Неизданные записки Великого князя
Шрифт:
Не прошло и недели, как все было погружено на довольно большой пароход под итальянским военно-морским флагом. Я получил письмо от премьера для Деникина, список оружия, возможного к поставке из Арсенала с указанием количества и ценами, причем по большинству позиций было примечание "возможны специальные условия при крупной партии". Я так и не нашел время встретится с Капрони, возможно, в следующий раз когда буду заказывать аэропланы и авиадвигатели. Я проверял все и вся, чтобы потом не было никаких сюрпризов, смотрел сам за центровкой груза — не хватало, чтобы он сместился и мы пошли ко дну. Часть груза пришлось разместить даже на крейсере — ящики с патронами преимущественно. Прибыли инструкторы, среди них и Серджио, их тоже разместили на крейсере. Я же выразил желание остаться на транспорте, чем привел в замешательство командира крейсера: как, адмирал будет идти на этой лайбе!? Я объяснил ему, что от этой лайбы зависит жизнь моих боевых товарищей,
Вскоре с крейсера прибыла морская пехота и Серджио со своим механиком, которые, узнав, что я остался на транспорте и что запросил подкрепление, выразил желание тоже перейти на транспорт.
И вот мы вышли в море. Ничего не предвещало беды, как вдруг, ночью меня разбудил штурман, которого послал капитан.
— Эччеленца, мы тонем!
— Что! Как тонем? Почему?
— Среди команды оказался анархист, в знак солидарности со своими в России, он взорвал адскую машину, к счастью небольшую, боеприпасы не сдетонировали, судя по всему в тех ящиках их не было — там орудия или пулеметы, но мы получили пробоину корпуса, а где, он не говорит. Прибывает вода, помпы не справляются, мы погружаемся.
— Накинув плащ на исподнее, но надев фуражку [71] , я очутился на мостике. Дали сигнал на крейсер? Где он? Вон в прямой видимости, сигналит с левого борта: что случилось?
— Отвечайте: пробоина от взрыва в трюме, будем заводить пластырь, прошу водолаза. Где эта скотина? Да не водолаз, а анархист чертов. Дайте мне ваш револьвер.
На палубе двое матросов держали третьего, с вызывающим видом смотревшего на меня. Поодаль кучковалась команда в спасательных поясах. Он что-то сказал, капитан перевел на английский: скажите вашему брату царю на том свете, что никто из моих друзей анархистов не умрет от этого оружия.
71
В те времена мужчина, даже гражданский, а тем более военный, не мог ходить с непокрытой головой. Лучше без штанов, но в кепке, картузе или фуражке, что кому положено. Так что генерал Хлудов и генерал Чернота в фильме "Бег" должны были быть в фуражках. Хлудов — пусть в солдатской, раз принципиально носит солдатскую шинель, а Чернота не мог идти по Парижу в черкеске без газырей поверх кальсон, но без фуражки — это ни в какие ворота не лезет.
— Переведите ему — или он сейчас покажет, где он заложил свою машинку а потом он будет нырять, пока не закроет пробоину или я пошлю его проверять есть ли у рыб царь и много ли там анархистов. Я приставил ствол к его лбу. За мной появилось отделение морской пехоты с карабинами наизготовку.
— Говори, зарычал я и выстрелил у него над ухом а потом сунул дымящийся ствол под нос. Так чтобы он нюхнул пороховой гари.
Анархист что-то залопотал
— Тащи его к трюму
— Не надо, адмирал, он сказал где, но все равно не успеем,
— Где водолаз? Готов ли пластырь?
— Водолаз в катере у правого борта, пластырь готов.
— Опускай пластырь и пропускай его под килем, к месту, где пробоина, а водолаз пусть помогает — главное — закрыть отверстие, а то напор воды не даст поставить заглушку. Аварийной команде приготовить и ставить заглушку и брус-подпорку, другие помогают с пластырем. Этого — показал я на анархиста: кинуть в трюм, пусть там плавает, пока не нащупает отверстие, а то первый ко дну пойдет.
Тут все засуетились, начали подводить пластырь в указанном месте. Постепенно помпа начала выкачивать больше воды, чем ее поступало из-за борта, крен выровнялся (а то я уже не знал, затапливать ли противоположные отсеки или это только ускорит общее движение ко дну). Ну все, вроде справились, поставили заглушку, приперли ее брусом. До порта с пластырем пойдем, малым ходом. Хорошо еще, что волнение моря было небольшим, крейсер мог подойти близко и светил нам прожекторами в борт. Ближайший порт — греческий Пирей, там установили более капитальную заглушку и поставили в
этом месте вторую помпу. Так добрались до Стамбула и тут учудили турецкие таможенники. Они перекрыли дорогу транспорту и велели остановиться для досмотра. На транспорт высадилась досмотровая команда во главе с таможенным инспектором — пузатым турком в феске. Я был в фуражке и плаще, под которым не видно погон, капитан — в пальто со знаками различия торгового флота. Капитан сказал:— На каком основании останавливают судно, идущее под военно-морским флагом Итальянского королевства?
