Негасимое пламя

Она вовсе не из слабых и всегда сможет постоять за себя! Хотя в этой жизни ей почти не доводилось встречаться с женщинами. Суровая северная действительность не предполагала их наличия в этом краю. А уж с такой женщиной, как эта, Джоанна и вовсе не умела обращаться — перед ней была воспитанная, хорошо образованная англичанка.

И все же Джоанна не думала пасовать перед ней — природная гордость взяла верх. Никому не позволено разговаривать с ней в такой издевательской манере. Девушка вскинула подбородок:

— Меня зовут Джоанна Грей. Мы с Ричардом вместе пережидали здесь бурю. Поэтому я его так хорошо знаю.

Ричард Стрэндж с видимым усилием приподнялся на локте. Он явно не успел еще окрепнуть. Поглядев на обеих женщин, он сказал:

— Мэдж… я хотел рассказать тебе… про крошку Анну. Но не успел. Мне пока трудно говорить. Послушай…

— Прошу тебя, Ричард, ляг и успокойся, — перебила его Мэдж и, подойдя, силой уложила его на подушки. Он по-прежнему был так слаб, что не мог сопротивляться ей. — А с той юной барышней я разберусь сама.

— Не думаю, что это вам удастся, — с холодным спокойствием произнесла Джоанна. Ее вдруг охватил такой гнев, что все тело задрожало. — Я не привыкла, чтобы со мной кто-либо разбирался. Вы — жена Ричарда. Значит, я не имею больше права здесь оставаться. Я уйду…

Она повернулась и зашагала по направлению к двери. Но Ричард окликнул ее:

— Нет, Анна, пожалуйста, вернись!

Что-то такое было в его голосе, что заставило ее тут же остановиться. Она повернулась к нему. Выражение ее лица смягчилось.

— Ты хочешь, чтобы я осталась?

— Да, да. Не смей больше уходить. — Он снова приподнялся на локте. Его, как и Джоанну, всего трясло. — Моя жена приехала сюда сама, против моего желания. Мы уговорились, что она останется в Сан-Франциско… Я не позволю тебе уехать, Анна…

Мэдж засунула руки в карманы пальто. Ее холодное, чопорное лицо теперь покраснело до корней белокурых волос.

— Ричард! — гневно воскликнула она. — Да как ты смеешь? Не хочешь ли ты сказать, что эта юная особа останется здесь с тобой… вместо меня?

— Мэдж, мы же решили разойтись, — сказал Ричард. — А ты поехала за мной и…

— И если бы я не поехала, ты был бы, уже мертвецом! — перебила она. — Если бы я не нашла провожатого, который помог мне найти тебя в этой глуши.

— Я благодарен тебе за это. Благодарен за все, что ты сделала для меня в эти последние несколько часов. И все же не следовало тебе сюда приезжать. Юкон — неподходящее для тебя место.

— Нет, это просто невыносимо, — сказала Мэдж. — Мы с тобой муж и жена, и следовательно…

— Подожди, Мэдж, — перебил ее он. — Послушай меня. Ты же прекрасно знаешь, что мы оба были несчастны в этом браке. Да, я помню время, когда готов был горы своротить ради тебя. Больше всего на свете я хотел жить с тобой в покое и счастье… Ты сама не захотела этого. Не буду вдаваться в подробности — ты сама все отлично знаешь. И сейчас я тебе стал нужен только потому, что решил покончить со всем этим, что я больше не люблю тебя… Но ведь ты сама окончательно убила во мне любовь…

Некоторое время Мэдж молчала — видно, ей нечего было возразить. Он говорил правду. Она сама отказалась от него. Отвергла его мальчишеское обожание, беззаветную преданность, которой он окружил ее в начале их супружеской жизни. Она была черствой эгоисткой, и его пылкая любовь быстро ей наскучила. А теперь, когда она этого лишилась, он снова ей понадобился. Но было уже слишком поздно. Он устал… Теперь Ричард обращался с ней так же, как она с ним до этого, — холодно и безразлично. Она же испытывала к нему почти настоящую страсть, какой не знала даже на самой заре их отношений. Только из-за решения уйти от нее он стал самым любимым и желанным на этой земле. Она не собиралась никому его уступать. И уж конечно, ей и в голову не приходило, что он может покинуть ее ради какой-нибудь другой женщины. Подумать только — Ричард любезничал здесь без нее с этой девицей, прямо среди снегов! Какая-то сопливая, невоспитанная девчонка с мальчишескими замашками. Надо же — Анна. Как он смеет разговаривать с ней да еще просить остаться!

— Послушай, Ричард, — процедила сквозь зубы Мэдж. — Я отказываюсь обсуждать наши личные дела в присутствии этой… гм… юной особы. Похоже, вы тут успели совсем неплохо познакомиться друг с другом. И тем не менее не стоит тебе тешить себя надеждой на развод со мной — я ни за что в жизни на это не соглашусь!

— Когда-то и я смотрел на развод как на нечто ужасное, Мэдж, — сказал Ричард. — Но сейчас я переменил свое мнение и единственное, чего хочу, — это свободы. И я открыто тебе заявляю, что люблю Джоанну Грей.

— И ты смеешь мне такое говорить!

— Да, я говорю тебе об этом прямо, но только потому, что хочу быть свободным. Тебе не нравится такая ситуация? А ты? Сколько раз ты сама бросала меня одного и отправлялась играть в свой бридж или покер? Или музицировать? Ведь тебе было совершенно все равно, жив я или умер. А теперь, когда я нашел ту, которой это не все равно… которая по-настоящему хорошо — не как эгоистка — ко мне относится, теперь вдруг захотелось меня вернуть? Нет, Мэдж, это в высшей степени некрасиво с твоей стороны.

— А мне плевать, красиво это или некрасиво. Я не собираюсь так просто уходить и уступать тебя этой девчонке! — сказала Мэдж.

Джоанна молча стояла и слушала их семейную перебранку. Как ни смешно, но от этого разговора зависело ее личное счастье. Она была в полном замешательстве. Не знала, что говорить и что делать. Всю жизнь ей казалось, что брак, семья — это нечто возвышенное и святое… Полное слияние двух душ и тел… Она считала, что если уж произнесена клятва в верности, то ни в коем случае нельзя нарушить или отменить ее.

Но вот брак между Ричардом и Мэдж… Можно ли считать его настоящим? Ведь между ними никогда не было того, что называется семейными узами. Так зачем же миссис Стрэндж пытается теперь удержать своего мужа? Зачем делает все ему назло — и только потому, что он не хочет больше с ней жить… Джоанну с ее искренностью и простотой подобное извращение чувств приводило в недоумение.

И все-таки, как ни крути, а Мэдж действительно была женой Ричарда. Разве имела Джоанна право оставаться здесь с ним при живой жене?