «принцип недеяния». Что же это означает? Как его постичь?
– Это означает, что не нужно работать, – попробовала приобщиться к разговору Димкина жена.
– У-у-у… Умничка моя, – снисходительно улыбнулся Димка и ущипнул ее за полную щечку.
– Нет.. Я понимаю так, – продолжал Олег, – что принцип недеяния заключается в том, чтобы не делать лишних движений, а принимать жизнь такою, какая она есть….
– Я ходил в свое время на кунг-фу, – перебил его Димка и налил мужчинам по 100 грамм коньяка, – так нам тренер так говорил: «В нашей жизни выигрывает не самый сильный и даже не самый быстрый, а тот, кто умеет использовать внешние силы в своих собственных интересах».
– Что это за философия, которая заставляет что-то использовать в своих собственных интересах?
– Послушай, вечно ты не выслушиваешь до конца… Смотри, не устраивает тебя что-то – не суетись. Ищи, откуда идет внешний источник энергии. Нашел – и используй энергию в своих целях. Толкни камешек, и он вызовет нужную тебе позарез лавину. Как тот экскаваторщик: не он лично роет яму, а за него это делает экскаватор.
Димка помолчал, а потом хлопнул себя по лбу.
– Сейчас объясню! Помнишь того, как его… ну начальника лаборатории, как он нам не подписывал сертификат соответствия на металл? Помнишь, я бегал, как подорванный за ним целую неделю? А потом успокоился, вспомнил, что у него жена – подруга одной моей приятельницы и погрузился в другие дела. А через несколько дней этот начальник лаборатории
сам ко мне позвонил, и я до сих пор не знаю, кто и что ему говорил, и как это вышло.– Да при чем тут недеяние? Это какие-то мелочи…
– Алик, не парься… Жизнь состоит из мелочей.
– А я это иначе понимаю…. Это означает, что все должно идти своим чередом…без лишних движений и согласно твоему внутреннему миру. Эволюционно, короче. Ничего не нужно добиваться специально…
– А что у тебя идет не эволюционно? То, что нас перестройка всех переломала? Как в тех условиях мы должны были эволюционировать?
– Да… В тех условиях тяжело было эволюционировать…
– Главное – мы выжили! А если бы мы с тобой ничего не делали, и ты бы остался в своем убогом институте? Далеко бы ты пошел со своими принципами? Мой тебе совет, Алик. Живи как все, и не забивай себе голову всякой ерундой.
Выпили коньяк…. Димка на миг задумался, а потом продолжил, смотря почему-то в окно.
– Хотя… знаешь, может ты и прав… я действительно где-то заступил за линию своими лишними деяниями. Тогда, в начале девяностых я загнал первую партию металла, чтобы выжить… Чтобы купить кусок хлеба. А потом … чувствую, что-то делаю не так. Чувствую, что надо остановиться, взять, что жизнь дала и убегать из этой сферы. А тогда мне свалилось на голову ни много ни мало – 300 тысяч баксов! Представляешь? По тем ценам? Хватило бы на всю жизнь! Купил бы домик где-нибудь в Европе и путешествовал бы до конца дней. Так кто ж так делает? Никто… Потому что процесс, Алик – важнее всего. А процесс заключается в том, что ты идешь куда-то каждое утро, где тебя кто-то ждет. Там ты на кого-то орешь, на тебя кричат, вы мотаете друг другу нервы, а потом ты, усталый, приползаешь домой, и это называется жизнью…. А ты никогда не был в ситуации, когда тебя никто и нигде не ждет? Так вот, для промывки мозгов сядь на первый попавшийся междугородный автобус и поезжай хотя бы куда. Поброди целый день по улицам незнакомого города, позаглядывай в чьи-то окна, повсматривайся в чужие лица и поймешь, что тебя здесь никто не знает и никому ты здесь не нужен. А потом начни искать ночлег. Найдешь затрапезный вонючий отель и еще острее почувствуешь свою беспризорность. У меня так было когда я „челноком” был. А помнишь, как меня в Чопе ободрали до последней цурки, и я, сорвиголова, неделю электричками домой добирался без единой копейки. И ничего… иногда даже пешком шел через села.. Там люди проще, всегда кусок хлеба дадут. То в электричке жалостливая бабушка накормит, то дед какой-то ведерко воды нагрел помыться-постираться. И даже бритву опасную дал бороду сбрить. Знаешь, длинную такую, трофейную… Он ее еще с войны сберег.
Уже на пороге захмелевший Димка подвел итог своего монолога.
– И знаешь… ведь то были лучшие дни моей жизни. Такое чувство воли… Приключения какие-то, неожиданности подстерегали со всех сторон. Разные люди по дороге встречались: и плохие, и хорошие. Всякие. Как-то угостили в тамбуре по голове. Сам дурак. Не фиг с незнакомыми в дороге пить, тем более на голодный желудок. Но одно грело меня – я знал, что у меня есть дом, и я рано или поздно туда доберусь. Я знал – меня там ждут…
… Наконец, Дима с женой ушли. Довольная собой и жизнью, Марина улеглась на диване перед телевизором, а муж перебрался на кухню и еще долго там сидел с сигаретой в зубах и перебирал листки с китайскими премудростями…
3.
Переломной в жизни Марины Томашенко стала цифра «сорок три». До этого дела шли своим чередом: частенько задерживалась допоздна на работе, а кроме того еще и училась на экономическом факультете последипломного образования. Понятно, что далеко не все лекции она посещала, а экзамены просто покупала, но все равно занятия забирали много времени. Руководитель сам написал за нее диплом. Олег смотрел на эту так называемую учебу глазами преподавателя и только качал головой. Если бы ему когда-то сказали, что профессора будут писать за своих студентов курсовые и дипломы, он бы плюнул в морду тому негодяю…