Нефритовый трон

— Может быть, они не хотят продавать свои красивые вещи так далеко, — предположил Отчаянный. — Как вкусно пахнет! — воскликнул он на мостике через ров, окружавший другой квартал. Здесь по обе стороны улицы тянулись траншеи с пылающими углями. Потные полуголые работники крутили вертела, где поджаривались быки, свиньи, олени, лошади и разная мелкая живность. От соуса, капающего на угли, подымались клубы ароматного дыма. Большинство покупателей здесь составляли драконы, а люди ловко шмыгали между ними.

Утром Отчаянный скушал пару молодых оленей и закусил фаршированными утками. Он не просил есть, но завистливо наблюдал, как небольшой пурпурный дракон уплетает жареных поросят прямо с вертела. Лоуренс заметил неподалеку усталого серого трудягу с потертостями от сбруи на шкуре. Тот не с меньшей грустью отвернулся от подрумяненного бычка и показал на маленького, подгоревшего с одного боку барашка. Покупку он унес в уголок и стал есть медленно, вместе с требухой и костями, чтобы продлить удовольствие.

Если драконы здесь сами зарабатывали себе на пропитание, не приходилось удивляться, что одни из них питаются лучше других. Но Лоуренс находил преступным то, что этот бедняк голодает, в то время как на императорском острове столько еды пропадает зря. Отчаянный смотрел только на жаркое и ничего другого не замечал. Когда они снова вернулись на широкую проезжую улицу, он медленно выдохнул, не желая расставаться с чудесными запахами.

Лоуренс молчал. Только что виденная им сцена развеяла очарование, естественное для путешественника в чужой столице. Он понял, что далеко не со всеми драконами в этой стране хорошо обращаются. Улицы вокруг теперь выглядели богаче и были почему-то не шире лондонских, но градостроители и здесь позаботились о том, чтобы драконы и люди могли жить в полной гармонии. Лоуренс не мог отрицать, что цель эта ими достигнута в полной мере: нищета, свидетелем которой он стал, лишь подчеркивала всеобщее благоденствие.

Близился час обеда, и Сяо Вэй повел их обратно. Отчаянный тоже притих, и они молча дошли до самых ворот. Там селестиал, как будто совсем не уставший, оглянулся через плечо, а Сяо Вэй что-то сказал ему по-китайски.

— Очень красиво, — ответил Отчаянный, — только сравнить не с чем. В Лондоне и даже в Дувре я не бывал.

У павильона они распрощались со своим гидом. Лоуренс упал на скамью, но Отчаянный продолжал расхаживать взад-вперед, взволнованно подергивая хвостом.

— Не может такого быть! — наконец выпалил он. — Я ходил по улицам, заглядывал в лавки, и никто от меня не шарахался. Ни здесь, ни на юге. В Китае люди совсем не боятся драконов.

— Признаю свою ошибку и прошу у тебя прощения, — ответил Лоуренс. — Теперь я вижу, что людей можно ко всему приучить. В Китае они с детства растут вместе с драконами, вот и не боятся. Но я вовсе не имею в виду, что намеренно лгал тебе, потому что в Британии все по-другому. Должно быть, это дело привычки.

— Тогда я не вижу, зачем нужно держать нас взаперти и не давать людям привыкнуть к нам.

Лоуренс, даже не пытаясь ответить на этот вопрос, улизнул обедать, а Отчаянный все в том же беспокойном настроении лег соснуть. Хэммонд пришел расспросить, что они видели. Лоуренс отвечал односложно, с нескрываемым раздражением, и дипломат удалился, недовольно сжав губы.

— Этот малый очень вам надоел? — спросил, заглянув в комнату, Грэнби.

— Нет, — устало бросил Лоуренс, ополаскивая руки в наполненном из пруда тазу. — Это я был неоправданно груб с ним. Он всего лишь хотел узнать, как здесь выращивают драконов: нужно же ему как-то доказать им, что с Отчаянным в Англии обращались не так уж дурно.

