Нефтеюганский излом

Одновременно с сокращением «лишнего» персонала новые владельцы промышленных активов в 1996 году решали еще одну важную для себя задачу. Шел непростой процесс передачи на баланс муниципалитетов всех объектов социальной и иной инфраструктуры, ранее содержавшихся на балансе приватизируемых предприятий. С этой целью правительством годом раньше было приняло известное постановление № 235 «О порядке передачи объектов социально-культурного и коммунально-бытового назначения федеральной собственности в государственную собственность субъектов Российской Федерации и муниципальную собственность».

Этот колоссальный объем работы наравне с решением не менее масштабных вопросов трудозанятости и безработицы обрушился в основном на муниципалитеты. Приходилось практически без предварительной подготовки, что называется «с колес», принимать на баланс огромное число объектов, начиная с котельных и инженерных сетей до объектов торговли, культуры и спорта, детских садов и медучреждений. Все это при советской власти строилось, ремонтировалось и эксплуатировалось госпредприятиями, теперь же новые собственники решительно освобождались от такого «балласта», планируя заниматься исключительно бизнесом.

—–

Решение всего комплекса проблем, назревших в отношениях муниципалитетов юганского региона с ЮКОСом и Юганскнефтегазом, включая трудоустройство потерявших работу нефтяников и погашение огромных задолженностей перед бюджетами, неоднократно обсуждалось в начале года на ряде встреч руководства компании и глав местных администраций. Итогом стала безрадостная для всего юганского региона констатация официальной позиции ЮКОСа по самым животрепещущим вопросам.

Из сорока пяти тысяч работников Юганскнефтегаза одиннадцать тысяч неизбежно будут сокращены, а все основные объекты социальной инфраструтуры в течение года передаются на муниципальный баланс.

Об участии ЮКОСа в трудоустройстве сокращаемых работников ничего, кроме общих фраз, не звучало. Одно это грозило катастрофой местному рынку труда, неизбежными народными волнениями и массовым исходом потерявших работу нефтеюганцев в Сургутнефтегаз и другие соседние нефтекомпании. Муниципальные власти плелись в хвосте событий, рассчитывая как всегда на помощь вышестоящих властей и популистские, заведомо ложные протекционистские обещания ЮКОСа.

Что касается судьбы Нефтеюганска и участия в ней «социально безответственной» компании ЮКОС, то вот признание самого Михаила Ходорковского, сделанное им в личных мемуарах «Тюрьма и воля», увидевших свет в 2012 году:

«…Люди, конечно, в основном боятся изменений, поэтому возмущений со стороны сотрудников хватало. Впрочем, это была меньшая из проблем по сравнению с зарплатой, поэтому никаких особых конфликтов я не помню. Кроме, может быть, Нефтеюганска, где я отказался финансировать строительство жилья в городе. Считал и считаю ошибкой развивать город на болоте. Но люди к нему «прикипели». Этим решением я действительно настроил многих против себя…

…Я вообще противник специальных «городов нефтяников», считаю их тяжелым советским наследием. Реально, чтобы обслуживать все месторождения компании в ХМАО, мне было нужно иметь «на месте» 10 000-15 000 человек, а проживало в наших городах и поселках там больше 200 000! Причем, например, Нефтеюганск построен прямо на болоте. До 14 метров насыпного грунта! Представляете климатические условия? Многие хотели, отработав, уехать в Самару, в Татарстан, в Саратов, но немногие уезжали. Так и жили, до конца жизни ощущая себя «временными жителями», не желающими вкладываться во «временное» жилье. Отсюда бараки, доставшиеся нам в наследство…

…Скажу честно, не хотел я расширять жилой фонд. Ведь каждый год население увеличивалось за счет приезжих. А куда их девать? Работы-то нет, компания же должна была идти дальше на север, на восток…» (М.Б.Ходорковский, Наталья Геворкян. Тюрьма и воля. – Москва: Говард Рорк, 2012).

