Нехожеными тропами

– Богдан, собирай людей и уходите отсюда. Быстро. Бросайте всё, что не можете унести в руках и уходите. Сейчас же!

Богдан застыл в ступоре на секунду, Глеб отреагировал быстрее, поднялся из-за стола, где пытался пообедать, кивнул Сергею и выбежал из шатра, зычно раздавая приказы и подгоняя солдат.

– В городе есть кто?

– Дежурная сотня, - Богдан насупившись смотрел на Сергея.

– Ты на меня не обижайся, я вас спасти хочу! Потому как очень скоро тут будет тот, кто выдал своим последователям возможность кидаться, той красной дрянью, и когда он придёт, не станет ни тебя, ни войска, ни этого, долбанного городка! Понимаешь?!
– Лицо Богдана удлинилось, медленно кивнул. – Мне нужна лошадь и тот, кто выведет сотню из города.

Богдан кивнул, так же молча подошёл к Сергею, положил руку ему на плечо.

– Пойдём, хранитель, сейчас все будет.

Через минуту подогнали оседланную лошадь, а рядом уже гарцевал молодой воин, ожидая Сергея. Километр до города пролетели галопом, аккуратно прошли сквозь обожжённые и разрушенные ворота, у которых дежурили бойцы, парень резво соскочил с коня, перебросился парой фраз с командиром, и запрыгнув в седло, повел Сергея вглубь города. И правда, городок оказался небольшим, но, что удивительно, почти весь построен из камня. Пять минут спустя, они уже стояли перед развалинами храма, от которого пахло кровью и разлагающимися трупами. Сергей спрыгнул с коня, вручил поводья парню.

– Слушай сюда, боец, ноги в руки и бежать отсюда подальше прямо сейчас, если кого-то встретишь, говори, чтобы уходили, и поскорее. Всё, вперёд, уходи. И скажи Богдану, чтобы не вздумал лезть сюда, чтобы не происходило. Всё, пошёл-пошёл!

Парень кивнул, и развернув лошадь, умчался обратно. Сергей же, повернувшись к развалинам, почувствовал внутри скопление силы. Большое скопление. Тяжело вздохнул, что ж, никто и не говорил, что будет легко. Подошёл вплотную, положив руку на кусок стены, накинул на себя кольчугу, поверх которой ещё и латы, вкладывая силу в голос, заговорил.

– Я, хранитель этого мира, предаю забвению этот храм, приговариваю его к разрушению, как и место силы его! – камень под рукой дрогнул и начал осыпаться песком. Откуда-то из глубин храма начал доноситься утробный гул, нарастающий каждое мгновение всё больше и больше. Сергей попятился, укутываюсь всеми щитами, на которые только был способен. Взрыв выкинул вверх огромные каменные глыбы, что в полёте медленно оборачивались песком, а ударная волна снесла несколько рядов домов, в радиусе нескольких десятков метров. Похвалив себя за осмотрительность, Сергей посмотрел на воронку, где некогда стоял храм и над которой медленно оседала пыль. В глубине за слоем пыли что-то шевельнулось, будто стряхивая с себя оцепенение, потом от шевелящегося нечто, во все стороны повеяло силой, заставляя пыль мгновенно осесть, а нечто внизу исчезло и появилось позади Сергея.

– Вот и хранитель собственной персоной! Ты то мне и нужен. Очень нужен… есть у нас вопросик, который требует решения. – голос Сергею не понравился сразу. Он медленно повернулся, пытаясь разглядеть говорящего. Но его тело постоянно менялось, плыло, изменяло форму, перемежая кроваво-красные цвета, с черными, всех оттенков.

– Начнем с того, что твой брат сам виноват в…

Договорить Сергей не успел, потому что резко удлинившаяся конечность отправила его в полёт на дно воронки, а существо прыгнуло сверху. От увечий спасли латы, но они слетели после жёсткого удара, и сейчас, лежа в пыли, пытаясь сфокусировать зрение, он судорожно пытался его восстановить. А существо прыгнуло с края воронки вниз, приземлившись в паре метров от Сергея, что пытался подняться.

– Ты! Жалкий человечишка, посмел говорить мне?! Великому?! О моем брате?! Ты! Пыль, под моими ногами! Будешь говорить мне??!! Мне?!! Что делать??!!! – очередная конечность удлинилась и устремилась в грудь Сергею.

Фальката сама скользнула в руку, уйти чуть в сторону и рубануть на противоходе, уйти с линии… всё это промелькнуло мгновением в подсознании, а отрубленная часть божества упала в пыль, принимая форму черной, трёхпалой лапы, теряя окружающее ее марево. Карот взвыл, на секунду замешкался, но этой секунды хватило, чтобы ледяная плеть описала короткую дугу, с гудением ударила в тварь. В то место, где мгновенье назад она стояла. Удар сзади пробил латы и кольчугу, разорвав кожу на предплечье, но Сергей этого даже не заметил, раскручивая плеть все быстрее и быстрее, создавая вокруг себя ледяной кокон. Удары посыпались с разных сторон все быстрее и быстрее, иногда наталкиваясь на плеть, иногда на латы, заставляя тварь верещать, и сбрасывать отростки, чтобы обледенение не накрыло все тело. В какой-то момент, темп взвинтился настолько, что Сергей перестал видеть, а действовал больше на инстинктах, фальката порхала в правой, плеть крутилась в левой руке, склоны воронки давно превратились в лед, а на теле Сергея осталось мало мест без ран. Всё его естество кричало, он не выдержит, ещё немного и он упадёт. Свалится. Сдастся, на милость этой твари. Милость, которой не будет. Транс, накрыл сознание, выводя его на новый уровень восприятия.