— Ничего; давно пора дать ему укорот. Я тут волосы на себе рвал: просыпаюсь, а он преспокойно мне заявляет, что отправил вас в город с каким-то китайцем. Отчаянный, конечно, не позволил бы причинить вам вред, но в толчее всякое может случиться.

— Все прошло как нельзя более благополучно. Даже наш проводник, поначалу не слишком вежливый, исправился под конец. — Лоуренс посмотрел на свертки, сложенные в углу людьми Сяо Вэя. — Джон, я начинаю думать, что Хэммонд был прав и я, точно старая дева, поднял шум по-пустому. — После сегодняшней экскурсии ему и правда казалось, что принц едва ли опустился бы до убийства. В Китае и так слишком много доводов, говорящих в его пользу.

— Скорее Юнсин не захотел больше ничего предпринимать на борту корабля. Решил подождать, когда вы будете у него под боком, — пессимистически возразил Грэнби. — Здешний коттедж всем хорош, только уж больно много солдат шляется вокруг.

— Тем меньше причин опасаться чего-то. Если бы меня хотели убить, то могли это сделать уже дюжину раз.

— Отчаянный вряд ли остался бы здесь, если б вас убили императорские гвардейцы: он ведь и так уже подозревает неладное. Думаю, он в таком случае сам перебил бы их всех, а потом постарался найти корабль и уплыть домой. Хотя потерю капитана они очень тяжело переносят… возможно, он просто убежал бы на волю.

— Спорить об этом можно без конца, — нетерпеливо воздел руки Лоуренс. — Сегодня по крайней мере я не заметил ничего, кроме желания произвести на Отчаянного благоприятное впечатление. — Он не стал добавлять, что своей цели китайцы добились без особых трудов. Рассуждать о различиях жизни драконов на Востоке и Западе значило бы проявить нелояльность. Он сызнова вспомнил, что его не готовили в авиаторы, и поостерегся задевать чувства Грэнби.

— Чего ж вы тогда сидите мрачнее тучи? — вопросил тот, и Лоуренс виновато вздрогнул. — Я не удивлен, что ему понравился город: он всегда любил новизну. Но неужели все так уж плохо?

— Дело не только в городе. Драконы здесь — все, а не он один — пользуются большим уважением. Им дается много свободы. Я сегодня видел не меньше сотни драконов, расхаживающих по улицам.

— А если мы, не дай Бог, пролетим над Риджент-парком, тут же поднимется страшный шум и в Адмиралтейство поступит с десяток кляуз, — невесело согласился Грэнби. — И даже захоти мы сесть где-то в Лондоне, у нас ничего бы не вышло: улицы там слишком узкие для кого-то покрупнее винчестера. Здесь, насколько я видел с воздуха, планировка гораздо разумнее. Неудивительно, что драконов у них раз в десять поболе нашего.

Лоуренс, обрадованный тем, что Грэнби воспринял его рассказ без обиды, продолжал:

— Знаете, Джон, здесь детенышам назначают опекунов только в возрасте пятнадцати месяцев. Раньше их воспитывают другие драконы.

— Мне кажется, что делать из них нянек попросту расточительно — но китайцы, наверное, могут это себе позволить. Эх, Лоуренс, нам бы хоть дюжину этих красных, которые тут пропадают без всякой пользы. Прямо слезы на глаза наворачиваются, как посмотришь на них.

— Да, но я вел к тому, что диких драконов тут совсем нет. А у нас дичает каждый десятый, верно?

— В наше время уже нет. Длиннокрылов, бывало, теряли целыми дюжинами, пока королеве Елизавете не пришло в голову послать к одному из них свою горничную. Тогда стало ясно, что с девушками они послушные, как овечки — и ксеники тоже. А винчестерам свойственно уноситься прочь, прежде чем кто-то успеет надеть на них сбрую, но теперь они выводятся только под крышей. Им дают полетать, а потом уже приносят еду. Диким становится разве что один из тридцати, не считая яиц, которые пропадают в питомниках. Производители умудряются как-то их прятать от нас.