Негатив. Том 2

И ведь ничего примечательного в сквере Стачек и в помине не оказалось: сквер как сквер! Почти идеально круглую прореху меж зданий с облетевшими на зиму лиственницами и кустами обнесли невысокой оградой и окольцевали дорогой, на первых этажах окрестных зданий располагались бакалейные лавки, магазины готового платья, кафе и закусочные.

Вот вдоль их витрин я и прогулялся, пытаясь придумать себе неотложное дело, которое потребует моего присутствия тут ровно в шесть. Зашёл в один магазинчик, потоптался перед прилавком другого, а потом углядел лавку с широчайшим ассортиментом сумок – преимущественно дамских. Но один из углов торгового зала отвели под саквояжи, и там я углядел кожаный портфель с двумя неброскими застёжками – плоский и небольшой, при этом достаточно вместительный, чтобы запихать в него помимо тетрадей ещё и трико, майку и кеды.

Времени оставалось в обрез, поэтому толком его в руках не покрутил, сразу справился о цене. Запрошенная сумма в пятьдесят пять рублей нисколько не порадовала, засомневался даже, стоит ли тратиться. Но на всякий случай уточнил:

– А вы до которого часа открыты?

– До шести, – подсказал приказчик.

Я счёл это знаком судьбы, полез в карман, выгреб три трёшки и железный рубль.

– Вот задаток, – припечатал ладонью деньги к прилавку. – К шести вернусь и внесу остаток. Идёт?

Приказчика такой вариант вполне устроил, он убрал банкноты и монету в весело звякнувший кассовый аппарат и спрятал портфель под прилавок, а после выписал квитанцию на уплаченные мной десять рублей. Я сложил её надвое и спрятал в карман, затем натянул перчатки и поспешил в расположение. В кассе получил месячное денежное довольствие в размере ста тридцати рублей и полсотни материальной помощи, коей компенсировали разницу между реальным и официальным окладом, подсчитал имеющуюся наличность и тяжко вздохнул: на оплату сеансов терапии моих трёхсот семидесяти рублей не хватало даже близко. С такой суммой на руках даже о рассрочке просить смысла не было, вот и пришлось идти сдаваться на милость капитана Городца.

Тот выслушал меня, затем расспросил о поручениях Альберта Павловича. Усмехнулся в усы.

– Ну, с этим твоим хулиганом всё ясно – мы тоже по мере возможности отлавливаем операторов, которые с частниками договоры подписали. Дело житейское.

– Если так, почему не провести задержание официально?

– Для этого придётся просить об одолжении кого-нибудь в комендатуре. – Городец ухмыльнулся. – Например, меня. А наш дорогой Альберт Павлович терпеть не может оказываться в должниках. И к слову, потрудись заранее придумать причину, которая приведёт тебя в сквер. Скорее всего, придётся давать показания в суде, если начнёшь путаться, адвокат обвиняемого тебя с потрохами сожрёт.

– Уже, – ответил я. – В смысле, причину нашёл. Не подкопаешься.

– Ну и замечательно. Теперь что касается Валентины Паль… С ней держи ухо востро. Именно она по просьбе Олега Друзы десантников настропалила, чтобы те кроме как о доставке объекта в Эпицентр ни о чём другом и думать не могли. Никаких противоестественных желаний в головы им не вкладывала, просто о других вариантах позабыть заставила. Мастерски туннельный синдром организовала. Да ты и сам видел, к чему это привело.

Я кивнул. Я – видел. И потому спросил:

– А чем она после возвращения с Кордона в Новинске занимается?

– Её на медосмотры соискателей поставили, поэтому в голову не возьму, какую игру Альберт Павлович затеял. Вас он точно неспроста свёл, только не забывай: ты не абсолют, эта умничка может при необходимости и к тебе ключик подобрать. Не зевай и на спиртное не налегай. Не развлекаться за казённый счёт идёшь, там эту свою тридцатку до последней копейки отработаешь. – Капитан Городец покачал головой, а потом глянул с хитрым прищуром и поинтересовался: – Ну, так что со ставками?

Я выложил на стол листок и пояснил:

– По курсантам полные установочные данные, по студентам только имена и суммы.

– Ладно, не безнадёжен, – хмыкнул капитан, дошёл до сейфа и отпер его. – А я всё гадал, чего ты за гарантийным письмом не идёшь? Неужто, думаю, на ставках неплохой капиталец сколотил?

Меня аж испарина пробила, когда принял лист с подписями коменданта и начальника финчасти и сразу двумя печатями. В левом нижнем углу стояла виза комиссара Хлоба и синел штампик «согласовано». Сумма – две тысячи.

Такое облегчение накатило – словами не передать!

– Имей в виду – это не благотворительность. После окончания курсов начнут удерживать треть оклада, – предупредил капитан.

– А если мне меньше нужно?

– Меньше – не больше, на сколько счёт выставят, столько и будешь возмещать.

Я поднялся на ноги.

– И за часы тоже спасибо, Георгий Иванович!

– Пользуйся! – улыбнулся Городец, но его скуластая физиономия тут же приобрела жёсткое выражение. – И не забывай о нашем уговоре касательно поручений Альберта Павловича.

– Не забуду!

С драгоценным письмом я убежал в комнату, запрятал его и деньги под расстеленную на дне чемодана газету, после переоделся в форму, а только накинул плащ, и в комнату заглянул Василь.

– Готов? – уточнил мой сосед.

– Ага. Секунду.

Мы отправились в оружейную комнату, и по пути я поинтересовался, где вечерами пропадает Василь, а тот лишь плечами неопределённо пожал.

– Задают на курсах всякое. Надо разбираться. – После глянул на меня и усмехнулся. – Сам-то где позавчера ночевал?

Я беспечно пожал плечами.

– В гостях задержался.

Василь хохотнул и потопал к контрольно-пропускному пункту, а я побежал в автохозяйство и прикатил на плац уже на мотоцикле. Вскоре и старшина Ревень подошёл.

Я изобразил смущение – да тут и лицедействовать особо не пришлось! – и обратился к инструктору с просьбой завернуть ближе к шести в сквер Стачек.

– Мне там только портфель забрать, должны привезти к закрытию, – чуть приукрасил я ситуацию. – Просто хожу с вещмешком на занятия как чучело.

– Чучело и есть, – заявил в ответ старшина и махнул рукой. – Чёрт с тобой, завернём. Только время сам контролируй. Думал вам сегодня юго-запад показать, но чего уж теперь. Поехали!

Мы и поехали. Вынесли штук пять предупреждений без оформления протоколов, чем ввергли Василя в глубочайшее уныние. Ещё нагнали жути на уличных музыкантов, точнее – на подвизавшегося в их ватаге йогом студента РИИФС. Под заунывные песнопения товарищей он парил со скрещенными ногами в десяти сантиметрах над землёй, чем и привлекал к представлению внимание прохожих. Этого тоже забирать не стали, просто переписали установочные данные из студенческого билета.