Нефть цвета крови

– Обязательно передам! – пообещал бригадир, провожая строгого гостя до ворот предприятия. – Разве мы не понимаем! Как послезавтра приедете, так все вопросы и решите!

«Ладно, ждите, – усмехнулся Крячко, покидая автобазу. – За два дня много чего может случиться. Как говорится, или осел подохнет, или шах умрет».

Он вызвал такси, а пока машина не приехала, решил позвонить Оле. И вновь телефон девушки оказался недоступен. В этом не было ничего чрезвычайного, но почему-то упорное молчание Олиного телефона внушало Крячко тревогу.

Глава 18

Разумеется, Ольга не собиралась «ждать суженого и смотреть в степную даль», как ей предлагал на вечернем совещании Крячко. Это было не в ее характере. Подумав, девушка решила подключиться к поискам водителя, который участвовал в столкновении на трассе. Но не в роли помощницы Гурова: она понимала, что знаменитый сыщик привык работать сам, без помощников, и такое предложение с ее стороны не встретит у него восторга, поэтому решила работать самостоятельно. Так сказать, вести параллельное расследование. «И еще посмотрим, кто добьется большего, – размышляла она. – Очень может быть, что я, а не Лев Иванович. Ведь я гораздо лучше знаю город, у меня здесь куча знакомых. И, в конце концов, это я смогла найти и разговорить Эльдара. Почему бы не попробовать еще раз?»

Придя к такому выводу, Ольга прикинула план действий. «Если водитель попал в аварию, он должен был получить травмы. Возможно, серьезные. Значит, обратится к врачу. Но где: здесь, в Приозерске, или в каком-то районном центре? Если в районе, то моя задача усложняется. Ну-ка, где у меня карта?»

Расстелив на полу карту области, девушка углубилась в ее изучение. «Так, ДТП произошло, если верить полицейской сводке, в Ключевском районе. Но, во-первых, сводка может и соврать – ведь придумали же они участие в этой аварии Александра. А даже если сводка не врет, то от места ДТП к Ключам добраться не так просто – прямой дороги здесь нет. Пострадавшего могли повезти в райцентр, расположенный чуть дальше – в Гагарино. Так что – ехать туда? Но в районе все друг друга знают. Значит, если водитель обратился бы в тамошнюю больницу, наутро уже весь город бы знал, что на трассе произошло ДТП с участием бензовоза. Тайну они могли обеспечить лишь в одном случае: если твердо знали, что в больнице их будет ждать знакомый врач. И медсестра. И нянечка. В общем, вся больница. Нет, это маловероятно, хотя полностью отвергать такую возможность нельзя. Так что оставим Гагарино как второй вариант. А первым у нас будет все-таки Приозерск. Куда здесь повезут пострадавшего в ДТП? Конечно же, в травмопункт. Значит, надо позвонить туда, представиться корреспондентом телевидения…»

– Да нет, не надо мне никуда звонить и ничего врать! – прервала Оля собственные размышления, осененная внезапной догадкой. – У меня же там знакомый есть! Совсем забыла! Ведь Толька Великанов мне говорил, что перевелся из поликлиники в травмопункт!

Она перелистала записную книжку. Вот он, Толькин телефон! Набрала номер и стала ждать, когда абонент откликнется. Характер у нее был упорный, она могла спокойно слушать гудки то тех пор, пока сам телефон не заявлял, что «абонент не отвечает».

На этот раз ждать так долго не потребовалось. После семи или восьми гудков Великанов откликнулся. Правда, голос у него был довольно сердитый: как оказалось, он вел прием и как раз сейчас собирался вправлять вывих, а Олин звонок его отвлек. Однако, поняв, кто звонит, Анатолий смягчился. Когда Оля сообщила, что у нее к нему «есть разговор», он ответил, что пять минут всегда для нее выкроит, так что пусть подъезжает!

Спустя полчаса девушка уже входила в обшарпанный коридор травмопункта, где вдоль стен стояли и сидели люди. Еще полчаса пришлось ждать, пока Анатолий не примет очередного пострадавшего. И только после этого врач пригласил Олю в свой кабинет. Ольга решила быть со знакомым честной, не придумывать никакую легенду, а рассказать все как есть.

Выслушав девушку, Анатолий усмехнулся.

– А ты знаешь, что ты не первая, кто меня сегодня об этом спрашивает? Насчет человека, который в прошлую пятницу мог обращаться к нам с травмами, характерными для ДТП?