Вот сгусток тьмы медленно пролетает мимо плеча, медленно, как в замедленной съёмке, второй сгусток летит в живот, его можно отклонить мечом, третий, четвертый, пятый… все начали замедляться, а Сергей, скинув плеть отправил в полет первую дугу силы, сорвавшуюся с меча, следом вторую, третью, четвертую, глядя, как тело разлетается на неравные доли, шагнул вперед, хватая то, что должно быть головой, ударил острием с проворотом, отводя руку в сторону, отрывая голову от основного изменчивого тела. Транс слетел, как будто спала пелена, время начало восстанавливать свой бег, а хранитель упал на колени, поднял зажатую в левой руке голову, которая прекратив изменяться, предстала во всей своей красе: огромная вертикальная пасть с пятисантиметровыми зубами на небольшом черепе с черной, похожей на латекс кожей.

– Я… хранитель… этого мира… низвергаю тебя, и приговариваю к забвению… и… развоплощению… - слова вырывались с хрипом и свистом из пробитой груди, что регенерация хранителя уже начала затягивать и подсушивая пузырящуюся кровь. По миру прокатился гром, а потом тише отозвался во втором и третьем, возвещая всех, о принятии приговора. Голова в руках дёрнулась, раскрывая в безмолвном крике пасть, начала осыпаться пеплом.

В этот момент, показалось тяжёлым все: тельник, под кожаной рубахой, что начал врастать в раны, берцы, что не давали подняться с колен, меч, что, разжимая пальцы вывалился из рук. Уплывающее сознание еще успело насладиться холодом замороженной воронки проклятого храма, но удержаться не смогло, на остатках сознания улавливая голос: ты мне обещал всех циркачей! Тьма поглотила его, отправляя в спасительное забытье.

***

Сознание возвращалось медленно, сначала начал медленно соображать мозг, потом донеслись звуки и запахи. Такие знакомые и такие вкусные. Откуда-то издалека донесся знакомый, насмешливый голос.

– Я вот не пойму, хранитель, ты, либо очень веришь в себя, либо веришь в удачу, либо… в тебя очень сильно верит создатель…?

Сергей, не открывая глаз поднял руку, подняв сначала указательный палец, потом сомкнул кулак, указательный и средний, и потом указательный, средний и безымянный, медленно опустив в кулак указательный и безымянный, оставил оттопыренным, только средний.

– Хе-хе-хе, почему я в тебе не сомневался?! Хахаха! Кстати, ты глазенки то открывай, а то валяется он, четвертый день, все волнуются, беспокоить запрещают… кружками кидаются… жопой мохнатой обзывают… кормят три раза в день, всего лишь! Ты это! Вставай давай, баб своих построй! А то они тут множатся, делением и почкованием, хе-хе-хе! Уже восемь штук!

При этих словах Сергей резко открыл глаза и также порывисто сел, недоуменно глядя на енота.

– К-какие, нахрен, восемь?!

– Ну как какие?! – искренне удивился енот, - жена твоя, две прошмандовки из Цен и ещё пять Юрус притащил, вон, на кухне соревнуются, кто лучше сыр сварит и вкуснее накормит… ах да! Еще две девки с Романовым едут, одна с твоим рыжим другом, ну и так, по мелочи, с разных сторон в школу стягиваются… я тут их послушал немного, и знаешь, я тебе не завидую… честно! Не, ну то, что ты жених завидный, это понятно, но вот то, что каждая думает, что если тебя к телу допустит, то ты ее будешь… такие наивные дурочки! Хе-хе! Над ними даже шутить неинтересно, они сразу в обиженку играть начинают! А женщина твоя, у-у-у! Им спуска не дает, да… а девчонки Цен вообще, как с цепи сорвались, гнобят этих дур малолетних! Ну, просто, загляденье!

Сергей размял шею, осмотрелся, его спальня, его вещи, заштопаны аккуратно, но скоро придется выкидывать, слишком много дыр и латок. Повернулся к сидящему на табурете еноту, встал с кровати, подошёл к окну, в котором виднелся холм и дуб, что за эти дни заметно раскинул ветви.

– Ну а сам-то, что думаешь обо всех этих, - пощелкал пальцами, подбирая слово, - барышнях?

Енот прекратил чесать пузо, сел и серьёзно посмотрел на Сергея.

– Пустышки. Красивые пустышки. Нет в них ничего. Вообще. Заберись повыше, наплюй на ближнего, нагадь на нижнего… почти все из чистилища. Не твои они… нет