Негодяй из Сефлё
Шрифт:
— Превосходно. А сколько же вы слушали этот концерт до звонка?
— Ну, несколько минут. Пять от силы.
— Большое спасибо, фру Нюман. И последнее…
— Что же?
— Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт?
— Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что…
— Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?»
— Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно.
— А именно?
— Сперва извинился, потом спросил,
— А почему он извинился?
— Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно.
— А вы что ответили?
— Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?»
— Ну а что ответил господин Хульт?
— «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя.
— А вы что ответили?
— Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил.
— Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил?
— Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно.
— А вы что ответили?
— Я же говорила.
— Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение.
— Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг…
— А вы?
— Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу скорей всего это будет неприятно.
— Ну и его удовлетворил ваш ответ?
— Разумеется. Хульт и сам хорошо знал Стига. По работе.
— Но он сказал, что хочет послать цветы?
«Подсказками занимаемся, — подумал про себя Мартин Бек. — Стыд какой».
— Да, да. И черкнуть несколько строк. Тут я ему и сказала, что Стиг лежит в Саббатсберге, и дала номер палаты, Я припомнила, что Стиг несколько раз называл Хульта человеком надежным и безупречным.
— Ну а потом?
— Он еще раз попросил извинить его. Поблагодарил и пожелал мне покойной ночи.
Мартин Бек со своей стороны тоже поблагодарил фру Нюман и чуть было тоже не пожелал ей сгоряча покойной ночи.
Потом он обернулся к Рённу и спросил:
— Ты смотрел вчера телевизор?
Рённ ответил возмущенным взглядом.
— Ах верно, ты ведь работал. Но все равно можно из газеты узнать, когда по второй программе началась передача с Бенни Хиллом.
— Это я могу, — ответил Рённ и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он с газетой в руках, долго изучал ее, потом сказал:
— Двадцать один час двадцать пять минут.
— Следовательно, Хульт звонил в половине десятого. Поздновато, если считать, что у него не было какой-то задней мысли.
—
А разве была?— Во всяком случае, он не проговорился. Зато он весьма подробно расспросил, где лежит Нюман.
— Ну да, он ведь хотел послать цветы.
Мартин Бек долго смотрел на Рённа. Надо все-таки втолковать человеку.
— Эйнар, ты способен меня выслушать?
— Вроде способен.
Мартин Бек собрал воедино все, что ему было известно о поведении Хульта за последние сутки, начиная с телефонного звонка и кончая разговором в Реймерсхольме и тем обстоятельством, что в данную минуту установить местопребывание Хульта не представляется возможным.
— Уж не думаешь ли ты, что это Хульт распотрошил Нюмана?
Непривычно прямой в устах Рённа вопрос.
— Ну, так в лоб я не утверждаю…
— Маловероятно. И вообще странно, — сказал Рённ.
— Поведение Хульта тоже кажется странным, мягко выражаясь.
Рённ не ответил.
— Как бы то ни было, желательно добраться до Хульта и расспросить его поподробнее о его разговоре с фру Нюман, — решительно сказал Мартин Бек.
На Рённа это не произвело никакого впечатления, он зевнул во весь рот и посоветовал:
— Тогда поищи его по селектору. Едва ли он далеко ушел.
Мартин Бек метнул в него изумленный взгляд и сказал:
— Вполне конструктивное предложение.
— Чего тут конструктивного. — ответил Рейн с таким видом, словно его несправедливо в чем-то обвиняли.
Мартин Бек снова поднял трубку и передал, что первого помощника комиссара Харальда Хульта просят, как только он объявится, незамедлительно позвонить в управление на Кунгсхольмсгатан.
Окончив разговор, он остался сидеть на прежнем месте, уронив голову в ладони.
Что-то здесь было не так. И смутное предчувствие грозящей опасности не уходило. От кого? От Хульта? Или он упустил из виду что-нибудь другое?
— Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? — вдруг спросил Рённ.
— Какая же?
— Что, если я, к примеру, позвоню твоей жене и начну расспрашивать про тебя…
Он не договорил до конца и пробормотал:
— Ах да, ничего не выйдет. Ты же в разводе.
— А иначе что бы ты мог сказать?
— Да ничего, — отнекивался Рённ с несчастным видом. — Я просто не подумал. Я не намерен вмешиваться в твою личную жизнь.
— Нет, что ты все-таки мог бы ей сказать?
Рённ замялся, подыскивая более удачную формулировку.
— Значит, так, если бы ты был женат и я позвонил бы твоей жене, попросил бы вызвать тебя к телефону и она спросила бы, кто говорит, я бы…
— Ты бы?..
— Я бы, разумеется, не заявил: «С вами говорит Эйнар Валентино Рённ».
— Господи, это еще кто такой?
— Я. Мое полное имя. В честь какого-то киногероя. На мамашу в ту пору что-то нашло.