– Вот как? – удивилась Оля. – И кто же первый?

– Час назад был у меня один человек, – объяснил Великанов. – Представительный такой мужчина лет пятидесяти пяти. И в отличие от тебя с документами. Полковник полиции из Москвы.

– Понятно… И я даже знаю, как этого полковника зовут. Гуров Лев Иванович, верно?

– Точно! – воскликнул травматолог. – А ты откуда знаешь?

– Мы вместе работаем, – ответила девушка.

– Так ты что, теперь в полиции работаешь? – удивился Анатолий.

– Нет, не в полиции, – принялась объяснять Оля. – Просто мы сотрудничаем в проведении одного расследования, которое проводит МВД. Они меня попросили дать им несколько консультаций… ввести в курс обстановки в нашей области.

– Вот как… – с уважением протянул Великанов. – Ты даешь консультации для министерства…

– Но это так, между делом. Лучше скажи, что ты Гурову ответил? Обращался к вам такой водитель или нет?

– Признаться, я не сразу вспомнил, – принялся объяснять травматолог. – Сначала даже сказал, что нет, не было такого обращения. Но он мужик настойчивый, для него слово «нет» ничего не значит. Заставил меня полистать журнал учета, и там я нашел нужную запись. А потом уже вспомнил и посетителя. Его привезли ночью в пятницу, точнее, уже под утро. По документам он у нас значится как Равиль Сабитов.

– Сабитов? – удивилась девушка. – Выходит, он сам был за рулем…

– Я не знаю, кто такой этот Равиль, – продолжал Великанов. – Но не думаю, что он назвался своим настоящим именем. На татарина он совсем не похож. Здоровенный такой мужик, белобрысый, глаза голубые… По виду – типичный русак. Ему еще бороду отрастить – и с него можно будет писать картину «Илья Муромец после аварии».

– Про Илью Муромца ты очень кстати вспомнил, – заметила Ольга. – Так что у него были за травмы?

– Все травмы, характерные для лобового столкновения, – объяснил Анатолий. – Но не слишком сильного. Нос разбит – видно, ударился о ветровое стекло. Сильная гематома и разрез на левом плече – как видно, водитель инстинктивно наклонился, защищая лицо, и въехал плечом в дверную раму. Сломан указательный палец на правой руке – наверное, о приборную панель. И самая серьезная травма – в области брюшины. Собственно, он только на нее и жаловался. Рассказал, что в момент удара его бросило на руль. Боль была такая резкая, что он даже потерял сознание. А мужик, повторю, не из слабых, такой сознание при любом ударе не теряет. Я подозревал у него серьезные повреждения внутренних органов – например, разрыв селезенки.

– А что в итоге оказалось? – спросила Ольга.

– Сделали ему рентген, и мои опасения не подтвердились. Разрыва не было, но был серьезный ушиб. В итоге зашил я ему разрыв на плече, наложил шину на палец, сделал пару уколов, выписал мазь, велел носить бандаж – и этим мое лечение ограничилось. Здоровый мужик, ничего не скажешь. Другой бы на его месте так легко не отделался бы.

– И долго ему придется сидеть на больничном? – поинтересовалась девушка.

– Плечо у него, скорее всего, уже зажило, – ответил Великанов. – Нос тоже. Палец еще дня три будет беспокоить. Шину он, скорее всего, сам снимет. Кстати, пальцы на правой руке ему уже приходилось ломать: я заметил, что средний и безымянный у него уже были когда-то сломаны. И никто их толком не лечил, срослись кости неправильно, так что пальцы сгибаются не до конца. Что еще?

– А удар в живот? – напомнила Оля.

– Если будет соблюдать режим, тоже спустя три дня пройдет, а не будет – может еще дней десять проваляться.

– Понятно. Спасибо за рассказ. Гурову ты то же самое сообщил?

– Ну да, – ответил травматолог. – Ему первому, теперь тебе. Сообщение номер два. Под копирку.

Еще раз поблагодарив Анатолия и поболтав с ним минут пять о своих делах и об общих знакомых (Оля давно уяснила, что такая болтовня на самом деле очень важна, потому что помогает поддерживать нужный уровень знакомства), девушка распрощалась с Великановым и вышла на улицу. Однако она не сразу отправилась дальше, а зайдя за угол, достала диктофон и подробно наговорила на него всю информацию, полученную от врача. Это была ее давняя привычка, выработанная за годы журналистской работы.