Неидеальные. Откровения о любви

— Герман Львович, давайте не будем. Это наше с женой дело.

— Это общее дело, когда вопрос в наследнике наших фамилий. Вы у нас единственные. Где нам внуков брать? Может, помощь нужна?! — едко закончил отец.

— А может, мы сами разберемся? — бросил вместе с белоснежный салфеткой, полетевшей на стол. — Приятно оставаться, — помог жене подняться. Задолбали. — Можешь попробовать родить еще одного сына.

Отец взбешенно поджал губы. Да, это удар ниже пояса по всем фронтам, но меня эта тема напрягала. Что за средневековые понятия?! У меня скоро аллергия на детей появится!

— Ты думаешь, как мой отец, да?

Я внимательно следил за дорогой, но короткий взгляд на жену бросил. Если бы я был большим мудаком, чем есть, то непременно спросил, когда же мы так сильно отдалились друг от друга и забыли все хорошее, что было в нас. Но я знал когда. Очень точно знал. Уже тогда должен был признаться, что ничего хорошего из брака с Ирой не выйдет. Что если сердце ожило и заболело, то его уже не заглушить. Но я сам себя подставил. Хотел остаться бесчувственным Электроником, верным своему слову, а стал раненным в душу инвалидом.

— Нет, я так не думаю.

И это правда. Иру не винил никогда. Говорят, детей Бог дает, нам не дал. Значит, не заслужили. Я столько плохого сделал, что не удивлен. Да и Ира не святая.

— Отец никогда меня не любил, но я не думала, что настолько, — говорила словно сама с собой. — Никакого стыда! Баб каждый год меняет, все ребенка хочет. Правильного ребенка. Наследника.

Я не вмешивался. Давал выговориться. Оставался молчаливым слушателем. Герман Львович никогда не скрывал пренебрежения к женщинам вообще и дочери в частности. Не видел он в них личность. Но Ира предпочитала делать вид, что ничего не происходит, не поднимала со мной эту тему. Я, напротив, говорил с тестем: у нас отношения всегда были отличные, он меня сыном считал и пытался продавить свою философию. Но это невозможно: у меня своя имелась, тоже дебильная, но в другую сторону. В этом успел убедиться. А Герман Львович жил и здравствовал, даже мысли не было, что пора менять отношение к людям.

— Мы слишком взрослые, чтобы нуждаться в одобрении кого-либо, — произнес в давящей тишине. — Мы оба не предел мечтаний для наших отцов…

— Нет! — воинственно возразила Ира. — У тебя не так! Ты — мужчина! Тебя ценят и любят. А я по определению яйцеклетка, — бросила и открыла дверь машины, когда припарковался. — И не говори, что думаешь по-другому! Ты понял, что у меня не получается и перестал спать со мной!

Двери лифта распахнулись, и я устало шагнул в коридор. Нам с Ирой нужно что-то делать. Я задолбался собачиться с ней.

— Я перестал с тобой спать не из-за этого, — ответил и ушел в гостевую спальню. Опять.

Я мужик, и мне нужен секс, но с ней теперь испытывал примерно те же ощущения, что с рукой. Чисто функция. Правда, моя ладонь молчала и не взрывала мозг — выбор очевиден. А Ира… Не уверен, что она в принципе сейчас способна испытывать наслаждение от моей близости.

Утром наконец встретился с Демидом. Арс был в командировке, поэтому вдвоем пересеклись в центре.

— Ну что, соскучился по родным пенатам?! — после долгого и дурашливого приветствия, спросил он. Как же мне не хватало своих мужиков! Дружбы. Шуток, которые понимали только они.

— Ты даже не представляешь насколько! — честно признался. — Дём, ты извини еще раз, что на свадьбу не приехал.

— Да проехали, — улыбнулся он. — Я в курсе, что был слегка внезапен.

— Ага, слегка, — хмыкнул я. — За три дня до росписи позвонил! — мы посмеялись, но потом спросил серьезно: — Ну и как тебе семейная жизнь?

Демид просиял. Ответ очевиден.

— Знаешь, очень даже хорошо. Брак оказался неожиданно приятным открытием. Мы, кстати, это… ребенка ждем. Олька вчера сказала.

— Поздравляю! — мы обнялись. Я был искренне рад за друга. У него пазл сошелся. Жизнь любит тех, кто живет от всей души. Демид — гуляка, но сердце всегда слушал.

— У тебя как?

Я по телефону не сильно распространялся о неудачах, постигших мой брак. Хотя нет, он с них и начался: каков фундамент, таков и результат. Да и заметно это. Арс с женой прилетели в Майами погостить у океана, и все поняли. Демид, вон, смотрел с сочувствием. В курсе уже.

— Хреново, — лаконично и честно. — Моя теория о комфорте и партнерстве оказалась полным фуфлом.

— Просто ты Иру не любишь, — вставил без привычной иронии Демид. — А без любви нормально не будет.

— А с любовью будет? — поинтересовался, не скрывая сарказма. Меня как раз из-за невыносимой тяги к Алене в фарш перемолотило. Не очень-то я счастлив, чувствуя больше, чем привык.

— Да, — с бесячей улыбкой сытого кота ответил Демид. — До Оли, кажется, что и не жил. Существовал в образе самца собаки.

— В народе это кобель называется, — напомнил я.

— Шутишь — это хорошо.

— Да не до шуток мне.

— Знаю, о таком лучше за вискариком, но есть местечко, где кофе с коньяком делают. Я три месяца назад открыл сеть кофеен, ты в своей Америке такого не пробовал. Пойдем, тут пара кварталов, прогуляемся и расскажешь.

Мы шли по утреннему городу, ленивому, субботнему, но по-весеннему оживленному. Мир большой и много в нем чудес, но нигде не дышишь так легко и сладко, как дома.

— Да что говорить, — нехотя начал, — у нас полный дисконнект, приправленный паранойей. Ира уверена, что я ей изменяю и хочу уйти.

— А ты?

— Любовницы у меня нет. А в остальном хз, Дём. Не знаю, заебался пиздец, но Ира сейчас очень ранима и уязвима.

— Может, вам тоже мелкого?

— У нас с этим проблемы. Да и не хочу я. Ира сейчас говорит про ЭКО, но я реально считаю, что нам это не надо. Дети должны в гармонии жить, а у нас лесопилка и мозгоклюйка дома. Полный трындец.

— Думаете о разводе? — спросил, когда уже входили в заведение. Популярное, сразу понял. Много людей даже утром.

— ДумаЮ, — поправил его, ставя ударение на последней букве. — Ира с дохлой лошади слезать не хочет. А мне начинает казаться, что без меня ей лучше будет.

— Ясно, — Демид сжал мое плечо. — Как у отца здоровье?

— Да так… — начал… и пропал. Все потеряло значение, забылось и поблекло. Все, кроме женщины. Той самой, единственной.

Я не прокручивал в голове нашу встречу, гнал от себя мысли. Мечты. Надежды. Чувства. Да, у меня были чувства. Только к Алене и были! Каждый день. Каждую ночь. До сих пор.

— Кирюша, подожди! — услышал мелодичный, взволнованный голос. Мы ведь знакомы всего ничего, а я всю ее помнил: вкус, запах, энергетику. Внутри Алена у меня отзывалась. Мир мой переворачивала. И сейчас тоже. Только душу и сердце от меня таила, прятала за семью печатями.