Неидеальные. Откровения о любви

Я не стала отвечать, наоборот, очистила переписку. Я прекрасно помнила, как Небесный умел манипулировать, укрощать, приручать, соблазнять. На меня больше это не действовало, но все же я не настолько самоуверенна.

— Ждет? — спросила у мамы, вышедшей из детской.

— Ага, водички попросила.

— Отдыхай, — погладила по плечу, — я отнесу.

— Ален? — естественно, она хотела знать, что будет дальше.

— Потом, — проговорила и, взяв стакан воды, направилась к дочери.

— Мам, ты была с дядей Димой? — с любопытством поинтересовалась Катя. Я только кивнула. — А он кто?

Я замялась, обдумывая каждое слово. Судя по настрою Небесного, дети скоро узнают, кем он приходится. Но я должна максимально обезопасить их от травмы потери, если решит, что отцовство не так занимательно, как рассказывали в сказках. Катя, после возвращения из отпуска три года назад, спрашивала про «дядю-папу», даже требовала к себе. Конечно, возраст сгладил огорчение и притупил память, но время шло, дети росли: с каждым годом вопросов будет больше, а ответы станет сложнее придумывать.

— Дима… Дима папа Кирюши.

— И мой?

Я слабо улыбнулась и погладила ее по голове. Катя по отчеству была Семеновной, и я не скрывала, что ее папа умер. Правда, тогда она была совсем малышкой. Когда Ярослав исчез из нашей жизни, а я носила Кирилла, объясняла, что будет братик, не вдаваясь в подробности. Катюша была слишком мала, чтобы провести анализ: как без папы рождаются дети? Про своего она спрашивать перестала, но, видимо, решила, что отец у них с братом один. Это логично. Хорошо еще, что выяснять не стала, где ж он тот самый папа…

— Нет, малыш, — крепче обняла ее, — твой улетел на небо, когда ты еще была в животике у меня. Его звали Семен, поэтому ты у меня Екатерина Семеновна.

— Папа теперь на небе живет? — спросила тихим шепотом, инстинктивно понимая, что говорим о сокровенном: жизни и смерти.

— Да, — ответила, хотя сильно сомневалась, что Семен попал в рай.

— Пусть тогда дядя Дима будет и моим папой, — проговорила с потрясающей детской непосредственностью. — Он добрый.

Я только вздохнула: как объяснить детской душе запутанные взрослые отношения?

— Катюш, понимаешь… Я не знаю, как часто Дима будет приходить. Он как бы это сказать: биологический отец Кирюши. Это не значит, что он будет с нами жить, понимаешь?

— А что такое бирогический?

— Би-о-ло-ги-чес-кий, — повторила по слогам. — Это значит, что у них с Кириллом одна кровь. А у тебя, меня, бабушки другая.

У меня не было ни возможности, ни желания, да и знаний не хватало, чтобы вывести генетическую формулу родства единоутробных брата и сестры. Надеюсь, дочь поняла меня.

— Значит, если нет общей крови, то папой быть не может?

— Теоретически да, — медленно проговорила, — но ты ведь знаешь, что есть детки из детских домов: у них нет родителей по крови, но их могут усыновлять и удочерять — эти люди становятся им родителями. Мамой и папой. Да, не по крови, но по сути.

— А если…

— Все. — строго оборвала. — Знаю я тебя: тысяча почему, чтобы не спать.

Поцеловала ее и вышла. Мама ждала меня на кухне, но я больше не могла: все, финиш, выдохлась. Лечила, врачевала себя, по частям собирала и снова сломалась…

Глава 33

Алена

— Не сегодня, ладно, — устало пресекла застывший на лице матери вопрос. Взяла большую кружку чая, сделанную для меня: приятно остывшую, чтобы можно было пить и наслаждаться, не боясь обжечься. — Пойду лягу, — проговорила и спряталась в спальне.

Кирюша спал у себя, в той же приставной кроватке, что и его сестричка в этом же возрасте. У меня были деньги купить все новое и даже дорогое, но я не стала. Зачем? После Катюши много базовых вещей осталось в хорошем состоянии. Да, на моей улице перевернулся грузовик с деньгами. Только это, увы, не равно счастью. Не в общем понимании, а женскому.

Так-то грех жаловаться: дети здоровы, и я тоже. Мама хоть и диабетик, но болезнь держим на контроле. У меня свой бизнес, который приносил пусть не миллионы, но стабильный доход и был отдушиной. Вроде бы все хорошо. И до повторного появление Димы в моей жизни, я считала, что счастлива, что большего мне не нужно. Но он снова здесь: с ноги ворвался и к чертям снес закрытую дверь моего маленького закрытого мирка.

Разводится он! Отцом хочет быть! Счастливым со мной и детьми! Только спросить забыл, нужно ли мне это! Не нужно! Совсем не нужно! Наше время давно ушло. Да и было ли оно нашим?

Нет, конечно, не было. Мы всегда были вне закона, тайная жизнь, встречи в ночи. Я все это знала и тем не менее ждала, верила, надеялась. Даже после того, как увидела его с другой женщиной в белом платье, с фатой и улыбкой счастливой невесты. Я все равно надеялась. Тогда Дима был нужен мне: его поддержка, нежность, ласка. Любовь…

Я хотела, чтобы выбрал меня! Чтобы то чудесное, что родилось во мне, нашло отклик в его сердце. Но этого не случилось. Да, у него были обстоятельства, обязательства, беременная невеста, собственные установки и рациональный подход к жизни. Окей, его право. Мне там не было места тогда, а ему нет места со мной сейчас. Больше не позволю провести меня через ад болезненной любви и бросить одну, сгорать в самой сердцевине душевных страданий.

Я вырвала чувства к Небесному с корнем. Выпила противоядие. Сделала прививку от любви. Я победила! Ни один мужчина больше не воспользуется мной! Дмитрию Александровичу нет места рядом со мной. Не впущу, не позволю, не поддамся. Больше никогда!

Я заснула легко, но спала беспокойно, урывками. То Кирюша разбудит, то сон мучительно странный приснится. Мое подсознание играло в жестокие игры. Там как в зазеркалье — все наоборот. Там мы вместе. Но я не хотела этого наяву. Да и в сны не верила.

— Кто это может быть? — удивленно нахмурилась, услышав стук в дверь. Десять утра, суббота — кого принесло?!

Мама замахала руками, когда я хотела подняться из-за стола, и сама пошла открывать.

— В глазок посмотри! — крикнула вдогонку. Она так простодушно открывала всем дверь. Сейчас столько больных уродов развелось, что нужно уши, руки, ноги держать востро.

— Это Дима, — проговорила через минуту, с трудом выглядывая из-за огромного букета кроваво-алых роз. Классика. Только вот я равнодушна именно к розам. Я любила ландыши. Скромные, маленькие букеты: изящные и милые, но с таким насыщенным богатым ароматом, что благородным розам и не снилось. Дима совсем меня не знал. Как и я его.