Негодяи (сборник)

– Это означает, что он в течение пары месяцев может появиться в Сети, – сказала я.

– Ага, и когда это случится, я буду смотреть его с тобой, обещаю.

– Думаешь, что такое случается и с другими фильмами?

– Нет. «Дневники Потрошителя» так и не вышли, как и «Экспедиция к Антаресу», или «И спаслись лишь мы одни». Зачем тратить на фильм миллионы, когда можно снять трехминутный трейлер, заплатить «Дрому», чтобы людей на него не пускали, и прикарманить разницу? Акционеры ничего и не узнают.

– И это будет мошенничество.

– Это уже мошенничество, – сказал Джек. – Ложная реклама. Есть законы, запрещающие продавать несуществующую продукцию.

– Вот почему они не продают билеты через Интернет, – сказала я. – Но если они преступники, не опасно ли то, чем ты занялся?

– Нет, если они не узнают, что я это делаю. Именно поэтому… – перешел он на шепот, – нам надо сидеть тихо, жевать попкорн, – он придвинулся ближе ко мне, – и смотреть кино.

– О чем оно? – прошептала я.

– О парне, который расследует заговор, и тут появляется не кто-нибудь, а бывшая его подруга. Последнее, что ему нужно. Он пытается остаться незамеченным…

Теперь понятно, почему он был так расстроен, увидев меня, подумала я, и почувствовала изрядное облегчение.

– Он знает, что ему надо уходить, пока она его не раскрыла, но она уже решила, что он…

– Негодяй?

– Я хотел сказать «кретин».

– Негодяй, – твердо сказала я. – Кроме того, она ему нужна, чтобы кое-что протащить мимо охраны, как Кевину Клайну во «Французском поцелуе».

– Именно, – сказал Джек. – Плюс к тому ему надо кое-что ей рассказать, так что он берет ее в сообщники, а по ходу расследования убеждает ее простить его, как Оливия де Хэвиленд простила Эррола Флинна, Джулия Робертс простила Ника Нолти, а Вупи Голдберг простила…

– Джек. Потому, что подруги негодяев всегда так поступают.

– Именно. Поэтому тебе следует…

– Тс-с, – сказала я.

– Что такое? – спросил он.

– Дальше сцена с поцелуем, – сказала я и выключила фонарик.

«Так вы больше нигде не повеселитесь!»

Moviefone.com

– Так сколько там «Смертельная ярость» идет? – спросила я изрядное время спустя. – Мне кажется, сейчас там музыка на финальную сцену тянет.

Он приподнялся на локте.

– Похоже.

И снова ткнулся носом мне в шею.

– Но разве нам не надо выйти прежде, чем он кончится?

– Ага, но ты забываешь, что это голливудский блокбастер. Помнишь, как мы смотрели переделанную «Скорость», думали, что она сейчас кончится, а она не кончилась? Или «Возвращение Государя»? Там вообще семь раз было можно подумать, что он кончается. В «Смертельной ярости» будет еще три кульминации, не меньше.

– Это хорошо, – проворковала я, утыкаясь в его плечо, но в следующее мгновение он резко сел, протянул руку к куртке, достал телефон и раскрыл его.

– Я думала, у тебя телефона нет, – сказала я, садясь.

– Такого, с которым я хотел бы попасться с фотографиями – нет, – сказал он, глядя на экран. – Планы меняются. Есть кое-что, о чем надо позаботиться.

Он начал застегивать рубашку.

– Подожди, пока снова не начнутся взрывы, проберись в коридор и жди, пока кончится «Смертельная ярость», чтобы уйти. И ничего здесь не оставляй.

Я кивнула.

– Когда выйдешь в вестибюль, иди в кафе, но не в «Полярный экспресс», закажи напиток, напиши что-нибудь подругам, а потом выжди не меньше пары минут, прежде чем попытаешься выйти. И все будет в порядке.

Он поднял меня на ноги.

– Знаешь, я не могу звонить тебе или твиты писать – это могут отслеживать, – так что, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем я на связь выйду. Пока что я лишь получил доказательства того, что здесь заблокированный проход между кинозалами и какие-то подозрительные действия. Мне еще предстоит доказать, что фильмы не существуют, и для этого придется отправиться в Голливуд.

Он задумался.

– Мне очень не нравится, что я так с тобой расстаюсь, здесь.

– Но Питер О’Тул оставил Одри Хэпберн в шкафу, Кевин Клайн оставил Мэг Райан в Париже без паспорта, – сказала я, идя следом за ним в дальний конец прохода. – А теперь, как понимаю, я должна сказать: «О’кей. Иди». Ты поцелуешь меня на прощание, я буду стоять в дверях, как Оливия, с тоской глядя тебе вслед, а мои волосы будут развеваться на ветру, пахнущем морем?

– Точно. Если не считать того, что сейчас он пахнет прогорклым маслом от попкорна, – сказал он. – И мы не можем позволить себе оставить дверь открытой. Света слишком много будет. Но поцелуй я обеспечу, определенно.

Он сделал это.

– Видишь, – сказал он. – Тебе же нравятся негодяи.

– Мне теперь хорошие парни нравятся, – сказала я. – Как ты собираешься выбраться из «Дрома», чтобы тебя охрана не поймала?

– Я справлюсь, – сказал он. – Слушай, если у тебя будут неприятности…

– Не будет. Иди.

Он снова поцеловал меня, открыл стену и прошел через нее и тут же вернулся.

– Кстати, насчет гусей и выпускных, – сказал он. – Помнишь, в «Как украсть миллион» Питер О’Тул рассказывает Одри Хэпберн, что он не взломщик, что он на самом деле специалист по системам охраны «со специализацией по истории искусств и химии и дипломом с отличием Лондонского университета по передовой криминалистике»?

– Да, – ответила я. – Видимо, ты собираешься мне сказать, что у тебя диплом Лондонского университета с отличием?

– Нет, Йельского. По мошенничеству в сфере услуг, – сказал он и ушел.

Я принялась спешно собирать оставшийся красноречивый хлам при скудном свете экрана телефона, потом вышла в проход, беззвучно закрыла за собой дверь и пошла по коридору к следующей двери. И стала ждать, когда кончится фильм.

«Фильм, просмотр которого заставит вас ждать большего! Очевидная удача!»

Rogerebert.net

Насчет «Смертельной ярости» он был прав. Фильм шел еще минут двадцать, у меня было время проверить дверь, убедиться, что не осталось щелей, снова проверить, не осталось ли попкорна, а затем постоять, привалившись к стене и слушая симфонию ударов, взрывов и выстрелов, пока не зажгли свет. Люди начали выходить, и мне надо было смешаться с толпой так, чтобы этого не заметили.

Это оказалось проще, чем я думала. Они были так заняты, включая мобильники и жалуясь на фильм, что вообще на меня внимания не обращали.