Нефть
Шрифт:
— Послушай, ты должен выслушать это немедленно. И он должен выслушать это немедленно… Потому что это бомба — которую можно взорвать в нужный момент. А может — в ненужный. И это меняет все.
— Послушай, в молодости он, говорят, ни в чем себе не отказывал — не тряхнул ли старик прошлым? Что вы курили?
— Ничего. И пили только белое Montrachet.
— Ну, стало быть — оно было так хорошо, что у тебя помутился рассудок. От вина, лодки, самолета, роскоши.
— Ты отказываешься меня слушать?
— Разумеется, нет. Но не раньше, чем меня выслушает президент. Критическая точка коридора, ведущего
Эти двое должны были остановиться уже через пару шагов — по крайней мере, зона, в которой имел право передвигаться один, заканчивалась именно там, имя второго было отмечено на всех электронных и бумажных носителях знаком — «везде». Он мог следовать дальше. И так происходило всегда, совместная неторопливая прогулка по коридору и расставание в той самой, строго определенной точке. Сегодня все было несколько иначе: они передвигались много быстрее, были возбуждены, и вроде не собирались расставаться. Удивление охраны стремительно перерастало в тревогу. Стив — заговорило нелюбимое дитя, интуиция — еще не понял, но уже почувствовал это на несколько секунд раньше Дона, но остановились они практически одновременно. Дон-то — как раз понял, встретившись глазами с охранником.
— Прости, Пол. Заболтались.
— Никаких проблем, сэр.
— Так вот — полушепотом он обращался уже к Стиву — не хватало только, чтобы тебя уложили физиономией в ковер и надели наручники в президентском коридоре. У них — в отличие от нас — не возникает сомнений.
— Я понял. Извини. Но я иду к тебе и не уйду…
— Да, да, пока не дождешься меня. И не смей пить мою диет-колу. Тебе все равно, что лакать, а у меня диета.
— Не беспокойся, я вообще не пью эту гадость.
— Прости, старик, ты предпочитаешь белое Montrachet…
Дон бросил это уже на ходу. Занятый своими мыслями, Стив даже не улыбнулся. Зато усмехнулся охранник, оказавшийся поблизости. Веселые ребята, что ни говори, собрались в этом Совете национальной безопасности. Несмотря на те проблемы, которые им приходится решать. Не позавидуешь. Дон возвратился от президента довольно скоро и в хорошем расположении духа. Это Стив, разумеется, мог предположить заранее и предположил, а вернее, был уверен — утреннее совещание не давало поводов для беспокойства и даже не сулило малых тревог. В ближайшее, разумеется, время.
— Итак, мистер гений и мистер магнат готовы потрясти мир?
— А ты полагаешь, мистеру магнату нужен целый мир?
— А ты полагаешь, он давно уже не принадлежит ему со всем живым, неживым, движимым и недвижимым.
— Полагаю — нет.
— Но у него есть план. И для этого потребовался ты.
— У него есть теория. А она — стоит десятка моих планов.
— Ладно, будем считать преамбулу законченной. Итак, чего хочет от нас и что предлагает взамен Энтони Паттерсон? Любопытно, кстати, кто-нибудь из его товарищей по партии, включая дружное техасское семейство и Дика, знает о вашей встрече?
— Полагаю — нет. Прежде всего — этого вряд ли хотел мистер Паттерсон. А потом — я слишком мелок.
— А я так полагаю — наоборот, мистер Паттерсон
этого хотел. И получил. Другое дело — зачем? Но это ты сейчас мне расскажешь, парень. Недаром же я отказался от сигары у президента.— Итак, теория. Я бы назвал ее «теорией психов». Или вариантом номер два. Видите ли, Дон, мистер Паттерсон полагает, что и их, и наш план по установлению контроля в нефтедобывающих — ну, я имею в виду и газ тоже — регионах провалятся. Каждый в свое время.
— Это еще почему?
— Касательно республиканцев — сказано было довольно мало.
— Еще бы! Его задача была — выкачать информацию из тебя, а не подарить тебе пару-тройку республиканских тайн.
— Нет, Дон. Это с неизбежностью военный путь, в крайнем случае — формат прямого государственного переворота, пусть даже такого мягкого и бескровного, как у Саудитов. Впрочем, Саудиты скорее исключение, которое доказывает правило.
— Ну, это исключение вдобавок активно пользует нашу банковскую систему, потому говорить об исключении в чистом виде не приходится.
— Тем более. Итак, способ работает только некоторое время, а потом заходит в тупик. И начинается масштабная резня. Мы политики — и смотрим на это несколько иначе. Иными словами, мы понимаем, что любая бойня в какой-то момент заканчивается, просто потому, что все убивают всех.
Ну, почти. И все рушат — все. И тогда — на ровном, пустом, обезлюдевшем месте — удобно и просто строить что угодно. Вернее, что нужно нам.
— У тебя есть зеркало, Стив?
— Зачем вам зеркало, сэр?
— Хочу убедиться, что у меня не растут рога, а изо рта не вырываются языки пламени.
— С вами все в порядке, сэр. Это называется профессиональной деформацией, ну, вроде как у хирурга, который просто не имеет права жалеть человека на операционном столе. Кончено, мы хотим добра и — в конечном итоге — стремимся построить на том пустом безлюдном месте нечто, соответствующее вечным ценностям. Но потом. А сначала, чтобы можно было построить, — нужно подготовить площадку. Это закон жанра, сэр.
— А он, этот великий Энтони Паттерсон, конечно, покрыт одеянием из белых перьев, и над головой у него сияет этот магический круг.
— Нимб, сэр.
— Значит, сияет.
— Нет. Но он нефтяник — его задача, чтобы нефть добывалась, перерабатывалась и поступала в производство, и этот процесс должен происходить постоянно. Потому — его устраивают только стремительные победоносные войны. А таковых теперь уже не случится. Я писал об этом меморандум, если помните.
— Помню. Но восточные войны — это удел республиканцев. Мы решили — и между прочим, не без твоих аналитических выкладок — что работаем в России. И, собственно, работаем. И почему — скажи на милость — должен провалиться наш план?
— Потому что это Россия.
— О, вот только не надо про загадочную русскую душу. Слышали. Знаем. Преодолели. Разгадали. Это все?
— Он называет ее — Россию — местом, где ломаются машины. Я бы сказал, не машины, а наши отлаженные системы политтехнологии — кадровые, выборные, медийные. Он говорит, что они другие.
— Пришельцы.
— Нет, но ментальность — согласитесь — нельзя сбрасывать со счетов.
— Любая ментальность имеет цену.
— Согласен. И тем не менее, давайте рассмотрим несколько примеров…