Турок с ужасным акцентом ответствовал на английском, что у них есть подозрение, что на судне военная контрабанда (не иначе, коммунисты из Пирея весточку прислали, а то и из самой Италии). Капитан-итальянец смутился. Тогда инициативу взял я:
— Во первых: почему не приветствовали военный флаг державы-победительницы? Во вторых: вы не имеете права досматривать военный корабль, а корабль идущий под военно-морским флагом является военным. Тут я даже припомнил соответствующие параграфы международных законов и соглашений — сам все же был пиратом. В третьих: жду извинений ваших дипломатов, иначе будет открыт огонь по вашему судну как по пиратскому. А сами вы остаетесь под арестом. Тут сзади появились морские пехотинцы. Второе отделение заняло позицию на мостике. Оказывается радист все время держал связь с крейсером, транслируя (в пересказе, естественно), наш разговор с турком.
Турок увидел, как сзади выползает серая громада крейсера (хоть и легкого, но для него будет достаточно) и на крейсере расчехляют орудия (демонстративно). Бедный пузан посерел и стал что-то быстро говорить, понять было невозможно, но постоянно повторялось "Эскуз, Эскуз ми" из чего я сделал вывод, что он просит прощения. Можно было покуражится, вызвать дипломатов, визиря, главного евнуха султанского гарема или еще кого-нибудь, но каждый час был дорог, тут не до куража. Сказав туркам по-русски "брысь" и послав малым боцманским загибом, чем я привел главного пузатого турка в совершенное изумление, видимо он это уже слышал, мы их спровадили с корабля и продолжили путь в Новороссийск.
Новороссийск — Екатеринодар, конец марта 1919.
До Новороссийска добрались уже без приключений. Команда смотрела на меня как на лихого адмирала и всячески старалась услужить. По прибытии никто нас не встретил, естественно. В управлении порта ничего не знали, но дали связь с Екатеринодаром. Трубку снял дежурный по штабу и узнав что с ним говорит адмирал Александр Романов и что он привел в порт транспорт с оружием и ему срочно нужен командующий или лицо его замещающее, решил что его разыгрывают:
— НиколЯ, ты что ли? А почему не Петр Великий?
— Тут я опять вспомнил малый загиб и сказал, что дежурный будет разучивать загиб Петра Великого и я не шучу, это он будет делать на фронте, после чего срочно потребовал связь с Деникиным.
На этот раз трубку снял адъютант командующего и соединил с Главкомом
— Антон Иванович, это адмирал Романов. Я в Новороссийске, привел из Италии транспорт с оружием, в основном, орудия и пулеметы вместе с боеприпасами. Еще часть груза на легком крейсере охранения. Дайте команду, чтобы разгрузили и взяли под охрану, еще со мной итальянские летчики они прибыли с аэропланами и всем необходимым, их надо разместить.
— Александр Михайлович, дорогой вы наш, вот порадовали! Я сейчас дам указания начальнику тыла все сделать, а вы будьте добры, пожалуйте с докладом.
— Хорошо, только пусть распорядятся разместить людей и поставить их на довольствие и мне как-то надо добраться, а то у меня ни копейки денег.
— Высылаю за вами автомобиль с офицером для особых поручений. Разгрузку начнем немедленно, нам как воздух нужно оружие, воевать уже нечем.
Я отправился на корабли, офицеры собрались на крейсере. Я всех поблагодарил, сказал, что командующий приказал немедленно начать разгрузку и выделить охрану груза. Все, кто остается в России, будут размещены и накормлены.
От имени всех офицеров выступил командир крейсера. Он сказал, что все моряки были счастливы служить вместе со столь великим человеком как адмирал Романов, что адмирал Романов является высшим идеалом моряка и прочая и прочая и прочая. Но я был польщен. Мы выпили рому, морской все же напиток, особенно для настоящих пиратов и контрабандистов, пошутил я, вспомнив эпизод с турком. Кто-то из молодых лейтенантов спросил, а правда ли, что меня называли "августейшим пиратом" во время русско-японской войны. Я ответил, что это — абсолютная правда, и если бы меня не остановили, непременно бы высадился в Токио, взял в плен Микадо и отправился развлекаться с гейшами. Все посмеялись, а капитан транспорта, вспомнив, как быстро я "разговорил" идейного анархиста, заметил, что не сомневается, что так оно и было бы и даже Микадо тут же подписал мир на моих условиях. Одним словом, все прошло совсем на дружеской ноте, убывая, я вновь отдал честь флагу, спасшему столь необходимый для нас груз, и отбыл в Екатеринодар.