Неидеальное свидание

Джефф получил от них весточку лишь вчера.

Но они осматривали участки неделю или две назад.

А значит… Хаксли связался с ними до того, как мы стали встречаться, когда мы еще были готовы вцепиться друг другу в глотки.

И он сделал это. Позвонил.

Благодаря ему Джефф так широко улыбается.

– Хаксли, – шепчу я.

Он берет мою руку, целует пальцы:

– Поговорим об этом позже.

* * *

– Пожалуйста, скажи, что у тебя есть несколько компрометирующих историй, – говорит Джей Пи, занимая место в шезлонге напротив меня. Брейкер присоединяется к нему.

Я бросаю взгляд на патио, где Хаксли увлеченно беседует с Джеффом и моей мамой. Келси ушла некоторое время назад, потому что утверждала, что у нее есть дела, но я вижу ее насквозь. Она избегает Джей Пи и его ухаживаний. Честно говоря, было забавно наблюдать за ними, но у Келси кончились силы.

– Не уверена, что этот мужчина способен сделать что-то постыдное.

– Очевидно, до сих пор ему просто удавалось держать себя в руках. Верь мне, когда я говорю, что он может опозориться.

– Да? Почему бы вам не порадовать меня какой-нибудь историей?

Брейкер и Джей Пи обмениваются взглядами.

– Он не упоминал о том, как читал доклад на тему бизнеса в университете Нью-Йорка с расстегнутой ширинкой?

– Что? – Я громко смеюсь. – Нет, не упоминал.

Брейкер кивает.

– Так и было. В конце доклада один из студентов спросил его, не жарко ли ему.

– О боже. – Зажимаю рот рукой, хихикая.

– Конечно, Хаксли ничего не понял и ответил «нет», а затем спросил, откуда такой вопрос. Тогда парнишка ответил, что не знает другой причины, почему его ширинка может быть расстегнута.

Я хохочу, чем привлекаю внимание Хаксли. Он подозрительно смотрит на своих братьев и точно понимает, о чем мы говорим.

– Что он сделал? – спрашиваю я.

Брейкер потирает рукой челюсть, что, как я заметила, делает и Хаксли.

– Он, конечно, чувствовал себя униженным. Застегнул ширинку, прочистил горло, а потом поблагодарил всех за потраченное время и ушел. Еще несколько дней после этого он вел себя как настоящий придурок, обвиняя нас в том, что показался там с расстегнутыми штанами.

– Что?

Джей Пи прижимает руку к груди.

– Вот именно. Объясни, в чем наша вина. Мы что, должны постоянно следить за ним, как заботливая мамаша? – Джей Пи качает головой. – Нет, это не наше дело. Будь взрослым мужчиной и застегни штаны.

– Теперь перед тем, как отправиться на встречу, мы всегда шепотом советуем Хаксли проверить ширинку.

– Стоп. Вы правда так делаете? – усмехаюсь я.

Брейкер кивает.

– Да, его это бесит, но черта с два мы снова окажемся виноваты в его ошибке.

– Вы просто защищаете себя, – говорю я.

– Именно, – соглашается Брейкер, затем обращается к Джей Пи: – Она поняла.

– Что она поняла? – спрашивает Хаксли, присоединяясь к нам, моя мама и Джефф рядом.

– Ничего, – отвечает Джей Пи. – Это только между нами. Тебе не о чем беспокоиться.

– Если ты разговариваешь с моей девушкой, мне уже стоит беспокоиться, – возражает Хаксли, и я, конечно, чувствую слабость в коленях из-за его собственнического тона.

– О-о-о, мне нравится эта его сторона, – говорит Джей Пи. Он встает и хлопает брата по плечу. – Как бы мне ни нравилось обсуждать с твоей невестой минуты твоего позора, мне пора идти.

– Мне тоже, – сообщает Брейкер.

– И мы уходим, – присоединяется Джефф. – Подошли попрощаться.

Я встаю и от всей души обнимаю Джеффа и маму. Было приятно снова увидеть их. Я была так погружена в захватившую меня суету, что мне не хватало времени на общение с ними. Надеюсь, теперь все будет проще и мы сможем планировать больше подобных встреч.

Все вместе мы направляемся к входной двери, где обнимаемся, обмениваемся благодарностями и прощаемся. Как только дверь закрывается, Хаксли поворачивается ко мне и спрашивает:

– Что они тебе рассказали?

Издаю смешок и иду на кухню, где собираюсь убрать со стола.

– Боишься, что они сказали что-то, что отпугнет меня?

– Да.

– Чтобы отвадить меня от тебя, потребуется гораздо больше, чем история о выступлении с расстегнутой ширинкой.

Хаксли издает стон и прислоняется к стойке.

– Они не должны были этого говорить.

Смотрю на него.

– Тебе хотелось немного охладиться?

Его взгляд мог бы испепелить, и из-за этого я смеюсь еще громче.

– Впредь я запрещаю тебе разговаривать с ними.

– Какая жалость, – говорю я. – Ведь мы так хорошо поладили. – Поскольку раньше мы уже разобрались с едой, я просто засовываю посуду в посудомоечную машину, а затем поворачиваюсь к Хаксли. – Я бы с удовольствием пообщалась с ним подольше. По-моему, они крепко стоят на земле.

– Да, не сомневаюсь, что они тебе понравились. – Когда я закрываю посудомоечную машину, он подходит ко мне и берет меня за руку, притягивая к себе. – Повеселилась сегодня?

– Да. – Провожу рукой по его груди. – Но я хочу спросить тебя кое о чем.

– О чем же?

– Тот звонок…

– Лотти, это не такое уж и большое дело. – Он делает движение, чтобы отойти, но я останавливаю его.

– Для меня большое. Не уверена, что ты понимаешь, но благодаря тебе Джефф навсегда запомнит этот год. Он очень усердно работает над благоустройством двора, и это признание значит для него все. – Заставляю Хаксли посмотреть на меня. – Когда ты позвонил им?

– Почему это так важно?

– Потому что. Когда ты позвонил в комитет?

Он вздыхает.

– Не знаю, где-то четыре недели назад.

– Четыре недели назад? – потрясенно спрашиваю я. – То есть сразу после того, как мы познакомились?

Он трет шею.

– Да, наверное, примерно тогда. Но как я уже сказал, это не так уж важно.

– Вот тут ты ошибаешься. – Я подхожу к нему и беру его за щеку. – Хаксли, ты сделал это по доброте душевной, потому что знал, насколько это важно для другого человека. Не многие люди способны на такое.