Вдова Владимира Петухова Фарида Исламова в своей книге «Ходорковский. Кто убил моего мужа?», изданной в 2014 году, так прокомментировала антисоциальные инициативы миллиардера:

«…Вместе с Ходорковским в Нефтеюганск наведывались консультанты из аудиторской фирмы Arthur Andersen. Основная проблема, выявленная консультантами, – чрезмерно «раздутые» непроизводственные расходы «Юганскнефтегаза», в том числе на социальную сферу. На её содержание с 1993 по 1996 год «Юганскнефтегаз» потратил 3,5 триллиона рублей. Консультанты были уверены, что именно эти расходы нужно сокращать в первую очередь.

Стратегия новых хозяев ЮКОСа по дискриминации населения Нефтеюганска стала очевидна к концу 1996 года: сократить численность населения до 30 тысяч человек, рабочий коллектив сократить на 2/3. Сделать из города вахтовый поселок, иначе вести бизнес, по мнению московских банкиров, было нерентабельно. Сократить 2/3 общего числа скважин из-за их якобы убыточности, в случае несогласия – пригласить сторонних вахтовиков из Самары или Тюмени, а то и вовсе китайских рабочих, которые едят меньше и мизерной зарплате будут очень даже рады.

А тех, кто в этом пытался разбираться, противодействовать они либо покупали, либо нейтрализовали. Первым сильным человеком, которого они встретили на своем пути, оказался Владимир Петухов…

Вот вам два человека – Ходорковский и Петухов – две большие, как говорится, разницы. Один храмы строит в родном городе, другой только и мечтает о том, как бы сократить население Нефтеюганска до необходимого минимума…» (Фарида Исламова. Ходорковский. Кто убил моего мужа? – Москва: Детектив-Пресс, 2014).

Одним словом, в отношении всех социально-трудовых стратегий ЮКОСа уже в 1996 году стало окончательно ясно – нефтеюганцам и Ходорковскому не по пути. Противостояние ветеранов-нефтяников и потомков всех усть-балыкских первоосвоенцев с новыми хозяевами жизни с самого начала шло к неизбежным противоречиям и столкновениям…

—–

К лету в городе и регионе обстановка накалилась и в который раз подтвердилась классическая аксиома о том, что «политика есть концентрированное выражение экономики». Понятно, что существует множество «политик» различного уровня – от требований безработного человека и голодающей семьи до государственно-глобальных политических интересов. Но также безусловно понятно, что все они изначально мотивированы разными экономическими потребностями, начинающимися, проще говоря, с элементарного желания заработать на кусок хлеба…

Именно такой «пусковой механизм» и сработал летом 1996 года в Нефтеюганске. Другими словами, громко прозвучала публичная и резкая критика в адрес компании со стороны того, кто был глубоко убежден в том, что новая команда владельцев ЮКОСа продолжает муравленковскую политику «удушения и порабощения» основного и сервисного производства. Досталось и муниципальным властям, но главным объектом атаки были ЮКОС и топ-менеджеры Юганскнефтегаза.

Кто был автором атакующих действий? Нетрудно догадаться – это был все тот же Владимир Петухов, руководитель предприятия по ремонту скважин «Дебит», депутат городской думы и экс-кандидат в депутаты госдумы. Никакого особого секрета в его тактике и предпринятых шагах не было. Эксперты в один голос утверждали, что летние публичные акции Петухова были логичным продолжением его политического тренда, стартовавшего с момента выборов в госдуму в декабре 1995 года. Антиюкосовская повестка пришлась как нельзя кстати. На кону же стояла победа на предстоящих в октябре выборах главы города Нефтеюганска.

Главные требования, которые выдвигал Петухов, выступая в разных СМИ, сводились к следующему. Он утверждал, что акционирование Юганскнефтегаза способствовало ограблению трудовых коллективов и нефтяников компанией ЮКОС, добыча нефти упала с 74 до 24 млн. тонн в год, за воротами оказались и еще окажутся более 10 тысяч человек, судьба которых мало кого волнует.

По сути преступным считал Петухов слияние ЮКОСа с Менатепом и его детищем Роспромом – сугубо частной фирмой, заточенной на создание хитроумных схем закабаления «бесхозных» предприятий оборонной, пищевой и химической промышленности. Теперь же, по оценкам Петухова, вновь образованный холдинг Роспром, не несущий никакой ответственности, имеет годовой валовый объем реализации примерно 6 млрд. долларов, из которых на долю нефтяников приходится более пяти миллиардов. При этом Роспром является главным распорядителем не принадлежащих ему огромных финансовых средств.