Нехилый камешек

– У меня есть запасная. Новенькая, – говорю я ей.

Она прижимает указательный палец к губам, будто взвешивает все варианты.

– А какой ты пользуешься пастой?

Чувствую, как начинаю краснеть.

Она замечает это, и у нее глаза лезут на лоб.

– Не говори мне, что ты пользуешься «Крест» со вкусом жвачки?

Я качаю головой:

– Нет. Я купил твою любимую. «Крест» с мятной свежестью.

Шарлотта прижимает руку к груди, а ее глаза искрятся счастьем. Это так мило.

– Ты купил мне зубную пасту.

Кажется, она больше рада, чем когда я купил ей кольцо. Сердце начинает бешено колотиться, с кончика языка готовы слететь слова. Признание, обличающее странные, неведомые мне ранее чувства. Я открываю рот намереваясь сказать… Рассказать о том, что начинаю к ней испытывать. Насколько для меня происходящее становится реальным.

Но ничего не успеваю, так как Шарлота наклоняется к моим губам и шепчет:

– Ты на самом деле мой лучший друг.

Друг.

Да. Ей больше от меня ничего не нужно.

ГЛАВА 22

Харпер облизывает лимонное мороженое в рожке.

– Это не заменит Санту, – заявляет она, приподняв лакомство, когда мы отходим от ее любимого продавца мороженого. – Но это хорошее начало. Считай, ты купил мое молчание на несколько дней.

– Отлично. Мне больше и не нужно.

– Видела утром ваши с Шарлоттой фото.

 Она толкает меня, пока мы идем вдоль Центрального парка на короткую тренировку по софтболу со звездой нашей команды, Ником. Нам троим удалось забронировать поле на полчаса в пятницу после обеда, чтобы попрактиковаться перед завтрашней игрой. Я несу перчатку и биту, а Харпер держит свою перчатку в свободной руке.

– Ты правда не можешь удержаться, чтобы не мониторить инфу обо мне в сети? – подкалываю я ее.

– И не говори. Походу я повернута на сплетнях.

– И где мы засветились? В «Сардис»? – спрашиваю я, чтобы подтвердить мои подозрения насчет Эйба.

– Ага.

– Это репортер из «Метрополиса» такой придурок.

Харпер хмурится, уплетая лакомство.

– «Метрополис» тут не причем.

– Тогда где? – спрашиваю я, когда мы входим в парк.

Харпер с ошеломленным видом качает головой

– Черт, не могу поверить, что ты не следишь за фигней, которую о тебе пишут.

– Поверь, никогда таким не занимался. Так что я не в курсе. Давай уже, колись.

– В колонке в «Пейдж сикс».

У меня глаза на лоб лезут. «Пейдж сикс» - огромный нью-йоркский рассадник сплетен. Я обхожу его десятой дорогой.

– Как это возможно? Я думал, он работает в «Жизнь и Время Метрополиса».

– Он у них стажируется, – отвечает Харпер, – Эйб Кауфман. Я почитала о нем. Студент Колумбийского университета школы журналистики. Подрабатывает внештатным журналистом и фотографом в «Жизнь и Время Метрополиса», а так же в «Пейдж сикс». Похоже, он продал ваши фотки цитадели сплетников.

Вот же скотина.

Быстренько прикидываю преимущества. Если меня видели в «Пейдж сикс» с моей любящей невестой, это может стать главным ключом к решению купли-продажи. Мистер Офферман описается от радости, увидев мое фото в амплуа хорошего, солидного, почти женатого сына уважаемого бизнесмена, у которого он покупает магазин.

– Что пишут? – спрашиваю я с надеждой.

Она останавливается, кидает мне свои перчатки, берет телефон и откашливается.

