Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Сергей пожал плечами.

– Об гвоздь, что ли?

– Ага, – повторил Петька, снова шмыгая носом.

– Ну-ну, – сказал страшный хозяин дачи и опять помолчал. – Надо смазать чем-нибудь, наверное, – предложил он. – От заражения крови.

– Не-а, – возразил Петька, сразу перестав бояться. – Жжется.

– По-моему, – задумчиво сказал хозяин, – у нас есть что-то, что не жжется. Я вчера руку порезал – вот, видишь? – показал он Петьке порезанный палец.

– Вижу, – признался Петька.

– Мне чем-то таким помазали, что не жжется. Катя! – крикнул он.

Во двор вошла девушка небесной красоты. Петька только сейчас рассмотрел, какая она красивая. Разноцветная. Как райская птица.

– Ты чего здесь делаешь? – удивленно спросила она.

– Он яблоки воровал, – объяснил хозяин, кивнув на кучку яблок, которые лежали у его ног.

Райская девушка удивилась:

– Да? А зачем? Так бери, сколько хочешь. Кстати, у тебя царапина. Идем, помажем. Яблоки-то забери, – засмеялась она, когда Петька послушно пошел за ней следом.

Потаповна хватилась Петьки через два часа. Он должен был принести воды из колодца и исчез.

– Вот чертенок, – ругалась она, стоя за воротами и высматривая внука. – Не дождесся его. Хоть самой за водой тащись.

Пробегавший мимо соседский мальчишка сказал:

– Ой, а он в новый дом за яблоками полез.

Потаповна всплеснула руками:

– И что?

– Они его споймали и в дом увели.

– Как увели? – вскричала Потаповна. – Как споймали? Когда?

– Так давно еще. Его вот так за руку схватили, – мальчишка, сделав зверское лицо, изобразил, как именно его схватили, – и прямо в дом взяли и увели.

– Ах, супостаты! Убили-и! – истошно вопила бабка, несясь по деревне.

Сообразив, что одной являться в проклятое место опасно, она помчалась к дому почтальона.

– Ой, уби-и-ли-и! – закричала она еще во дворе. – Петьку мово уби-и-ли-и! Бери топор, Васильич!

– Ты что орешь, как оглашенная? – поинтересовался Захар Васильевич, выглядывая на крыльцо.

– Эти, которые из Дома, – запыхавшись, объяснила бабка, – заперли Петьку мово и не выпускают. Чего с ним делают, не знаю. Ой, убили! – снова завелась она.

Захар Васильевич не отличался большим человеколюбием, но ему было очень любопытно попасть в Дом. Поэтому он послушно взял топор и, вопя для храбрости вместе с ней, понесся по деревне. Когда они подбежали к Дому, их уже сопровождала компания из восьми человек. Они все вместе штурмовали ворота, которые, к их большому удивлению, были не заперты.

Они неловко потоптались на крыльце, попытались одновременно протиснуться в дверь и застряли.

– Пуститя! Меня вперед пуститя! Мой внук-от, – пропыхтела Потаповна и первая ворвалась в прихожую.

Сметя с пути вышедшую им навстречу Марину, они вбежали в гостиную и замерли. За каким-то светящимся ящиком рядом с хозяином сидел целый и невредимый Петька и оживленно тыкал в кнопки. Они с хозяином поочередно орали:

– Ах, так? Ну тогда я – вот так!

На экране мельтешили фигуры, в которые они внимательно вглядывались.

– Петечка-а! – картинно воздела руки бабка и бросилась его обнимать.

Петька не давался и обиженно кричал:

– Ну бабушка, не мешай! Ну вот, видишь, я из-за тебя проиграл.

Сергей обернулся на крик и изумленно воззрился на Захара Васильевича с топором и на пеструю толпу позади него.

– Э-э... Доброго, значит, здоровьичка! – нерешительно произнес почтальон и спрятал топор за спину.

– Здра… здравствуйте! Вы ко мне?

В комнату протиснулась негодующая Марина и, потирая ушибленный бок, спряталась за Сергея.

– Они меня уронили, – пожаловалась она.

– Зачем? – искренне удивился Сергей.

– Отдавайте Петечку мово-о-о! – не желала сдаваться Потаповна. Признавать, что внуку ничего не угрожало, значило, во-первых, потерять лицо перед соседями, а во-вторых – разрушить весь интерес.

– Бабушка, ну дай я еще поиграю, – ныл Петька, окончательно подрывая бабкин авторитет.

– Идем домой, деточка, бабушка тебя не оставит, – сахарным голосом говорила Потаповна, беря его за руку.

– Не хочу! – заявил внук.

Сергей счел, что ему пора вмешаться.

– Раз бабушка зовет – надо идти, – заявил он. – Ты потом заходи, когда захочешь. Доиграем, – пообещал он.

Петька надулся. Так все было хорошо, он уже практически освоил компьютер и выиграл пару первых сражений в «Мортал Комбат», и вот бабка все испортила.

Вперед выступил Захар Васильевич.

– Вот видишь, – сказал он укоризненно. – Играют они. А ты орешь, как оглашенная. Очень у вас в доме красиво! – обратился он к Сергею и провел рукой по стене. – Сами красили?

– Это не краска. Это специальное покрытие такое, – вежливо объяснил Сергей.

– Гм. Ну, значит, ошибка вышла. Вы уж извиняйте. Вот, всполошила старуха, – показал он на Потаповну. – Кричит, мол…

Потаповна засуетилась.

– Тебе было велено воды принести! – обрушилась она на Петьку, перебивая болтливого почтальона. – А ты, паршивец, где ведра бросил? – И, схватив внука за локоть, поспешно потащила его прочь.

Остальные соседи с любопытством осматривались вокруг. Полукруглые дверные проемы без дверей, навесные потолки, прорезанные в стенах проемы для ваз, абстрактные картины и занавески прямо на стенах, рельефные обои, жалюзи на больших пластиковых окнах, невиданные огромные растения в горшках вызывали восторг, доходящий до полного онемения.

– А чисто как! А светло! – восхитилась соседка Потаповны, не решаясь сдвинуться с места.

Соседям показали дом, включая ванную с раздвигающимися пластиковыми шторками, благоухающий туалет и сверкающую чистотой и разноцветной посудой кухню.

– Прямо дворец! – восхищались соседи.

– Ну, во дворе у нас пока не очень, – скромно сказал Сергей, выйдя вместе с ними на крыльцо.

Возле фонтана они задержались, глядя на тоненькие струйки, стекающие по камням.

– Фигурная вещь, – одобрил Захар Васильевич.

Теннисный стол тоже вызвал его восхищение: он не был сколочен из неровных досок, ударяясь о которые, теннисный мячик летел вбок, а был гладкий, как зеркало. И стоял на изящных металлических ножках.

Сергей тяжело вздохнул. Ему хотелось спросить, чего они, собственно, стоят как вкопанные, но он был полон решимости быть вежливым.