Неистовая страсть

Немного помедлив, Кейн задал очередной вопрос:

— Ответь, Техас, помогала ли она в грабежах или только прятала вашу добычу?

Джонни в изумлении уставился на собеседника:

— Что?.. О чем ты?.. Кейн нахмурился:

— Я хочу знать, Дженни — соучастница?

— Дженни?.. Соучастница?.. — Джонни покачал головой и невесело рассмеялся. — Что за глупости?! Напротив, она всегда говорила, что я гублю собственную жизнь и позорю их с теткой. Она уговаривала меня, чтобы я покинул банду Доусона.

Кейн молча кивнул и задумался… Могли он ошибаться? Маловероятно. А впрочем… Ведь у него в жизни бывали случаи, когда он ошибался. Не исключено, что и на сей раз ошибся. Он видел, что Дженни пыталась что-то от него скрыть, и этот факт давал ему повод думать, что она действовала с братом заодно. А теперь получалось, что он составил о ней неверное мнение.

Кейн свернул сигарету и, закурив, принялся расхаживать по комнате. «Интересно, почему доктор так долго не выходит? — думал он в тревоге. — И почему никто нам ничего не говорит?»

Тут дверь кабинета наконец-то открылась. Доктор — его рубашка была в пятнах крови — посмотрел на Кейна и Джонни и спросил:

— Кто из вас ее брат?

Джонни тут же вскочил с места, и доктор поманил его за собой.

— Минуточку. — Кейн остановил их жестом. — Этот человек — мой арестованный.

Брови доктора приподнялись, и он кивнул:

— Хорошо. Вы можете пойти вместе с нами.

Кейн сделал глубокий вдох и приготовился к тому, что представлялось ему неизбежным.

Глава 23

Дженни лежала на кровати, под белой простыней. И она была бледная как полотно. На ее обескровленном лице выделялась золотистая россыпь веснушек, а глаза казались еще больше, чем обычно.

— Ох, Джен… — пробормотал Джонни, взяв сестру за руку. — Ты на меня злишься, да?

На мгновение на ее губах появилось подобие улыбки, и она прошептала:

— Нет, конечно, нет. Я знаю, что ты не нарочно… Но мне нужно кое о чем с тобой поговорить, Джонни. Это очень важно.

Пока Джонни стоял, низко склонившись над ней, силясь расслышать ее шепот, Кейн отвел доктора к изножью кровати. Он не представлял, что на него так повлияет ужасный вид Дженни — ему трудно было на нее смотреть.

Да, он никогда не думал, что когда-нибудь снова испытает к кому-то теплые чувства, особенно к девушке, в поисках брата которой объездил полстраны. Но она действительно была ему дорога. Дорога настолько, что он ощутил приступ нестерпимой боли, когда подумал, что, возможно, Дженни умирает. В груди словно поднялась удушающая волна, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить.

Судорожно сглотнув, Кейн спросил:

— Доктор, можно мне с ней сейчас поговорить? Пока она не…

Перед тем как ответить, доктор как-то странно на него посмотрел.

— Конечно, можно. Только не слишком ее утомляйте. Она очень слаба.

Молча кивнув, Кейн подошел поближе к Дженни — та в этот момент шептала брату на ухо:

— И я не хочу, чтобы он знал, что это была я. Джонни смерил Кейна насмешливым взглядом и ответил:

— Хорошо, Дженни. Только мне кажется, что теперь это не имеет значения.

«О Господи, — думал Кейн, — неужели я теряю ее, едва успев найти, едва успев осознать, как много она значит для меня? Я никогда ей не говорил, что люблю ее».

— Кейн, — прошептала Дженни, стискивая его руку с удивительной силой, — я все испортила, правда?

Он покачал головой:

— Нет, милая. Все в порядке.
– Но…

— Никаких «но». Я поймал Доусона, и его вздернут на виселице за то, что он убил моего друга. — Кейн сделал паузу, затем, решив, что поступит правильно, если сообщит ей об этом, добавил: — Твоему брату повешение не грозит. Он обещал, что после выхода из территориальной тюрьмы начнет вести честную жизнь. Так что не беспокойся, остаемся только мы с тобой.

Когда Джонни попытался возразить, Кейн незаметно пнул его ногой и многозначительно посмотрел на него, давая понять, что Дженни не должна умереть с мыслью о том, что ее брата вздернут.

— О, я так рада, — прошептала она. — Ты сказал… мы с тобой? Что это значит? Что ты хотел этим сказать?

Кейн крепко сжал ее руку. Он никогда не произносил эти слова и даже никогда не адресовал мысленно другим женщинам, поэтому не знал, сумеет ли придать голосу должную искренность, но решил постараться.

— Я люблю тебя, Дженни, — проговорил он и тут же с удивлением обнаружил, что не лукавит. — Я люблю тебя, — повторил он более твердо.

Ее огромные глаза, казалось, стали еще больше.

— Правда? — Когда он утвердительно кивнул, по щекам Дженни покатились слезы, и она всхлипнула. — О, Кейн, я тоже тебя люблю!

Больше он выдержать не мог. Кейн медленно передал руку Дженни ее брату, чувствуя, что должен немедленно отойти от ее постели, иначе сам разрыдается. А рейнджер не мог плакать как ребенок, тем более в присутствии посторонних.

Кейн снова отвел доктора в сторону. Наверное, ей осталось жить не так уж много времени, но он должен был знать, сколько именно.

— Сколько ей еще осталось, доктор?

Доктор ненадолго задумался, потом, пожав плечами, пробормотал:

— Лет тридцать или сорок, полагаю. Если, конечно, она в дальнейшем воздержится от участия в перестрелках.

Кейн замер на несколько секунд. Потом, когда до него наконец-то дошел смысл сказанного, вздохнул с облегчением. Однако тотчас же возникло ощущение, что его одурачили.

— Значит, она не умирает? — спросил он, недоверчиво глядя на доктора.

Доктор с улыбкой покачал головой, и Кейн перевел взгляд на Джонни. Тот, казалось, был вне себя от радости. Он, как видно, понял, что вынудило Кейна признаться в любви, а также сказать Дженни, что ее брата не повесят. Широко улыбаясь Кейну, Джонни проговорил:

— Как вы полагаете, сэр, в какой тюрьме мне придется отсидеть свой срок?

— Проклятие! — прорычал Кейн, выходя из комнаты.

— Ты никогда не убедишь меня в том, что не сговорилась с доктором, — проворчал Кейн. — Видимо, сговорилась, чтобы спасти брата, верно?