– Кхм… «Спенсер Холидэй, сын основателя знаменитой ювелирной сети «Катрин» и создатель популярного приложения «Настоящий мужчина», известного благодаря отсутствию фотографий определенной детали мужской анатомии, помолвлен со своей деловой партнершей и совладелицей модной сети баров «Лаки Спот», а так же выпускницей Йельского университета, Шарлоттой Роудс. Бриллиант на ее кольце такой же огромный, как донжуанская записная книжечка Холидэя. Вероятно, в ближайшее время ему придется ее спалить, хотя еще несколько недель назад бывший холостяк-плейбой дописывал в ней номерочки. Холидэй, нужно было получше следить за собой! Не пропустите в воскресенье более пикантные фотографии и подробный рассказ о помолвке».

Пелена застилает глаза. Во мне бушует желание найти репортера с лошадиной мордой и удавить. Минуточку, я ненавижу насилие. Лучше сыграю грязно и испоганю его страницу на Фейсбуке. Так завалю фотками яиц, что ему придется удалить страницу.

Не моих, конечно.

Просто яиц. Желательно на фоне пейзажей.

Я провожу рукой по волосам.

– Именно такого отец не хотел видеть в газетах. – Я машу рукой на телефон. – И что, черт возьми, этот дятел собирается поведать в воскресенье? Он все повторял о нашем скоропалительном романе с Шарлоттой и доколупывался, когда мы начали встречаться. Что тут интересного? Но эта статья полный отстой. Зачем журналисту писать нечто подобное? Нафига они это делают?

– Ради наживы, такой материал отлично продается. Но я не поэтому показала тебе статью.

Я отдаю ей телефон, и мы направляемся в сторону поля.

– Тогда почему?

– Ты, правда, не понимаешь или прикалываешься?

– Потому что ты любишь сплетни?

– Ты такой идиот. Я ради тебя этим занимаюсь. Приглядываю за своим братом.

Я смягчаюсь на мгновение.

– Правда? Ты делаешь это ради меня?

– Конечно. Раз ты это не делаешь. Я слежу за интернет информацией о тебе, чтобы удостовериться, нет ли ситуации, с которой нужно срочно разобраться, и статейка в «Пейдж сикс» попадает в зону риска.

Я киваю.

– Правильно. Нам нужно разобраться с этим ради отца.

Она качает головой.

– Неправильный ответ. – Она останавливается под магнолией, пологи которой закрывают нас пышной зеленой кроной. – Глянь еще раз. – Она тычет мне в лицо экран. – Посмотри внимательно на фотку.

Я смотрю на изображение. Эйб запечатлел тот момент, когда я прижимался к шее Шарлотты. Мое лицо скрыто наполовину, а вот Шарлотта блистает на весь экран, светясь от счастья. Глаза искрятся, и клянусь, в них загадочный отблеск, но мои мысли возвращаются к ее восхитительному аромату. Воспоминание нахлынуло на меня. Персики. От нее пахло персиками и греховными мечтами.

Ураган счастья и желания.

– Видишь, о чем я?

Я смотрю на свою сестру, и понимаю – она что-то говорила, пока я витал в облаках.

– В смысле?

Она тычет в мою грудь указательным пальцем.

– Не разбивай ее сердце.

Я смотрю на нее, как на сумасшедшую, но Харпер серьезна как никогда. В голубых глазах нет обычного задора или насмешливого блеска.

– Мне нравится Шарлотта, – добавляет она, пока мы идем к полям. – Знаю, все началось как розыгрыш, но это становится реальным. По крайней мере, для нее.

Я хочу добавить «и для меня тоже», но сражен ее словами, поэтому не в силах подобрать слова. Я был настолько уверен, что правила Шарлотты нерушимы: просто секс, после которого мы должны остаться друзьями. Но у женщин есть интуиция, даже у моей сестры. Они замечают то, что не видят мужчины.

– Правда?

Харпер закатывает глаза. Ах, моя сестренка – она же заноза в заднице – вернулась.

– Знаю, тебя это может шокировать, учитывая твои нулевые познания в любви и отношениях. У тебя серьезно ни с кем не было.